Ворота на верхние палубы над лестницей по-прежнему закрыты. Мужчина средних лет взбирается по ним, кладет свой спасательный жилет как подушку и садится на них верхом. Затем подхватывает женщину под мышки и тоже перетаскивает на другую сторону. Остальные лезут по стреле грузового крана, обходя ворота с боков.
Почему ворота не открывают? Похоже на то, что нас заперли в клетке и ключ вышвырнули подальше. Неужели и на небесах нас ждет очередь, где оловянные тарелки не появятся на столах, пока не расставят золотые? Если так, то у китайцев в этом смысле есть преимущество. На китайских небесах нет очередей, только звезды, которые силами отторжения и притяжения указывают, когда тебе рождаться, и забирают на небо, когда ты умрешь.
Иногда я представляю себе маму, сидящую на террасе, на вершине холма, с Ба и всеми предками, которых теперь, я надеюсь, она может навещать, когда захочет.
Посмертие без любимых людей — это не то место, где бы я хотела оказаться. Возможно, именно поэтому Джейми так любит изучать звезды. Каков бы ни был ответ, он определенно записан где-то там.
За воротами опускают стоявшую сзади шлюпку, занятую дюжиной мужчин и женщин. Скрежет обшивки по обшивке при спуске напоминает мне скрежет ложки по пустой миске.
Пока мы пробираемся к подножию лестницы, Джейми смотрит в сторону левого борта, куда постепенно обращаются многие взгляды. Крошечная искорка света вспыхивает где-то на горизонте.
— Это лодка, — молодая мать позади нас говорит малышу у нее на руках высоким, ломким голосом. — И лодка будет спасти нас, моя любовь.
Я надеюсь, что так и есть, и что она поторопится.
Ворота наконец-то открываются, и я прижимаю к себе Винка так крепко, как позволяет его спасательный круг. Люди ломятся к лодкам, удерживаемые криками экипажа.
— Только женщины и дети! — кричит офицер. — Мужчины, назад!
Некоторые мужчины делают, как им сказано, но другие, то ли от страха, то ли от того, что не знают английский, продолжают лезть в лодки.
— Остановить посадку! — ревет из лодки матрос с темной кожей кочегара. — Мы на пределе. Вам придется ждать следующую лодку.
— Больше нет лодок! — воет какой-то мужчина. — Они все уплыли!
От его слов мое сердце пытается вырваться из грудной клетки. Если это наш последний шанс, лучше использовать его по полной.
— Изобрази отчаяние, — шепчу я на ухо Винку. — Например, заплачь. Сможешь это сделать?
Затвердев взглядом, он кивает.
— Шустрее, — хрипло командует Джейми.
— Пожалуйста, пропустите! — кричу я, пихая Винка перед парой мужчин. Джейми идет следом. — У мя тут кроха-брат. — Девчонка-кокни рвется наружу, очевидно, почуяв надвигающуюся заварушку. И я позволяю ей вырваться, тщательно следя, чтобы не перегнуть палку.
В прошлый раз, когда я пыталась пристроить Винка в лодку, я была слишком вежлива, слишком старалась следовать правилам, но больше такого не будет. На этот раз я буду такой же наглой и хитрой, как бандиты Чипсайда, те, что умоляют, торгуются или дух из тебя выбивают, чтобы получить то, что им нужно.
Ответственный офицер, бледный молодой человек с измученным лицом, поднимает руку, останавливая меня. Мои ноги замирают, но язык продолжает работать.
— Он еще кроха, жизни не нюхал, да еще и видел, как мамка откинулась. — Я кидаю взгляд на Джейми, который быстро меняет удивленное выражение лица на скорбное. — Она зубы свои уронила с пирса и следом бухнулась, когда поймать хотела. Утопла на его глазах. Ну же, сэр, дайте нам шанс.
Винк, у которого лицо начинает дергаться, выдавливает слезу, хорошую, крупную слезу, которая неспеша сползает на кончик носа и браво там зависает.
Офицер скребет свои блондинистые бакенбарды. Из лодки мужчина с пузом, похожим на мешок муки, прикладывает руки ко рту и ревет:
— Мы на пределе. Еще кто-нибудь потопит…
— Вы, чо, хотите, чоб малец, который видел, как тонет мамка, тож утонул? Эт прост злодейство. Ну же, сэр, будьте милосердны. Возьмите нас с собой. — Я хватаю Джейми за руку. — Мы семья. Нельзя разлучать семьи. Пжалста, от нас проблем ноль. Да мы как мышки.
