Я схватила и залпом выпила бокал шампанского. В голове тут же зашумело, по телу побежали воздушные пузырьки, ноги стали легкими... Сашка налил мне еще. Да какая, в сущности, разница – живем себе, вот и ладно. Что я все парюсь? Надо просто идти танцевать! Вот только еще шампанского сейчас выпью...
Остаток вечера, по смутным воспоминаниям очевидцев, прошел почти так же весело и успешно, как в старые добрые времена.
Но даже эта продажа, так поднявшая мне настроение, на поверку оказалась неудачной. Через несколько дней после столь всеми любимого женского праздника в галерею явилась недовольная клиентка, желающая вернуть картину.
Я, собственно, не видела ее появления. Я сидела в подсобке и, полная тяжелых дум, перекладывала бумажки на столе, делая вид, что поглощена работой. Так что вздорная покупательница сперва накинулась со своими претензиями на Машу. Та, бедная, не ожидав такого напора, позорно ретировалась в подсобку и кинулась ко мне за спасением.
– Простите, Лиза, но там, – пролепетала Маша, опасливо поглядывая в зал. – Там дама хочет вернуть картину. Я прямо не знаю, что и сказать. Мы же никогда такого не делали, а она кричит...
– Ничего, Маш, я разберусь, – пообещала я, подымаясь. – Посидите, успокойтесь, выпейте чайку. Посмотрим сейчас, что там за страшная дама.
Дама оказалась вовсе не такой страшной, по крайней мере с виду. Яркая, холеная, дорого одетая, с полным набором русалочьей атрибутики – все это позволяло безошибочно определить принадлежность к определенному слою московского общества, правила обращения с которым я выучила более-менее назубок. Вот только я не помнила, чтобы она что-то у нас покупала.
– Добрый день, – улыбнулась я. – У вас какие-то проблемы? Чем могу помочь?
– Это у вас сейчас будут проблемы, – огрызнулась русалка. Стало видно, что не так уж она и молода. Тридцатник там, пожалуй, уже набежал. Может, она от этого и злится?
Я улыбнулась еще ласковее.
– Вы не волнуйтесь. Будут проблемы – мы их решим. Что у вас все-таки случилось?
– Мой муж купил у вас тут картину, – вызывающе, но уже чуть менее агрессивно заявила русалка. – Мне в подарок. А я хочу ее вернуть, потому что она мне не нравится. А эта ваша, – она сделала неопределенный жест в сторону машиного убежища. – Заявляет мне, что это невозможно. Как это невозможно! Я хочу свои деньги обратно, и попробуйте только не вернуть!
Я покачала головой.
– Вы совершенно правы. Ничего невозможного нет. Сейчас мы все выясним. Какую именно картину приобрел ваш муж?
Дама, явно не ожидавшая столь быстрой победы, слегка растерялась...
– Ну... Она у меня, естественно, не с собой... Такая... – она показала руками в воздухе примерный размер. – Там еще розовое такое нарисовано... Типа восход, что ли...
И тут до меня наконец дошло, с чем я имею дело. Точно. Восход над рекой – именно эту картину я сама выбрала и отправила Сашке, в качестве подарка жене Лене на восьмое марта. Так вот ты какой, северный олень!
Я еле сдержалась, чтобы не захихикать вслух. Почему-то меня страшно это развеселило. Собравшись, я изобразила серьезное лицо.
– Да, конечно, я помню эту картину. И что же – она вам действительно не понравилась? А ваш муж так старался, так выбирал...
По лицу Сашкиной жены пробежала тень сомнения.
– Вы хотите сказать, – неуверенно начала она. – Что он сам ее выбирал?
– Да, конечно, – кивнула я. – Я прекрасно его запомнила. Такой солидный господин. Был у меня в конце февраля, кажется. Он еще советовался со мной по поводу сюжета, чтобы понравилось именно женщине...
– Че, серьезно? – никак не могла поверить несчастная. – Вот так прямо советовался?
– Ну да, – пожала я плечом. – А что вас так удивляет?
– Да нет, просто... – неопределенно ответила она. – А сколько он за нее заплатил? – В ее голосе пробудился новый интерес.
– Четыре с половиной тысячи долларов, – ответила я, не моргнув глазом. – Недорого для такой картины, между прочим. Это конец позапрошлого века, североевропейский мастер, очень хорошая работа.
На Лену это впечатления не произвело. Она стояла, погрузившись в глубокую задумчивость, и явно что-то вычисляла.
– Действительно, недорого, – сказала она, закончив свои подсчеты. – Не разорился он на подарке. И что, вы можете все-таки вернуть мне деньги?
– Конечно, – улыбнулась я. – Никаких сложностей. Оплата была переведена мне на банковский счет, поэтому как только картина окажется у меня, я просто отправлю обратный платеж. Все очень просто.
