Ведущий отдал команду. В студию вбежали ассистентки, которые завязали подросткам глаза. По просьбе ведущего их матери встали и отошли в сторону. Я шагнул к крайнему пациенту и накрыл его повязку ладонями. Ощутив покалывание в глазах, мальчик дернулся.
– Сиди смирно, мучачо[36], ‑ сказал я по‑испански. – Это скоро пройдет.
Он подчинился. Исцеление не затянулось – случаи несложные. Все это время в студии стояла тишина, было слышно только гудение софитов. Завершив с последним пациентом, я повернулся к ведущему.
– Можно снять повязки.
Он отдал команду. Подскочившие ассистентки мигом ее выполнили. Зрители в амфитеатре стали вставать. Дети закрутили головами, а потом вдруг разом загомонили, тыча во все стороны пальчиками. По студии пронесся вздох.
– Сеньор Маркес! – пригласил ведущий.
Офтальмолог вскочил с места и подбежал к детям. Стал что‑то спрашивать, демонстрируя им пальцы на руках. Пациенты отвечали вразнобой. Внезапно девочка указала пальцем на врача и что‑то сказала. Мальчики засмеялись.
– Говорит, что у доктора смешная бородавка на лице. Из нее торчат волоски, – прошептал мне ведущий.
Маркес не смутился и спросил что‑то у детей. Все дружно закивали головами.
– Они все видят эти волосы, – пояснил ведущий и направился к врачу. Протянул ему микрофон. Маркес сказал пару фраз и развел руками. И без перевода понятно. Аудитория разразилась аплодисментами – в этот раз по своей воле, а не по указке тетки в углу. Внезапно ко мне подбежала мать одного из подростков, схватила руку и стала ее целовать. Следом устремились остальные. Блин! В сценарии этого не было. Эмоции невозможно предугадать. В центре студии возникла непредвиденная сутолока. Я, как мог, отбивался от благодарных матерей, они пытались целовать мне руки, а затем подозвали детей, и те занялись тем же. Аудитория, стоя, аплодировала действу.
– Уймите их, наконец, Мануэль! – попросил я ведущего.
Он ухмыльнулся и подошел к нам. Сказал несколько фраз по‑испански, матери с детками успокоились и заняли места в амфитеатре. Ассистенты тем временем унесли скамью.
– Супер, Мигель! – прошептал мне ведущий, отведя в сторону руку с микрофоном. – Такого у нас еще не было. Это сенсация! Займите место рядом с супругой.
Я с удовольствием подчинился.
– Ты был великолепен! – шепнула Вика. – Я даже всплакнула.
Она аккуратно промокнула глаза платочком. Тем временем ведущий объявил нового гостя. В студию вошел Серков. Ведущий задал ему вопрос и протянул руку с микрофоном. Это по сценарию. Серхио рассказывает, как отыскал в России экстрасенса, позвонил ему и спросил, сможет ли исцелить слепоту. Целитель согласился помочь.
– Благодарю вас, сеньор Серкофф! – сказал ведущий и указал ему на кресло между мной и Викой. Слава Богу, у нас будет переводчик. – А теперь я приглашаю в студию первого аргентинца, излеченного сеньором Родригесом от слепоты. Вернее, аргентинку. Приветствуйте! Зулема Мария Ева Менем, дочь президента Аргентины!
Зулема вошла в студию легкой походкой, встала в центре и улыбнулась залу. Выглядит потрясающе. На голове – прихотливая прическа. Одета в красное платье до колен, такого же цвета туфли‑лодочки и перчатки. Ведущий протянул ей микрофон.
– Расскажите, как все произошло, сеньорита Менем!
– В детстве я перенесла тяжелую болезнь, которая привела к слепоте, – начала Зулема. – Вы не представляете, насколько мучительно после мира, наполненного красками, оказаться в темноте. Я пребывала в отчаянье, и так много лет. Но однажды мне сказали, что в России есть целитель, который может вернуть зрение. Я немедленно отправилась туда. Меня встретил сеньор Серкофф, он же сопровождал меня в поездке по России. Там было очень холодно, мне купили меховую шубку, шапку и теплые сапоги. Но все равно я немножко дрожала, – улыбнулась девушка.
– Как вас исцелили?