— Офицер, опускайте! — кричит мужчина с лодочной палубы.
В задней части лодки поднимается человек с крепким телосложением, напоминающим кочегара, и бритой головой.
— Винк!
— Минг Лаи! — кричит Винк, давясь теперь уже, похоже, реальными слезами.
Рядом с Минг Лаи сидит Дина Доменик, и тут же втиснулись ее родители.
— Вот эт да! — кричу я. — Еще один братец! Это знак самого Господа нашего, знак, что нам место в этой лодке. Аллилуйя! — Я сжимаю руки вместе и трясу ими над головой, словно игрок в кости перед важным броском.
Молодой офицер крутит свисток на шее.
— Я не могу пустить вас троих.
— Как насчет эт парочки, шеф? — встревает Джейми.
Я кривлюсь, и не только потому, что его кокни печален, как дохлый цыпленок. Первые две лодки в этом квадранте уже спущены на воду, третья — на пути вниз. Эта последняя.
— Вы сказали, девчонки и мальцы, — продолжает Джейми. — А в вашем корыте, похоже, все больше мужики. Почему?
Офицер мечется между лодкой и нами. Я все так же держу молитвенно сложенные руки перед собой.
Винк выжимает очередную слезу. Он начинает хныкать и подвывать, постепенно переходя к настоящим рыданиям. Вот теперь слезы действительно льются рекой.
— Я буду тихо, сэр! — икает он.
— Пусти ты их. Бога ради, парень! — раздается чей-то голос.
Офицер крестится.
— Хорошо, малец и девушка. Простите, сэр, вам придется подождать следующей.
Кивнув, Джейми отступает. Винк, в своем спасательном круге похожий на салфетку, продетую через кольцо, перекидывает ногу через борт. Он быстро добирается до Минг Лаи.
Когда я ступаю на борт, раздается плач ребенка, слишком тихий, чтобы его было слышно издалека. Молодая мать, стоявшая у ворот позади нас, старается не уронить кулек из рук. Из кулька высовывается крошечная ножка, чья ступня еще не успела оставить ни одного отпечатка в этом мире. Мать вытирает лицо о плечо, избавляясь от слез. Они не справятся.
Джейми видит, что я смотрю на них, и отрицательно качает головой.
— Минг Лаи, позаботься о Винке, — кричу я по-кантонски.
— Конечно, маленькая сестрица, — отвечает он, и его глубокий голос греет, как теплое пальто.
— Шеф, пусть эта дамочка возьмет мое место. Малышу нужен шанс.
Пузатый мужчина вскидывает руки.
— Это же еще два человека!
Что-то внутри меня лопается, и на этот раз мой котел взрывается. Почему он получает место, когда порядочные мужчины, вроде этого молодого офицера и моего дюжего Джейми, остаются?
— Сэр, у вас пивной ребеночек на коленях раза в два больше того, что она держит, так что заткните свою трубу!
Пузатый начинает подниматься, и лицо его искривляет уродливая гримаса. Но прямо перед ним тут же встает мистер Доменик. Русский такой большой, что может грести без весел. Пузатый плюхается на место.
Офицер подталкивает молодую мать вперед, поддерживая ее, пока она перебирается через борт и садится. Затем он отдает честь отбывающему судну.
— Удачи всем. Опускай!
Пока лодка скользит вниз, Винк смотрит на меня и лицо у него ясное, слез больше нет. Щека мальчугана дергается, и взгляд перебегает от меня к Джейми и обратно. Затем он кивает один раз, словно говоря, что понимает.
В моих глазах слезы. До свиданья, маленький братец. Может быть, мы больше никогда и не встретимся, но я буду надеяться на то, что еще увижу тебя.
41
![]()
Джейми гонит меня дальше по палубе. По правому борту больше не осталось ни одной шлюпки, и, судя по слухам, по левому их тоже нет. Мои мысли перескакивают на Бо, который, я надеюсь, нашел Тао и смог занять где-нибудь место.
Пожалуйста, Боже, пусть я не была самой послушной овцой в твоей отаре, но пусть он справится, где бы он ни был. И Тин Хау, если ты действительно покровительница потерпевших крушение, самое время сотворить парочку-другую чудес.
