— Что вы можете сказать по поводу случившегося в вашем доме?
— О бедной девочке, что выпала из окна, мы ничего не знаем — живем в разных подъездах. Но об этом подозрительном хаме стоит рассказать, — опять заговорила дама.
— Опишите его, пожалуйста, и расскажите, при каких обстоятельствах вы с ним познакомились.
— Да не знакомились мы с ним вовсе. Он нарушил правила движения и подставил нам свой бок. Вот мы его слегка, совсем легонечко и задели. Но вы же знаете: молодежь сегодня, — она обернулась на молодого лейтенанта и курсантов милиции, — на вас это, конечно, не распространяется, — растет совершенно невоспитанная. Выскочил из машины, такой здоровый, начал махать руками, а изо рта скверна потоком на нас так и льется, так и льется. А так ничего не скажешь: среднего роста молодой человек, одет прилично, черные классические брюки, лакированные туфли, черная водолазка, небольшая золотая цепочка, черный в полоску пиджак. Подстрижен коротко, даже слишком. Но, видите, — снова запричитала женщина, — хотя и прилично одетый, но совсем не обучен благородным манерам.
Женщина хотела ещё что-то добавить о современной молодежи, но, уже не обращая на неё внимания, Кононенко обратился к мужчине:
— У вас тоже сложилось впечатление, Евгений Викторович, что этот человек был среднего роста.
— Нет, он был высокий.
— Насколько высокий?
Евгений Викторович замялся и с виноватым видом взглянул на жену.
— Трудно сказать. Света под аркой было мало. Но мне определенно показалось, что он был высокий.
Кононенко раздраженно поморщился и показал на Малыша.
— Такой?
Евгений Викторович взглянул на Малыша, опять уронил свою шляпу и неловко поднял её.
— Вроде того. Может, чуть повыше.
Женщина презрительно фыркнула.
— Хотела бы я знать, что на тебя нашло. Он был нисколько не выше, чем вот этот джентльмен. — Она показала на Кононенко.
— Мне показалось, дорогая, что он… что он был высокий, — сказал Евгений Викторович и вытер свою лысину платком. Конон повернулся к Малышонку.
— Встаньте, пожалуйста, товарищ лейтенант, — сказал он нетерпеливо. Тот медленно поднялся. Из всех находившихся в комнате он был самый высокий.
— Этот джентльмен просто гигант, — сказала женщина. — Говорю я вам, тот вовсе не был высоким.
Евгений Викторович смотрел на Малыша во все глаза.
— Мне кажется, — сказал он нерешительно, — что этот джентльмен примерно такого же роста и сложения, как и тот, что был в машине.
Лейтенант сел. Евгений Викторович продолжал виновато пялиться на него.
— Хорошо, значит, вы столкнулись с машиной, в которой сидел этот человек? — спросил Конон.
Евгений Викторович оторвался от Малыша.
— Я выруливал задом и въехал прямо в его машину. Я просто её не видел, потому что забыл посмотреть в зеркало заднего вида.
— Ничего подобного! — вмешалась жена. — Ты выезжал задним ходом, и этот парень налетел на тебя. Это целиком его вина. Потом он нагрубил нам и отъехал. А после того, как к нему сели ещё трое, так же одетых, как и он, они быстро укатили. Если не виноват, зачем удирать?
— Мне совершенно безразлично, кто из вас виноват, — оборвал её Кононенко. — Единственное, что меня интересует, — как найти того человека. Итак, сэр, — в тон собеседнику продолжал он, обращаясь к Евгению Викторовичу, — смогли бы вы сказать что-нибудь ещё об этом человеке? Например, сколько ему лет?
— По голосу и быстроте движений я бы дал ему около тридцати, — сказал Евгений Викторович и опасливо взглянул на жену — Как ты считаешь, дорогая?
— Разве можно по голосу определить возраст? — огрызнулась его жена. Муж начитался детективных романов, — продолжала она, — он только и знает, что читать. Я бы запретила детективы, от них один вред.
— А вы не могли бы сказать нам что-нибудь насчет его возраста? спросил её Кононенко.
— Может, и могла бы, но не стану этого делать. Не считаю себя вправе вводить в заблуждение милицию. — Она свирепо взглянула на своего мужа.
— У вас не отложилось в памяти, Евгений Викторович, как был одет этот человек?
— Не стал бы утверждать, сэр, — помявшись, сказал Евгений Викторович, — но мне показалось, что он был в темном костюме спортивного покроя. Возможно, в темно-коричневом. Когда он вылез из машины, я ещё подумал, что у него пиджак с накладными карманами.
