У меня вырывается вздох.
— Вот так, Винк, вот так.
Джейми поворачивает Винка на бок, и тот выплевывает едкую морскую воду. Глаза у него закатились, но он жив. Горячие слезы прокладывают теплые дорожки по моим щекам.
Мы помогаем ему сесть, и вскоре он уже моргает, дергается и извергает содержимое своих кишок. Это добрый знак.
— Нужно торопиться. Готов двигаться, приятель? — спрашивает Джейми.
Винк кивает, вытирая рот рукавом.
— Простите.
— Сейчас не до этого. — Я плыву за спасательным кругом, болтающимся рядом с другой койкой. Винк продевает сквозь круг голову и руки, обессиленно держась за него.
Из-за того что корабль тонет с носа, нам приходится плыть по Шотландской дороге против течения. Джейми плывет впереди, загребая здоровой рукой. Спасательные жилеты удерживают нас на плаву, пока мы толкаем Винка вперед. Слишком вымотанная для разговоров, я сосредоточиваюсь на том, чтобы гребками не задевать потолок, который теперь всего в четырех футах над нами. А еще старательно игнорирую стоны металла, доносящиеся откуда-то из глубины обшивки.
Мы как три крысы, которых смыло в канализационную трубу.
Шотландская дорога тянется вечность. Винк вцепился в свой круг, как осьминог в моллюска, и изо всех сил пытается не пинать меня, пока я тяну его вперед. Этот спринт вышибает из меня весь воздух, и я останавливаюсь, чтобы отдышаться.
Джейми сменяет меня, хватая круг Винка здоровой рукой и толкая его вперед урывками. Когда это становится слишком неудобным, Джейми переворачивается на спину. Положив голову на край круга, он загребает ногами, одновременно пытаясь отдышаться.
Джейми замедляется. Вода поднимается слишком быстро, и с учетом того, что выхода не видно, мы можем не успеть.
— Пусти.
Хотя мой желудок сжимается от проглоченной соленой воды, я хватаю круг и плыву по-дельфиньи — мимо оставшихся бойлерных шахт, мимо общежитий экипажа, мимо бесконечных кабин пассажиров. Винк тоже пытается бултыхать ногами, но после того, как пару раз случайно попадает мне по груди, перестает. Потолок теперь нависает уже в двух футах от наших голов. Я толкаю сильнее, изо всех сил стараясь вытащить нас до того, как палуба Е полностью уйдет под воду.
В легких у меня свисты и хрипы. Воздух кажется слишком густым, кажется, что дышишь паром над пересоленным супом. Так вот оно каково — тонуть…
Внезапная волна заставляет мой желудок сжаться. Вот и все. Взгляд Джейми находит мой, будто та же безрадостная мысль пришла и ему в голову. Он моргает, словно пытаясь сказать: что бы ни случилось, мы будем в порядке.
Я готовлюсь задержать дыхание насколько смогу, пусть даже это всего лишь продлит агонию.
Но затем еще одна волна толкает нас вперед, заливая уши и нос. Море швыряет нас, как банные игрушки, неся по длинному коридору. Головой я ударяюсь о дверную раму, и в глазах вспыхивают звезды. Но мне все же удается удержать Винка. Нас толкает вперед еще раз, а затем волна разбивается, словно достигнув стены.
Я с судорожным вздохом выныриваю на поверхность. Кормовая лестница возвышается над нами, и ее великолепный потолок от нас на высоте нескольких этажей. Каким-то чудом мы все же добрались до конца.
Ударяюсь коленями о ступени лестницы. С трудом взбираюсь наверх, цепляясь за перила, пока Джейми ставит Винка на ноги.
Пальцы Винка, похоже, намертво впились в спасательный круг. Глаза остекленели. Неужели наш рывок оказался ему не по силам? Но затем он сплевывает и трубно сморкается, разбрызгивая морскую воду изо рта и носа.
— Ты как? — пыхтит Джейми.
Дрожь сотрясает маленькое тельце Винка.
— Есть еще соль, — заявляет он яростно, удивляя меня.
Джейми усмехается.
— Про тебя-то я знаю. Я спрашивал у нее.
— Соли в избытке, — выдаю я, пытаясь отдышаться.
— Давайте подниматься, пока не замерзли.
Или не утонули. Я беру Винка под руку, но он не шевелится, стоя торжественно, словно церковная кафедра.
