Внизу стояла размашистая роспись министра безопасности СССР.
Михайлову стало понятно, почему Голубев дал ему ознакомиться с этим документом: это было подтверждение того, что какие-то, предположительно немецкие, подводные лодки продолжали действовать на морских и океан-ских коммуникациях, и страдали от этого не только американские, — о чем имелись документальные подтверждения у Сергея, — но и советские корабли.
«Если бы, — подумал про себя дипломат, — в то время, ещё в сороковые годы, наше руководство реально восприняло тот факт, что немцы спрятали и замаскировали свои силы, распределив их по флотам и армиям самых реакционных режимов, то обстановка в мире могла быть совершенно иной; ведь практически все режимы Латинской Америки были поставлены американцами, следовательно, они знали, откуда взялись во флоте небольшой слаборазвитой страны подводные лодки. Надо будет переговорить об этом с Голубевым и Богуславским, — если, конечно, у нас получится такой разговор, — и уточнить, как эти случаи могут быть связаны с субмариной из Трабзона.»
Глава 85
Виктор Перевалов снова зашел в кабинет следователя.
— Ну-с, молодой человек, давайте поговорим более обстоятельно, сказал Ткачук. — Вы нам сейчас должны рассказать все, что знаете о Марии и Юрии Николаевиче Калашниковых.
— Конечно, конечно, — с готовностью ответил Перевалов. — О взаимоотношениях Марии и Юрия Николаевича я могу рассказывать только со слов самой Марии — вы должны меня понять!
— Да, я вас понимаю, вы не волнуйтесь и рассказывайте. Если будут какие-то неясности, я буду задавать уточняющие вопросы. Хорошо?
— Да. История эта началась года полтора назад. Мария тогда ещё училась в детдоме. Туда она попала после смерти отца, вернее, не отца, а человека, который её удочерил. Ее отец, Демидов, хотя и числился в советское время в каком-то научно-исследовательском институте, был очень богатым человеком. Это стало ясно после «победы нашей демократии», — тем более было странным, что старик Демидов в своем завещании распорядился после своей смерти, если дочка ещё не закончит среднюю школу, отправить её в детский дом и даже указал, какой.
Душеприказчиком он назначил своего старого друга Геннадия Моисеевича Кирзнера, адвоката, который был в таком же возрасте, что и Демидов. Когда Мария закончила школу, Геннадий Моисеевич лично приехал за ней в детдом и привез на квартиру Демидовых, которую бережно охранял все это время. В квартире все было, как и при жизни старика.
Кирзнер объявил Марии волю её отца и сказал, что первое условие завещания девушка выполнила хорошо.
— А какое это первое условие? — спросил Ткачук.
— Со слов Марии я понял, что во время её учебы и жизни в детдоме она не должна была встать на скользкую дорожку — знаете, там рано узнают, что такое пьянство, наркомания, проституция и тому подобное. Но в этом детдоме эти грехи или преступления, как хотите их называйте, не были распространены, поэтому-то, я так думаю, старик Демидов и отправил девочку туда.
Далее адвокат Кирзнер сказал Марии, что вторым условием завещания является её замужество до определенного срока. Если она выйдет замуж после указанного в завещании срока, то ей будет назначен лишь определенный процент с оборота причитающегося ей капитала, а всем капиталом будет распоряжаться все тот же Кирзнер.
— Ну, прямо как в оперетте или в фильме «Принцесса цирка», — вставил реплику Кононенко.
Перевалов сделал вид, что не заметил сарказма в словах капитана, и продолжал:
— Но Кирзнер оказался порядочным человеком и постоянно торопил Марию с решением этого вопроса. Когда срок, отведенный Демидовым, уже подходил к концу, он буквально свел Марию с Юрием Николаевичем Калашниковым и чуть ли не силой выдал за него замуж. Свадьба была шикарная.
Мария не была счастлива в браке, хотя старалась делать все для семейного благополучия. Может, действительно, у молодоженов и была любовь в первые недели, но потом Кирзнер вызвал Юрия Николаевича к себе и огласил завещание полностью, согласно которому Калашникову отводилась роль иждивенца. Даже в случае смерти Марии он не имел права пользоваться её имуществом и денежными средствами, а мог только довольствоваться пожизненной пенсией. В случае смерти Марии создавался попечительский совет, и все имущество и деньги передавались нескольким детским домам, за распределением средств которых следил бы Кирзнер и его адвокатская контора.
