его проблемах, не интересовалась, чем он занимается, но и это был уже прогресс.
Невыносимо тяжело было отправится к Михаилу Андреевичу. Заставить себя рассказать ему всю свою историю от начала до конца. Но это было необходимо. Без понимания мотивов Игоря, Михаил Андреевич даже не хотел его слушать. Однако и выслушав, тренер лишь задумчиво покивал головой. Игорю снова пришлось просить, убеждать, клясться, и в конечном счете буквально продать себя в рабство, предложив контракт на условиях Михаила Андреевича на целых пять лет.
Напоследок Игорь оставил то, что было не просто тяжело. Это было мучительно.
Это было душераздирающе, чудовищно, горько. Посмотреть в глаза той, которую предал. Той, которой позволил уйти. Той, которую отверг.
Сможет ли она простить его? Дать ему еще один шанс?
Игорь шёл на свою первую после возвращения тренировку, чувствуя себя преступником, освободившимся из тюрьмы, предателем, презираемым всеми негодяем. Он ожидал злости, насмешек, плевков в его сторону, чего угодно. Того, что он, наверное, заслуживал. На чужие взгляды и критику ему было наплевать. Для него имело значение отношение лишь двух действительно важных для него людей. Один из них — Михаил Андреевич — его понял и принял, почти простил. Но Кира…
Он знал, что сегодня встретит ее. Он этого ждал. И этого же боялся. Предвкушение от желанной встречи внутри билось раненой птицей, терзаемой когтистыми лапами страха неизвестности. Он не знал, что сказать, как выразить всю степень своего сожаления, как убедить ее в том, что он признает свою ошибку и больше никогда не допустит подобного. Он больше никогда ее не оставит и никогда ее не отпустит, если только она даст ему шанс ей это доказать.
Игорь подошел к двери тренировочного зала, сглотнул тяжелый ком, и дрожащей рукой отрыл дверь. Нерешительный шаг вперед и вот он в зале. Дети, дети, мальчишки, парни постарше. Взгляд прошелся по периметру и споткнулся о двоих высоких рыжих парней. Неудивительно, что Игорь не сразу заметил стоявшую рядом с рыжими девушку. Коротко выстриженный затылок, открывающая плечи и лопатки майка, свободные штаны, поза выражающая расслабленность и уверенность в себе. Короткая стрижка и нарочито самоуверенный вид должны были затерять ее среди парней, должны были помочь слиться с толпой мальчишек, но она все же оставалась собой. Заметной, особенной.
Едва увидел ее, дыхание перехватило. Сердце рвануло, больно толкнуло в ребра и перекрыло дыхание, застучав где-то в горле.
Девушка стояла к нему спиной, даже не подозревая о том, кто позади нее. Игнат что-то рассказывал, как всегда активно жестикулируя.
Наглая рука Вани, стоявшего радом с Кирой, удобно устроилась на ее плече, он что-то сказал ей на ухо, и тройка рассмеялась.
Игорь сжал кулаки. В груди закололо. Игорю хотелось заявить, нет, закричать на весь зал, что Кира никому здесь никогда не достанется. Кира — его! Но, конечно, он об этом не заявит. Ведь единственный человек, которому следует знать, что Кира — его, это сама Кира.
Игорь стоит, словно окаменевший и сверлит взглядом руку Вани, лежащую на пояснице Киры, когда вдруг на него устремляется пара глаз. Мальчишка, стоящий неподалеку, замечает Игоря и удивленно восклицает. Это привлекает внимание тройки, сначала Игнат поднимает глаза, смеющийся взгляд тут же меняется на изумлённый. Затем оборачивается его брат, а следом за ним и Кира. Ее глаза фокусируются на лице Игоря, заставляя последнего нервно сглотнуть. Она смотрит на него через плечо, из-под падающей на глаза челки и не сразу понимает кого видит. До нее доходит невыносимо медленно. Она моргает, хмурится, затем, когда, видимо, осознание оседает в ее голове, наконец поворачивается к Игорю корпусом. В ее глазах столько боли, неверия, непонимания и отчего-то страха, что Игорю и самому становится больно.
В это же мгновение Игорь чувствует движение сзади. В зал входит Михаил Андреевич, секунду удивленно смотрит на Игоря, не понимая, почему тот застыл в дверях. Но бегло оглядев зал и заметив замершую изваянием, с широко распахнутыми глазами Киру, понимающе хмыкает.
— Ну что ты встал? — Обращается к Игорю не вопросительно, а скорее с упреком, — Иди. Давай-давай. — Подталкивает Игоря вперед, словно толкая его на эшафот, и с какой-то издевательской насмешкой наблюдает за ним. Иди, мол, пожинай плоды.
Игорь судорожно сглатывает и на негнущихся ногах идет и Кире. Он видит глаза девушки, глядящие на него с ужасом, словно животное, исходящее кровью, на своего мучителя. И чувствует, как что-то горькое и когтистое мешает ему дышать. Ее взгляд больно царапает его внутренности, выворачивает его на изнанку. Игорь заставляет себя очнуться, подавить проклятое волнение, и подходит к ней почти вплотную.
— Кира… — С трудом ворочая языком в пересохшем рту, хрипло произносит Игорь. Девушка вздрагивает и отводит глаза. С мольбой смотрит на тренера, словно ожидая спасения. Игорь слышит за спиной шумный вздох.
— Мда… Что ж, давайте начнем тренировку. Выстраиваемся в две шеренги. — Протягивает тренер и Игорю ничего не остается как, напоследок с болью взглянув на девушку, нехотя отвернуться и встать в переднюю шеренгу.
Весь первый час разогрева Игорь чувствует на себе взгляды. Удивленные, осуждающие, злые, завистливые. Но сколько не оборачивается назад, ни разу не ловит на себе взгляда Киры. Она не смотрит на него. Только на тренера, либо в пол, пряча глаза за длинной челкой. Ей больно на него смотреть. Она не понимает происходящего.
Игорь мог бы прийти к ней домой, он знал лишь номер дома и подъезд, но он мог бы подождать ее, встретиться перед тренировкой, поговорить, объясниться. Он мог бы, и так, наверное, было бы правильно. Но он струсил. Побоялся, что она не станет его слушать, сбежит. А отсюда она никуда не исчезнет. Он поговорит с ней после тренировки. Да, все правильно. Он не даст ей отсюда уйти, не поговорив и не получив прощения. Он подойдет к ней по окончании занятий и прямо скажет, какой он дурак и как виноват, и как он нуждается в ней.
Игорь прокручивает и прокручивает в голове их возможный диалог, морально готовя себя, но его планам не суждено сбыться. Наступает время спарринг-тренировки и Михаил Андреевич, разбивая детей на пары, наконец доходит до Игоря. На секунду задумывается, а после растянув губы в непонятной ухмылке произносит фатальное: «Игорь-Кира».
Проклятье. Зачем он это делает? Игорь бросает на тренера непонимающий взгляд. Тот смотрит насмешливо, но с интересом, ожидая их реакции. Словно ставит какой-то жестокий, понятный только ему эксперимент. Игорь переводит взгляд на Киру.
Глаза на резко побледневшем лице кажутся огромными темными дырами.
