от Уайтхолла подкатило другое такси и Фредди Арбатнот весело завопил из окна:
— Только посмотрите, кто к нам пришел! Это же милейший Сагг. Поехали все вместе домой!
— Это мое такси! — с достоинством заявил его светлость.
Они немного поборолись, затем Фредди выпал на руки инспектору, а лорд Питер, крикнув новому таксисту: «Домой!» — тут же уснул в углу сиденья.
Сагг, почесав затылок, назвал шоферу адрес и посмотрел вслед уезжающей машине. Затем, поддерживая достопочтенного Фредди под его обширный живот, распорядился отвезти другого человека по адресу: Грейт-Ормонд-стрит, 12а.
— А как же я? — расплакался достопочтенный Фредди. — Я тоже хочу домой. Все уехали, а меня бросили.
— Предоставьте это дело мне, — успокоил его инспектор.
Он посмотрел через плечо: из здания палаты общин выходили после ночного заседания депутаты.
— Мистер Паркер, — преданно пробормотал он, — слава богу, обошлось без свидетелей.
Неестественная смерть[95]
Часть 1
Медицинская проблема
Признаться, я и сам не понимаю,
Что так меня печалит. Грусть и вас
Томит, как вы сказали мне; но, право,
Я все еще пытаюсь догадаться, как
Я эту грусть поймал, нашел иль встретил,
И из чего она сотворена,
И чье она произведенье.
У. Шекспир. Венецианский купец[96]
Глава 1
По слухам
Смерть, безусловно, была скоропостижной, неожиданной и, на мой взгляд, загадочной.
Из письма доктора Патерсона судебному распорядителю[97] по делу Причарда
— Но если он предполагал, что женщину убили…
— Дорогой мой Чарлз, — сказал молодой человек с моноклем, — врач — последний человек, которому пристало строить «предположения». Это может ввергнуть его в большие неприятности. Я считаю, что в деле Причарда доктор Патерсон совершенно разумно сделал все, что мог, отказавшись выдать свидетельство о смерти миссис Тейлор и послав необычно тревожное письмо судебному распорядителю. У него не было иного способа помешать этому человеку одурачить всех. Если бы по делу миссис Тейлор было возбуждено дознание, Причард, скорее всего, испугался бы и оставил жену в покое. В конце концов, ведь у самого Патерсона не имелось ни малейших убедительных доказательств. А допустим, он оказался бы не прав — представляешь, какой поднялся бы скандал?!
— И тем не менее, — настаивал неказистый молодой человек, с сомнением извлекая из раковины горячую скользкую виноградную улитку и боязливо оглядывая ее, прежде чем положить в рот, — я не сомневаюсь, что предать огласке свои подозрения — гражданский долг каждого.
— Либо служебный в твоем случае, — подхватил его сотрапезник. — Кстати, гражданский