Где и с кем работал Юрий Николаевич Калашников, я не знаю. Не знала об этом и Мария, видимо, муж не считал нужным посвящать её в это. Она ежемесячно выделяла мужу через того же Кирзнера определенные суммы, но со временем они стали для него слишком маленькими: он пристрастился к азартным играм.
Однажды он вернулся домой избитый и оборванный. Оказалось, что с ним расквитались за неоплаченные карточные долги. Мария каким-то образом уговорила адвоката, и тот выдал необходимую для погашения части долга сумму, другую часть Юрий Николаевич обязался выплачивать кредиторам ежемесячно из сумм, выдаваемых ему Кирзнером. Жене он дал слово, что больше никогда в карты играть не будет.
К его чести, слово свое он сдержал: видимо, страх после побоев и унижение перед Кирзнером сделали свое дело.
Но Калашников вошел во вкус и узнал власть денег, они становились нужны ему все в больших количествах. Сам он зарабатывал хорошо. Чем он занимался, не знал никто. В своем кабинете он работал допоздна, а разговоры с женой вел только о деньгах. Мария рассказывала, что глаза у Юрия Николаевича, когда он говорил на эти темы, как будто становились зелеными со знаком доллара посередине. В такие минуты он говорил, что нашел золотую жилу и скоро станет богатым человеком. И тогда отпустит Марию.
— Что значит «отпустит»? — спросил Ткачук.
— Согласно завещанию Мария сама не могла расторгнуть брак. Только в случае, если муж сам уходил от нее, она продолжала пользоваться всем достоянием Демидова. Однажды Мария спросила мужа, сколько он хочет получить за развод с ней. Он назвал очень большую сумму, но Мария взяла с него расписку, что при получении данной суммы Юрий Николаевич Калашников обязуется подписать документы по бракоразводному процессу. И Мария стала собирать эти деньги.
Вы, конечно, понимаете, что идея развода с мужем у неё появилась после нашей встречи. Мы полюбили друг друга и стали тайно встречаться. Но Кирзнер как-то выследил нас, вызвал меня и строго предупредил, что не допустит развала семьи.
— Выходит, адвокат Кирзнер не знал о сделке, которую заключили Мария и Юрий Николаевич.
— Выходит, что так. Но однажды у Марии пропали старинные драгоценности. Она обратилась к мужу. Тот сказал, что в глаза их не видел и не знает, что с ними случилось, и предположил, что их могли похитить её друзья — Марина и Денис.
— Вы знаете их?
— Дениса ни разу не видел, а Марину пару раз, и то мельком — красивая рыжеволосая девушка. Мария как-то говорила, что она была её лучшей подругой в детском доме. Появилась Марина в детдоме за год до окончания школы. О себе никому, включая и Марию, ничего не рассказывала. По словам Марии, та приехала к ней в каких-то обносках: старых джинсах и заношенной пуховой куртке. Мария её тайком приодела — боялась не столько укоров мужа, сколько гнева Кирзнера. Но тот отнесся к этому положительно, так как Мария рассказала, что эта девушка однажды спасла её от приставаний пьяного воспитателя детского дома. После окончания школы Марина в течение года искала своего пропавшего брата, но, где и как, никому не рассказывала.
Брат её, Денис, нашелся только недавно и чисто случайно. Как конкретно, никто не знает.
Так вот, о пропавших драгоценностях. Мария рассказала Марине, та, естественно, Денису. Вдвоем они пришли домой к Марии, когда Юрий Николаевич был на работе, поговорили о чем-то втроем, и Денис дал честное слово, что они с сестрой не брали этих украшений. Кроме того, он сказал, что по своим каналам попробует их отыскать. Через неделю они опять вдвоем пришли к Марии и принесли доказательство своей непричастности к пропаже.
— И что же это было за доказательство? — не вытерпел Малышонок.
— Как сказала Мария, это была копия залоговой расписки Калашникова Юрия Николаевича в один из банков столицы на крупную сумму в иностранной валюте. В расписке были указаны все его паспортные данные. Мария съездила в этот банк, и сама убедилась в нечестности мужа. Поэтому она и твердила, что Денис не виновен. Еще через несколько дней брат Марины принес ей выкупленные им украшения и чек с суммой выкупа.
Подобные случаи пропаж драгоценностей повторялись ещё пару раз. И каждый раз Юрий Николаевич сваливал всю вину на Марину и её брата. Мария же их защищала и говорила, что необходимо искать вора в другом месте, но муж стоял на своем.