Но Лена так не считала.
– А наличными нельзя получить? Я не хочу с безналом связываться.
Я снова улыбнулась.
– А вот это, извините, никак. Деньги так пришли, только так и могут уйти. И потом, у меня и нет здесь столько наличными. Очень сожалею.
Она снова задумалась. Честное слово, мне прямо было ее жалко. Несильно, конечно, но так, слегка. Как жалеешь кошку, из-под носа которой упорхнул наглый воробей.
– Не хотите чашку чая? – предложила я ей на волне сочувствия.
– Хочу, – как-то слегка растерянно кивнула она.
За чаем мы познакомились и разболтались. То есть я-то с самого начала знала, кто она, но теперь знакомство перешло в очно-взаимную фазу. Вот убей бог, она была мне симпатична. Вернее, интересна. Это был несколько странный, скорее этнографический, чем общечеловеческий интерес, и я совершенно не испытывала того негатива, который, по идее, могла бы питать к жене своего любовника. Фу, как гадко получается, если грубо называть вещи своими именами. На самом-то деле ведь все это было не так. И я – почти не любовница, и она, насколько я знала, почти не жена. Ну, то есть, конечно, да, и жена, и любовница, но... В общем, не знаю. Мы были слишком разные, чтобы воспринимать друг друга по настоящему всерьез. И, кроме того, хотелось надеяться, что по крайней мере она про меня ничего не знает.
Болтовня наша между тем носила исключительно бабско-светский характер. Я рассказала, что у меня покупает картины Нина Кандат, а Лена поведала мне про нее последнюю сплетню. Потом мы обсудили наряды еще одной московской звезды, потом Лена рассказала, что у нее тут поблизости есть чудный мастер в салоне красоты, к которому она сегодня и заходила, потом разговор снова перетек на злосчастную картину.
– Может, и правда, оставлю ее тогда себе, – задумчиво сказала она. – Если уж он сам выбирал...
Мне стало неудобно.
– Главное, если заплатил по безналу, так все равно никакого толку нет, – продолжала Лена. – Так бы я хоть эти деньги получила, а так-то что?
Моя неловкость прошла.
– Ну да, – горячо добавила она. Очевидно, я не до конца справилась с лицом. – Эти мужики, с их подарками вечно одна морока. Вот ваш муж – что вам на восьмое марта дарит?
Я даже растерялась.
– Мы не отмечаем восьмое марта. Я как-то с детства не люблю, а муж... Э-э... Он у меня вообще американец, – ловко нашла я удобную формулу.
– Да? Ну ладно, а на другие праздники?
– По разному бывает, – неопределенно пожала я плечами. – Я даже как-то и не вспомню так сразу.
– Ну, может, в Америке все по другому, – согласилась Лена. – Но у нас тут – ну прямо беда. Если пустить на самотек, они такого надарят! Главное, им некогда как следует выбирать, а сэкономить тоже хочется. Еще ладно, если где в нормальном месте купили, пойдешь потом и сдашь. Но ведь они чего только не устраивают. Тут года два назад было – один барыга драгоценности из Италии попривез, такой кошмар – грубые, вульгарные. Дизайнер какой-то местный. А мужикам-то он втулил, что это самая мода! Они и понакупали у него. А сдать-то потом нельзя! Ух, как мы с девочками переживали. Потом даже договорились, чтоб подарки самим выбирать. Так оно надежней. Сюрприз, конечно, пропадает, но по крайней мере, тебе хоть нравиться это будет потом. И мужикам возни меньше – мы выбрали, отложили, им только заплатить заехать. И чего мой вот опять за самодеятельность взялся... Прямо не знаю. Обидно ведь, понимаешь? И подарок дурацкий, и деньги пропали...
Странно – я уже слышала от Сашки другую, встречную версию этой же самой подарочной эпопеи, и тогда мои симпатии совершенно однозначно лежали не на стороне корыстных жен (если тут вообще можно было говорить о каких-то симпатиях), но теперь, когда я слушала эту Лену... Корысть корыстью, но в ее словах определенно был свой практический смысл. Да я и сама, между прочим, тоже предпочитала на всякий случай заранее одобрить выбор «сюрприза», приготовляемого Ником на какое-нибудь торжество... И менять, было дело, случалось, и...
– Ну почему – пропали? – я, если честно, не знала, что тут сказать. – Картины со временем тоже дорожают. Ее потом можно будет продать, и даже еще дороже.
– Правда? – Лена несколько оживилась. – И сильно дороже?
– Ну, я не могу так точно сказать, это зависит... Но, в принципе...
– Тогда точно подожду, – решительно кивнула она. – Пусть на черный день повисит. Слушай, – пришла ей в голову новая мысль. – А они все у тебя тут дорожать будут? Может, мне тоже стоит еще прикупить?