— Я видел ама, — говорит он, используя кантонское слово, обозначающее «мама». — Когда тонул. Я видел ее, и она сказала, что католический священник был прав.
Я в общих чертах припоминаю, что Винк как-то ходил на воскресную службу к католикам, а Олли — к протестантам.
— В чем? — спрашиваю я мягко.
Капля воды скользит по его щеке, а следом другая, и я понимаю, что дело тут не в мокрых волосах. Шмыгнув носом, он рукавом вытирает глаза.
— Мой Ба говорил, что я убил ее. Но священник сказал, что младенцы не могут убивать.
Я пожимаю его мокрое плечо.
— Рада, что ты прояснил этот вопрос. Ни один младенец на земле не может причинить боль своей маме, и все на этом.
Его сгорбленные плечи слегка расслабляются. Для такого малыша груз на них лежал немалый.
Губы Джейми сжаты в суровую линию. Пока он тянет Винка вверх по лестнице, я не перестаю гадать, думает ли он сейчас только о воде, наступающей нам на пятки, или еще и о маме, и о собственном грузе за плечами.
На площадке, ведущей на палубу D, мы как можем отжимаем нашу одежду, но зубы Винка все равно так стучат, что, я боюсь, вот-вот раскрошатся.
— Давайте поищем в каютах.
Мы распахиваем открытые двери кают и находим сухие пальто для каждого из нас. Мой карман достаточно большой, чтобы спрятать барабан-трещотку. Джейми ставит пару кукольных туфелек из лакированной кожи перед босыми ступнями Винка.
— Просто надевай, — рычит он.
Винк, щека которого дергается, как разозленный жук-щелкун, сует в них свои маленькие ступни. Я продеваю его руки в рукава пальто, а затем снова цепляю сверху спасательный круг. Дополнительный слой ткани теперь удерживает круг на месте. Напоследок Джейми натягивает на голову Винка вязаную шапку.
Затем я помогаю Джейми застегнуть пальто.
— Давай наложу повязку заново.
— Забудь про повязку. После той ледяной ванны мое плечо чувствует себя намного лучше.
— То есть ничего не чувствует.
С палубы Е плещет вода, подбираясь к нашим ногам.
— Вперед, — командует нам Джейми. — У нас мало времени.
40
![]()
Я потрясенно слушаю звуки пения и бренчание клавиш пианино, доносящиеся из курительной.
Трясу головой, пытаясь выбить воду из ушей. К пению добавляются громкие крики — из тех, что обычно сопровождают бросок костей или очередной раунд виски. В соседней гостиной кто-то истово молится.
— Воды, — хрипит Винк.
И хотя питьевые фонтанчики есть в обеих комнатах, Винк выбирает ту, что со священником. Он делает длинный глоток, впитывая воду всем худеньким тельцем.
Священник вздымает руки вверх.
— Никогда не поздно встать на путь спасения! Наш Отец Небесный приветствует даже новых обращенных.
Когда я приникаю губами к фонтанчику, сладкая на вкус вода кажется теплой. Если эти люди хотят спастись, им нужно идти на лодочную палубу.
Также напившись, Джейми гонит нас к выходу, по широкой дуге огибая священника, возлагающего ладони на страждущих. Священник добирается до группы сидящих плечом к плечу мужчин, чьи белокурые головы почти светятся, оттененные побагровевшими лицами. Я пихаю Джейми в бок, узнав Бледига и его головорезов. Один из них начинает выть.
Джейми хмурится, но в этой гримасе не чувствуется истинного раздражения. Если у кого-то и есть шанс сесть в шлюпку, то явно не у них, с их потрепанной одежкой и злобными физиономиями, к тому же разукрашенными Бо, Джейми и мистером Домеником. Смирение пудовым камнем клонит их шеи к земле. Мне ужасно хочется сказать беднягам, чтобы вставали и боролись, но они могут не так это понять.
Снаружи, на стапель-палубе, гудит толпа пассажиров, большая часть которых толпится у довольно шаткой лесенки, ведущей на надстройку.
Всего пару дней назад я жонглировала ананасом на этой самой палубе. Мое пари с Джейми и Бо было простым, участники равны по силе. Однако кажется, что пари все еще не завершено. Вот только я больше не участник, а реквизит, вместе с еще двумя тысячами душ. Корабль заключил пари с морем, и сразу понятно, у кого все шансы выиграть.
