Она бегает глазами от тренера к Игорю, дышит тяжело и часто, сжимая кулаки в бессильном отчаянии.
— Ну. — Отзывается тренер, видя, что двое его учеников не спешат выполнять его указание. — Вперед. Отрабатываем лоу кик и удар ногой с разворота. — Добавляет Михаил Андреевич, складывает руки на груди и довольно ухмыляется.
Какая ирония. Лоу кик и удар с разворота. Именно с этого у них все началось. Этим же должно и закончиться, расставить все по местам. Игорь обреченно качает головой и направляется к Кире. Девушка не двигается с места, сверля взглядом тренера, и, наверное, надеясь на то, что тот отменит свой бездушный эксперимент, но тренер продолжает стоять, вопросительно подняв бровь, и Кира сдается.
Она глубоко вздыхает, будто что-то решая для себя. Будто что-то отключая в себе. Расправляет плечи, и через секунду, Игорь может поклясться, это уже другая девушка. Ее челюсть крепко сжимается, глаза смотрят исподлобья, словно желают испепелить все вокруг. Она словно отключает свои чувства, заталкивает растерянность и обиду куда-то вглубь.
Без сомнений, она не рада подобному раскладу, но теперь на ее лице не проявляется ни единой эмоции. Она — стена, крепость. Нерушимая, бесстрашная, холодная. Игорь шумно сглатывает, удивляясь такой резкой перемене, нерешительно подходит и становится прямо напротив девушки. Кира смотрит на него, не отводя глаз и не моргая. Таким взглядом, словно собирается его казнить. Игорь стоит перед ней, ни жив ни мертв. До того растерян от ее жесткого взгляда, что боится произнести хоть слово.
— Кира, я… — только и успевает произнести ее имя. Тихо и неуверенно. Но девушка резко дергает головой, давая понять, что не желает его слушать. Она задирает подбородок кверху, расправляет плечи, шумно втягивает ноздрями воздух и с непримиримым видом становится в боевую стойку.
Игорь вздыхает и расслабляет тело. Казнь?
Что ж пусть будет казнь. Он это заслужил.
Глава 58
Если бы Кира составляла рейтинг худших дней, сегодняшний был бы на первом месте.
Его появление здесь — как насмешка. Удар ниже пояса, пытка, издевательство. Как он мог после всего просто взять и вернуться? Просто прийти на тренировку как ни в чем не бывало.
Неужели ему настолько наплевать на ее чувства?
Он ведь не может не видеть, как больно он делает ей своим присутствием.
Разве Игорь не догадывается, что он пришел, и теперь он повсюду, он во всем?
Все вокруг тотчас превращается в Игоря. Снова.
Он не может не знать, что своим появлением просто разламывает ее на части. Это жестоко.
Но он всегда поступал с ней жестоко. Он делал ей больно слишком часто, чтобы она могла рассчитывать на иное. Этот парень, должно быть, амбассадор боли. Он появляется и убивает все живое, всякую надежду на покой и ясность.
Он просто вернулся, просто пришел. Невозмутимо переступил порог зала, словно явился к себе домой. Кира увидела его и в этот момент внутри нее что-то оборвалось. Что-то, что до этого дня потихоньку, очень осторожно начинало затягиваться тонкими рубцами.
Надо же. Она думала, что излечилась. Собрала свое сердце по осколкам, соединила, реанимировала. Но по факту это было похоже на лечение рваной раны прикладыванием листочка подорожника. Неэффективно, но с по-детски наивной уверенностью, что это помогает.
Он вернулся и снова заставил рану кровоточить.
И это дьявольски больно. Понимать, что он вернулся, но не к ней.
Еще больнее осознавать, что ее чувства к нему не изменились. Она не исцелилась, не забыла.
Она скучала по нему. Ничего не изменилось. Он вернулся и с первым же взглядом, с первым шагом к ней, обрушил на нее все воспоминания. Его руки, губы, взгляды, шепот, объятия. Воспоминания ярко вспыхнули и чуть не сшибли с ног. Воспоминания событий, которые больше никогда не повторятся.
Боль и обида затопили ее сознание до краев, кажется, не оставляя места для чего-то светлого, но нет, так только кажется. Было еще что-то. Что-то помимо боли. Почти неразличимая в ворохе сжимающих грудную клетку чувств слабая, словно тонкий апрельский росток, радость. Радость от того, что она снова может видеть его. Радость, смешанная с глупой надеждой на то, что его заставили вернуться все же его чувства к Кире.
Но это, конечно же, не так. Он вернулся не ради нее. Он не позвонил ей, не нашел ее, он вернулся на тренировки, не более. Это очевидно. И хоть весь его вид говорил об обратном — о сожалении, чувстве вины и желании к ней прикоснуться — Кира запрещала себе надеяться. Она по-прежнему влюблена, а значит ее восприятие так же, как и раньше, искажено. Если она снова будет верить в то, чего ей так сильно хочется, позже будет еще больнее. Лучше уж совсем не чувствовать. Лучше запретить себе смотреть на него, думать о нем и чувствовать весь тот бесконечный спектр болезненных чувств, что кажется вот-вот просто разорвут ее грудь на части.
Лучше отречься от своих надежд, выбросить из головы счастливые воспоминания и заглушить любовь исступленной злостью.
Сжать кулаки, сцепить зубы так сильно, что слышится противный скрип. Держаться. Смотреть с достоинством, не потерять равновесия, услышав беспрекословное распоряжение встать напротив человека, от которого жалобно сжимается и кровоточит сердце. Не показать своего страха и своей боли. Стоять и смотреть в глаза тому, от которого то ли хочется сбежать подальше, то ли броситься в объятья.
— Кира, я… — Хриплый голос парня больно режет слух. Кире хочется сжаться от звука его голоса, но она лишь резко мотает головой, запрещая ему говорить. Не нужно им разговаривать. Нужно только выстоять этот проклятый спарринг и уйти. Убежать, убраться, исчезнуть. Сможет ли она и дальше приходить сюда тренироваться, если здесь теперь будет он? Сможет ли она вынести столько боли? Сможет ли делать вид что между ними ничего особенного не произошло?
Нет. Конечно, нет. Она не сможет. Ни забыть, ни игнорировать, не разлюбить. Не в ближайшем будущем.
Неужели ей все же придется бросить тренировки? После стольких лет упорного труда. Разве она настолько слабая, что не сможет и дальше идти своей дорогой только из-за того, что теперь этой же дорогой идет человек, лишивший ее покоя? Неужели она настолько слаба?..
Кира сжимает зубы сильнее, отгоняя самоуничижительные мысли. Прямо сейчас ей абсолютно все равно — слабая она или сильная и есть ли будущее у нее в этих стенах. Ей бы найти силы на ближайший час, на этот проклятый спарринг. Ей бы найти силы выдержать эту невыносимую близость, мешающую