— Как тебе не стыдно нести такой вздор! — опять вмешалась жена. — Было темно, и ты не мог видеть, какого цвета у него костюм, тем более с твоим зрением. — Она повернулась к Кононенко. — До чего тщеславны эти мужчины! Он должен постоянно носить очки, мне уже надоело говорить ему об этом. Нельзя чтобы он водил машину без очков.
— У меня не такое уж плохое зрение, Аделаида Фридриховна, — сказал Жан-Виктор, обнаруживая некоторую твердость духа. — Очки мне нужны только для работы вблизи.
Кононенко показал на газету, лежавшую у него на столе, до которого от мужчины было метра два.
— Вы можете прочитать заголовки с того места, где стоите, Евгений Викторович?
Тот без труда прочел заголовки. Кононенко взглянул на Малыша и пожал плечами, затем спросил Евгения Викторовича:
— Он был в шляпе?
— Нет, сэр.
Кононенко ехидно взглянул на женщину:
— Вы тоже так считаете?
— На нем не было шляпы, но это вовсе не означает, что он не имел её, сердито сказала она.
— Он держал шляпу в руке?
Она замялась, потом раздраженно бросила:
— Я не заметила.
Между тем Евгений Викторович уставился в окно с озадаченным взглядом.
— Евгений Викторович, какие у него были волосы, темные или светлые?
— Не могу сказать, сэр, извините, товарищ. Было недостаточно светло.
— Он говорил с вами?
— Он накричал на нас, — вклинилась женщина. — Он знал, что не прав… Он…
— Хорошо, хорошо! А те трое, что сели к нему в машину? Что о них вы можете сказать?
— А что здесь говорить! — снова вступила в разговор женщина. — У меня было такое ощущение, что в глазах то ли троится, то ли четвер… четвор… Одним словом, передо мной стоял человек и три его копии. Мне показалось, что они были все на одно лицо. Жан-Виктор в это время осматривал царапины на машине…
— Да, я хотел предложить уладить случившееся, но его позвали, и он, сев в машину, тут же уехал.
— Как его позвали?
— Откуда мы знаем, как его звали? — не расслышала вопрос женщина.
— Евгений Викторович! Как позвали, вернее, как назвали этого молодого человека его друзья? — снова обратился к мужчине капитан.
— Чикич, точно, один из них сказал: «Чикич! Время, мы в цейтноте!» По-моему, его назвали так. Вот и все!
— А марку и номер машины вы случайно не запомнили?
— Случайно запомнил, — ответил мужчина и, окинув взглядом присутствующих, достал свою визитную карточку и на ней не спеша сделал запись.
— Большое спасибо вам, — капитан Кононенко быстро заглянул в бланк протокола допроса, — Аделаида Фридриховна, и вам, Евгений Викторович. Сейчас попрошу вас пройти в соседний кабинет. Там наши сотрудники оформят протокол, вы должны внимательно его прочитать, сделать соответствующие поправки и расписаться. Еще раз большое вам спасибо.
Когда в кабинете, кроме Малышонка, никого не осталось, Кононенко набрал номер телефона знакомого из столичной ГАИ и включил громкоговорящую связь.
— Петрович, привет, это Конон. Выручай! Тут по одному нашему делу машина проходит. Глянь в свой компьютер, за кем она числится.
— Ну, Васек! Я только по буквам номера тебе сразу скажу, что эта машина числится за одной веселой конторой, с которой я тебе не советую иметь никаких дел.
— Ну, Петрович, обрадовал! А ты на всякий случай проверь: не числится ли подобная машина в угоне?
— Думаешь, на угнанную машину липовые номера спецслужбы поставили? Резон в этом есть — ни один наш сотрудник такую машину для проверки документов не остановит, хоть она будет нарушать сразу все правила дорожного движения. Позвоню через часок. Лады?
— Жду, и с меня причитается!
Глава 88
Юрий Владимирович Поляковский в составе группы депутатов выехал в одну из бывших союзных республик по командировочному предписанию Государственной Думы для работы среди своих избирателей. Срок командировки в документах был указан довольно большой — около двух месяцев.
Кроме того, в Москве всем было известно, что молодой писатель задумал новый роман о современной России и русских, брошенных своим государством на задворках бывшей империи.
Никто из выехавших с ним депутатов даже не подозревал, что Поляковский выполнял особо важную миссию по розыску человека, который владел документами, способными нанести моральный вред памяти того, кто вознес студента политехнического института заштатного сибирского городка до вершин политической и государственной власти.
