Он неожиданно позвонил мне сам. Поздно вечером девятого числа, в последний день праздников, почему-то на домашний телефон, и уже сразу в состоянии полной ярости.
– Что ты себе думаешь?! – зарычал он в трубку, хотя я даже «алло» не успела сказать, а не то что какими-то мыслями с ним поделиться. – Что ты себе позволяешь вообще?
Я не люблю, когда на меня кричат. Никто не любит, но я как-то особенно нервно отношусь к мужским воплям. С какого праздника я должна их слушать в собственном телефоне? Поэтому я просто аккуратно повесила трубку на место и задумалась, не выдернуть ли заодно и шнур из розетки. Но не успела. Телефон задребезжал снова.
– Ты мне только попробуй еще раз трубку швырнуть, – орал Сашка. – Я тогда такое....
– Даже и пробовать не буду, – холодно ответила я. – Еще одно слово в таком тоне, я и вовсе телефон отключу.
– Да иди ты со своим телефоном, – чуть тише огрызнулся он. – Я вообще не об этом! Что ты мне подсунула?
– А именно? – уточнила я. – Я тебя вообще не видела две недели, ты отдыхать уезжал на праздниках, remember? Ты где сам-то сейчас?
– Да здесь я, в Москве уже, – ответил он спокойно.
– А чего орешь?
– Я про картину чертову! – выдохнул он и снова начал орать. – Картину, которую я у тебя для президента попросил! Какого дьявола ты со мной-то свои штучки крутишь? Не хотела отдавать, так бы и сказала по-человечески. Я из-за тебя в такое влип! Сама будешь расхлебывать!
Сказать, что у меня похолодело все внутри, было бы слишком банально. Но тем не менее, что-то примерно в этом роде я и почуствовала. Как будто нечаянно проглотила кусок льда размером с кулак, и теперь он болтался тяжелым узлом где-то между желудком и горлом.
– Так. Спокойно, Сань, – произнесла я ледяным голосом. – Я тебе чем хочешь клянусь, что я ничего не меняла, картина была та самая, которую ты мне подарил. А теперь расскажи внятно, что происходит.
Судя по всему, голосок мой произвел на Сашку какое-то впечатление, потому что орать он перестал.
– Мне сегодня звонили из ФСБ, – тоже спокойным каменным голосом произнес он. – Прямо на отдыхе дозвонились, у бассейна, мать их, последний день испоганили. Я прям не знаю, как долетел. В общем, картина, которую я подарил президенту, оказалась фальшивой. Они возбудили дело и интересовались, где именно я ее приобрел. Еще завтра с ними общаться.
– И что ты им ответил? – живо поинтересовалась я. – И каким образом они выяснили, что это фальшивка?
– Да глупость получилась, – ответил Сашка на мой второй вопрос. Никогда не надо задавать важные вопросы по несколько сразу. – Она ему страшно понравилась, в смысле картина, и ее вывесили в каком-то парадном зале, это еще при мне было, тут же на месте. А потом под праздники он еще какого-то хмыря принимал, иностранного, их много понаезжает в это время, и похвастался ему, дескать, вот, а тот, сволочь, разбирался в картинах, и говорит – при всем, такскать, моем уважении, это у вас не Шишкин. Подпись его, грит, у вас подделана. Ну и завертелось... Я думал, это ты фокусы крутишь...
– Да нет, какие тут фокусы... – я судорожно пыталась переварить информацию. – Говорила ведь, нельзя было дарить картину без истории. Она мне... Кстати, а как они узнали? Может, там какая-то ошибка? Знаешь, ведь там бывает...
– Да что, нафиг, бывает, – возразил Сашка. – Когда на ней подпись стоит – свежак. Они тут же экспертизу провели, все обнаружили. Нет, эти ребята, когда хотят, серьезно работают, без ошибок.
– Подожди-подожди, – не поняла я. – Какая подпись? Не было там никакой подписи. Картина же не подписана, мы ее так и купили с тобой. Это вообще эскиз был.
– Не знаю я ничего про ваши эскизы. Мне четко сказали – подделана подпись. И вообще все фальшивое, никакой это не Шишкин, хотя картина и правда старая.
И тогда я все поняла. Жадный идиот Кацаруба, которому я сказала, что картина нужна для Сашки, решил, наконец, оторваться и показать, на что он способен. И из лучших намерений подделал не только экспертизу, но еще и подпись. А я, отдав ему Шишкина, больше этой картины не видела, потому что забирал Сашка ее напрямую, без меня. И ему, естественно, было совершенно не до какой-то там закорючки в углу. И, если б не это, нипочем бы никто ничего бы не доказал, потому что сама-то картина, хоть и фальшивая, была чистой. Но теперь, с этой подписью... Действительно, все очень нехорошо. Но я тут пока ни при чем. Не могу же я отвечать за все кацарубины фантазии.
– И что теперь? – спросила я в трубку.
– Откуда ж я знаю? Я просто хотел тебя предупредить – они к тебе тоже придут.
Черта лысого – предупредить. Когда добра желают, так не орут.
– Так что ты им сказал-то? – вспомнила я свой вопрос. – Откуда картина-то взялась?
– Я сказал, что купил ее у тебя в галерее, – ответил Сашка.
