В каждой шлюпке сидело по два морпеха. О борт билась вода, и куски разорванной местами сети из чулок плавали на поверхности, словно гигантские коричневые водоросли. После сообщения, что ночевать в шлюпках не придется, в хриплых от усталости голосах женщин прозвучало явное облегчение. Они и их багаж были спасены.
Он сидел, уставившись на нее в упор, а она, не в силах пошевелиться под тяжестью навалившейся на нее Эвис, молча смотрела на него немигающими глазами — поверх согбенных спин женщин в шлюпке — так, словно их взгляды соединяла невидимая нить.
Командир корабля был жив. Пожар был потушен.
Им предстояло снова подняться на борт «Виктории».
Глава 22
Запомните: армия никогда не отправит вас к месту назначения, предварительно не убедившись, что «этот мужчина» вас ждет. Короче, считайте, что вы просто посылка, которую отправляют почтой.
Совет из буклета, предназначенного для военных невест на борту легкого крейсера «Аргентина».
Британский военный музей
За двадцать четыре часа до прибытия в Плимут
Прошло несколько часов, прежде чем температура упала настолько, чтобы можно было оценить размер ущерба, но, когда ремонтная команда спустилась в центральное машинное отделение, стало совершенно очевидно, что восстановлению оно уже не подлежит: трубы расплавились от жары, заклепки оказались на полу. Переборки и люки деформировались, кубрики над ними пришли в негодность, а палуба вспучилась. Матросы поделились с обитателями пострадавших кают одеялами и подушками, чтобы те, кто остался без спальных мест и имущества, могли расположиться на ангарной палубе. Никто не жаловался. Моряки, которые лишились фотографий и писем от родных и близких, находили утешение в том, что уже через двадцать четыре часа, наверное, увидят тех, по кому так тосковали в море. А моряки, которые в свое время служили на «Индомитебле», просто радовались тому, что все остались живы. Именно этому научила их война.
— Думаете, мы сумеем хоть как-то войти в гавань?
Хайфилд сидел на мостике и смотрел, как серое небо потихоньку проясняется, открывая голубые заплатки, словно извиняясь за ненастный вечер накануне.
— У нас впереди меньше суток пути. И в нашем распоряжении один работающий двигатель. Почему бы и нет?
— Похоже, вашу старушку слегка потрепало. — Голос Макмануса звучал глухо. — И одна маленькая птичка принесла на хвосте, что вы работали, не щадя живота своего.
Хайфилду не хотелось даже думать о прошлой ночи, о которой напоминало саднящее горло. Он сделал большой глоток лимонада с медом, приготовленного стюардом.
— У меня все отлично, сэр. Не о чем беспокоиться. Моя команда… обо мне позаботилась.
— Молодец. Я потом взгляну на ваш рапорт. Рад, что вы смогли удержать ситуацию под контролем — словом, не слишком напугав наших барышень. — Адмирал разразился тоненьким смехом.
Хайфилд спустился с мостика на полетную палубу. На корме работали матросы: с ведрами мыльной воды в руках, они цепью продвигались вперед, убирая следы копоти от просочившегося наверх дыма и осторожно обходя вспученные участки, которые в спешном порядке огораживали морские пехотинцы. Да, ущерб был налицо, но разрушения начали планомерно устранять. Когда они прибудут в Плимут, корабль Хайфилда будет полностью под контролем.
И он не потерял ни единого человека.
И никто не слышал свистящего вздоха, с которым командир медленно повернулся, чтобы пройти обратно на мостик. Хотя это вовсе не значило, что такого никогда не было.
По меньшей мере сотня женщин выстроилась после завтрака перед основным входом, терпеливо ожидая, когда их пустят обратно в каюты. Они тихонько переговаривались, обсуждая судьбу своего багажа и делясь страхами, что их тщательно подобранные по случаю прибытия в Англию наряды будут безнадежно испорчены дымом и водой. И хотя на этой палубе видимых следов разрушения не наблюдалось, однако, потрогав переборки или койки, они обнаружили, что все вокруг покрыто тонким слоем копоти. Они стояли, напряженно прислушиваясь к приказам по громкой связи, а очередь тем временем прибывала и прибывала. Маргарет одной из первых прорвалась к двери и, пока остальные невесты только спускались по трапу, уже была в каюте.
— Моди! Моди! — Маргарет встала на колени и заглянула под нижние койки. — Моди! — кричала она.
— А вы не пробовали посмотреть в столовой? Там еще полным-полно народу. — Офицер из вспомогательной службы просунула голову в дверь.