– Так же, как и этих детей, только случилось это в парке. Когда сеньор Родригес снял повязку, первое, что я увидела, был снег. Он лежал повсюду: на дорожках, скамейках, деревьях. Это было так красиво! Восхитившись обретенной возможностью видеть, я решила, что такой целитель непременно должен приехать в Аргентину и помочь нашим детям. По возвращению сказала это отцу. Он поддержал меня, даровав своим указом аргентинское гражданство сеньору Родригесу и его супруге. И вот они здесь, – она повела рукой в сторону нас с Викой. – Есть и первый результат: трое юных аргентинцев только что обрели зрение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Аудитория зааплодировала. Политические игры. Президент Менем только что получил прибавку к своему рейтингу. Ну, и фиг с ним.
– Это только начало, – продолжила Зулема. – Сеньор Родригес любезно согласился открыть практику в Буэнос‑Айресе. Для оплаты его услуг создан фонд, который возглавила я. Наша семья перечислила на счет фонда двадцать миллионов аустралей. Призываю состоятельных граждан страны присоединиться и делать взносы. Мы должны вылечить всех аргентинских детей, независимо от их происхождения.
Аплодисменты. Зулема, довольная, идет к креслу и садится рядом с Викой. Менем хитер. Только что пристроил дочку к делу, да еще заработал на этом очки. Свои двадцать миллионов аустралей он вернет с лихвой – такова суть всех этих фондов. Но и мне перепадет. Зулема пообещала платить 500 долларов за ребенка. Меньше, чем в Германии, но и то хлеб.
– А теперь, сеньоры и сеньориты, перейдем к вопросам, – объявил ведущий. – Кто первый?
Лес рук. Ведущий протягивает микрофон мужчине лет пятидесяти во втором ряду.
– Сеньор Родригес, почему вы выбрали Аргентину? В мире много стран, где вас приняли бы с распростертыми объятиями. Например, в США или Канаде.
Ага! Обняли бы так, что не вырвался. Но вопрос правильный, по сценарию.
– Это не просто объяснить, сеньор. Не хочу сказать, что мечтал приехать сюда с детства. Разумеется, я знал об Аргентине – в России замечательные школы и там хорошо преподают географию. Но близкой ваша страна стала в 1982 году, когда случилась война за Мальвинские острова. Находясь за тысячи километров, мы следили за ней, затаив дыхание. Наши симпатии были на стороне аргентинцев. Ведь они воевали за свою территорию! Это очень близко нам, русским. Мы неоднократно подвергались нападениям врагов, которые зарились на наши земли. В последнюю войну разгромили самую сильную армию мира, перед которой склонилась вся Европа. Но Россия – огромная страна с большим населением и развитой промышленностью, потому мы и выстояли, хотя было невероятно трудно. У Аргентины возможности скромнее. Мы радовались вашим победам. Аплодировали, когда храбрый аргентинский пилот удачной атакой потопил новейший британский эсминец «Шеффилд». Скорбели, когда погиб крейсер «Генерал Бельграно». Мы, русские, высоко ценим мужество и героизм, а аргентинские солдаты и офицеры проявили его в полной мере. Вот тогда я и дал себе обещание, если представится возможность, побывать в Аргентине, познакомиться с героями. Как вы знаете, я целитель, и хочу сделать объявление. Если у кого‑то из ветеранов войны за Мальвинские острова есть проблемы со здоровьем, он может обратиться ко мне и получить помощь бесплатно. Я не Бог, но сделаю, что могу.
Последние мои слова Серхио перевел после небольшой запинки. Этого не было в сценарии. Я сказал их по наитию и от души. Мы с друзьями в самом деле следили за этой войной и были на стороне Аргентины.
Мгновение в аудитории стояла тишина, но затем она словно взорвалась. Вскочив с мест, люди аплодировали, не жалея ладоней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Удивили вы меня, Михаил Иванович, – прошептал мне Серхио на ухо. – Знаете, что сказать!
Ну, так ты не прожил столько… Дальше вопросы посыпались, как из мешка.
– Любите ли вы футбол?
– Конечно! Сам в него с удовольствием играю.
Аплодисменты.
– Кто ваш любимый футболист?
– Диего Марадонна.
Овация…
– Сеньоры! Сеньоры! – утихомирил разошедшуюся аудиторию ведущий. – Времени у нас осталось немного, а мы еще не задали вопросов очаровательной супруге нашего гостя. Она, кстати, врач, и активно помогает мужу в исцелении детей. Кто хочет спросить?