Я задохнулась. Это было... Это было так... Так мерзко, и страшно, и... И главное – это была неправда!
– Но это же неправда! – выдохнула я, когда снова обрела голос.
– Ну... Правда, неправда... Разницы-то особой нет. Бумаги все равно на тебя были сделаны.
Это действительно было так. Но разница все равно оставалась.
– Сань, но какого черта! Бумаги это одно, но ты же сам ее покупал, осенью, и не у меня, а у этого своего... Так и сказал бы! У меня и галереи-то тогда никакой еще не было!
Кажется, ему хватило-таки совести смутиться.
– Ну... В общем, Лиз, так уж вышло. Я тоже, если честно, сразу не очень сообразил. ФСБ, знаешь, не очень приятная штука. Бумажки на тебя были, это я помнил... А Валька этим делом и не занимается уж давно, я его впутывать не хотел... Решил, чем короче веревочка...
– Но ты вообще понимаешь, что ты наделал? – от осознания огромности свалившегося на меня камня начинала кружиться голова. – Как я-то из этого вылезу? Они же все подымут, и тогда...
– Да ты подожди еще... Может, ничего они не подымут. Сколько там у тебя осталось?
– Три штуки, но какая разница-то? Теперь все полезет. Это только начни...
– Ну, в общем, Лиз, я не знаю. Ты преувеличиваешь. Короче, я тебе сказал, и мне надо уже бежать. Я и так из автомата тебе звоню.
– Почему? – тупо спросила я.
– Сама подумай, – и трубка запищала гудками.
Заглянув в нее для верности, я положила ее на рычаг и тихо сползла вниз по стенке. Все. Допрыгалась. То, что с ФСБ здесь не шутят, мне было ясно даже не с самого начала, а гораздо раньше, все-таки росла я еще при советской власти, а уж если замешан сам президент... Теперь, конечно, все свалят на меня – очень удобно. Я одна, у меня никого нет, Сашка меня кинул, взятки давать никто не будет. Но они же меня посадят – внезапно стукнула в голову очень ясная и страшная мысль. Всерьез и надолго. Это совершенно точно. Все очень просто и хорошо.
Я вскочила и заметалась по комнате. Что делать, что делать? Бежать? Куда? Куда можно убежать от всесильной службы безопасности? Наверняка меня уже – как это называется – объявили в розыск, границы перекрыты, телефон прослушивается. Да, ведь недаром же Сашка из автомата звонил... Сейчас за мной придут.
Продолжая носиться из угла в угол, я судорожно пыталась найти хоть какой-нибудь выход. Если рассказать все, как есть? Про этого Валю, и пусть они с ним разбираются. Да, но кацарубина экспертиза написана на меня... Хотя... Я купила, то есть Сашка мне подарил, и мне было интересно... Но они в любом случае выйдут на Кацарубу, если уже не вышли, и надеяться, что он о чем-нибудь умолчит, было бы наивно. Разве что это займет какое-то время... А Валя скажет, что ничего не знает, а картина все равно была у меня...
Нет, ждать и каяться глупо. Все равно все повесят на меня. Ведь говорил, говорил же мне Колька, чтоб я не ездила в дикие страны, чтоб не связывалась, дура, с жуликами... Колька... Всегда был такой умный. Вот если б сейчас...
Стоп. Что-то такое мелькнуло разумное... Прекрати метаться, сядь и подумай. Что это было? А – точно. Колька. И я – его жена. Американская гражданка. Нет, не то. Это никого не волнует – тут-то я по русскому паспорту живу. Паспорт. Паспорт. Ну конечно – у меня же есть паспорт на колькину фамилию. Будберг! Действительный паспорт, по которому я въезжала...
Я кинулась к ящику буфета, где лежали все документы. Ну вот же они – и синий американский, и красненький, выданный мне в русском посольстве... Будберг. Да еще имя стоит – Лиза. Не Елизавета, а просто Лиза. То есть даже инициалы не совпадают. Милые посольские тетечки.
С этим можно попробовать выехать. Неважно куда, главное, чтобы отсюда. Если сделать это прямо сейчас... Я глянула на часы. Половина первого ночи. Интересно, в аэропорту работают какие-нибудь билетные кассы? Или это будет казаться подозрительным?
Идиотка! Какие тебе еще кассы? Совсем одичала тут. Не нужно никаких касс, все билеты есть в интернете. Привыкла, понимаешь, чтоб вокруг тебя люди прыгали. Ну-ка, шевелись!
Дрожащими руками я стала набирать в интернете билетные сайты. Буквы прыгали, и я никак не могла сосредоточиться, ввести нужные цифры и понять, что говорит мой электронный оракул. Но, наконец, я справилась. Из Москвы, начиная с пяти утра, вылетала масса различных рейсов. Вот, пожалуйста. Нью-Йорк, шесть тридцать утра. А вот еще раньше – Торонто. Эр Кэнада, свободные места в наличии. Торонто – прекрасное место, всегда мечтала там побывать. Я забронировала билет, ввела нужные данные с кредитной карточки и получила подтверждение и электронный номер билета. Ф-фу. Теперь заказать такси, доехать в аэропорт, миновать таможню...