Маргарет, до которой не сразу дошло, что та решила, будто она ищет подругу, недоуменно уставилась на женщину.
— Моди!
В отчаянии Маргарет перевернула все одеяла, матрасы и простыни. Ничего. Собаки не было ни на койках, ни в сумках. Ее даже не было в хозяйкиной шляпе — любимом месте отдыха Мод Гонн.
Маргарет собралась было расширить зону поисков, но неожиданно до нее донесся дикий визг. Она на секунду застыла, но, услышав, как кто-то кричит: «Боже, что это такое?!», пулей выскочила из двери и бросилась в сторону уборной.
Гораздо позже она подумала о том, что уже по дороге все поняла. Ведь уборная была единственным местом, которое Моди знала на корабле. Именно оттуда ей, Маргарет, и следовало начать поиски. Она стояла в дверях, глядя на жмущихся к раковинам девушек. Проследив направление их взглядов, она обнаружила маленькую собачку, зажатую дверью. На кафельной стене виднелись царапины от когтей, — должно быть, Моди отчаянно пыталась выбраться наружу.
Маргарет сделала шаг вперед и рухнула на колени, прямо на мокрый пол. Из ее груди вырвался то ли всхлип, то ли стон. Лапы собаки успели окоченеть, тело было холодным.
— О нет! О нет! — Лицо Маргарет сморщилось совсем по-детски. Она взяла мертвую собачку на руки. — О Моди, прости меня! Мне так жаль. Очень-очень жаль.
Маргарет целовала собаку в мокрую голову, пытаясь вдохнуть жизнь в мертвое тельце, понимая, что все напрасно.
Она даже не плакала, рассказывали очевидцы, просто сидела с собакой на руках, словно испытывая крестные муки.
Но когда удивленные взгляды сменились перешептыванием, она стащила с себя кардиган и завернула в него мертвую собаку. Затем, упершись рукой в поцарапанную стену, со стоном поднялась на ноги. Сверток она крепко прижимала к груди — так обычно прижимают младенцев.
— Может быть, тебе что-нибудь принести? — Какая-то женщина положила ей руку на плечо.
Но Маргарет, казалось, не слышала.
Обливаясь слезами, Маргарет шла со своей ношей по проходу. Те, чьи мысли были заняты не только своими закопченными пожитками, пытались присмотреться получше, гадая, откуда здесь мог взяться ребенок.
На корабль опустилась тяжелая тишина. Вернувшиеся в каюты женщины почему-то не принялись облегченно болтать, хотя их вещи практически не пострадали, разве что покрылись слоем сажи. За прошедшую ночь они поняли всю шаткость своего положения, что их несказанно потрясло. И не одной и даже не двум, а очень и очень многим до боли захотелось вернуться домой. Чего бы это ни стоило.
Поддерживаемая заботливой рукой женщины из вспомогательной службы, Фрэнсис с трудом приподнялась на койке: даже столь незначительное усилие далось девушке с невероятным трудом. Женщина укрыла ее одеялом, предусмотрительно набросив на плечи еще одно. Морпех — немного неохотно — отпустил руку, которой поддерживал Фрэнсис. Она поймала его взгляд — и усталости как не бывало.
— У меня все отлично, — сказала она женщине из вспомогательной службы. — Спасибо большое, но я действительно в порядке. Меня вполне устроила бы и собственная койка.
— Доктор Даксбери велел всем, кто провел хоть какое-то время в воде, оставаться пару часов под его наблюдением, чтобы проверить, нет ли у них гипотермии.
— Совершенно ответственно заявляю, что у меня ее нет.
— Приказ есть приказ. К вечернему чаю вы уже вернетесь.
Женщина повернулась к постели, на которой лежала Эвис, и ласково подоткнула одеяло. Этот материнский жест напомнил Фрэнсис о госпитале на Моротае. Но сейчас они были в примыкавшем к лазарету небольшом помещении, предназначенном, судя по множеству коробок и специфическому запаху хлорки, для хранения моющих и дезинфицирующих средств. На стенах висели графики и списки принадлежностей, под ними стояли закрытые шкафчики, возможно содержавшие горючие материалы. Фрэнсис невольно содрогнулась.
— Простите, что положили вас здесь, — сказала женщина из вспомогательной службы. — Лазарет понадобился для тех, кто надышался угарным газом, а помещать вас в одну палату с ними мы не имеем права. Это единственное место, которое удалось отыскать для вас двоих. Всего на пару часиков, хорошо?
