когда писал прощальное письмо, а оружие лежало перед ним на столе. В это время герцог Денверский спустился по лестнице и выскользнул на улицу через дверь оранжереи. Здесь начинается невероятная часть событий: снова и снова, создавая путаницу, на одном временном отрезке переплетаются друг с другом несвязанные эпизоды. Я употребил слово «невероятная» не потому, что невозможны любые совпадения: мы видим такие удивительные примеры в повседневной жизни, на которые не способен даже беллетрист, — а чтобы снять его с языка генерального прокурора, который готовился вернуть его бумерангом против меня. (Смех в зале.)
Милорды, это первое невероятное — не побоюсь этого слова — совпадение. В половине двенадцатого герцог спускается вниз, а Кэткарт проникает в кабинет. Во время перекрестного допроса уважаемый генеральный прокурор справедливо отметил расхождение в показаниях моего благородного клиента: во время дознания тот показал, что покинул дом в половине третьего утра, а сейчас — в половине двенадцатого. Как бы вы ни объясняли его мотивы, хочу вам напомнить, что первое заявление он сделал, когда все полагали, что выстрел прозвучал в три часа, и такое утверждение было бессмысленно с целью создания алиби.
Большое значение придавалось факту, что герцог не мог доказать алиби с половины двенадцатого ночи до трех утра. Но если мой клиент говорит правду и он все это время гулял по болоту, то каким образом алиби можно было бы установить? Он не склонен называть мотивы своих не имеющих отношения к делу действий в течение двадцати четырех часов. Однако нет и контрдоказательств, опровергающих его версию. Справедливо предположить, что после ссоры с Кэткартом герцог вышел на прогулку, чтобы успокоить нервы.
Тем временем Кэткарт закончил послание и бросил в почтовый мешок. Во всей истории нет ничего более ироничного, чем это письмо. Пока тело убитого лежало на пороге, а следователи и врачи пытались обнаружить улики, продолжалась повседневная рутина английского хозяйства. Письмо с объяснением случившегося находилось в мешке, затем его отнесли на почту и отправили за океан, откуда, в подтверждение нашего девиза «Дела делаются своим чередом», через два месяца с большим трудом и риском для жизни вернули обратно.
Наверху леди Мэри паковала чемодан и писала прощальное письмо родным. Кэткарт закончил текст, взял револьвер и поспешил в кустарник. Там еще побродил, размышляя бог знает о чем: наверняка о прошлом, — мучился угрызениями совести и горевал о погубившей его жизнь женщине. Вспомнил о символе любви — зеленоглазом коте, который женщина подарила ему на счастье! Но, умирая, не прижимал его к сердцу. Зашвырнул в кусты и приставил револьвер к голове.
Но что-то его останавливало. Не так! Не так! Он представил свой искалеченный череп: разбитая челюсть, лопнувшие глаза, кровь и жутко разбрызганные мозги. Пусть пуля аккуратно войдет в сердце. Даже в смерти он заботился о своей внешности. Вот так!
Кэткарт упер револьвер в грудь, нажал на спуск и со стоном рухнул на сырую землю. Оружие выпало из руки, пальцы скребли листву.
Услышавший выстрел егерь удивился, что браконьеры решились подойти так близко. Почему они не на болоте? Он подумал о зайцах, взял фонарь и вышел под моросящий дождь. Никого. Только сырая трава и капли с деревьев. Егерь всего лишь человек — решил, что уши его обманули, и вернулся в теплую постель. Миновала полночь. Затем час ночи.
Дождь стал не таким сильным. Но что там в кустарнике? Движение. Раненый шевельнулся, застонал, попытался подняться на ноги. Продрогший до костей, слабый от потери крови, трясущийся от вызванной раной лихорадки, он смутно помнил, что хотел с собой сделать. Шарящая рука нащупала рану. Он достал платок и прижал к ней. Скользя и спотыкаясь, встал. Платок упал на землю и остался лежать среди опавших листьев рядом с револьвером.
Что-то в воспаленном мозгу заставило его ползти к дому. Чувствовал, что нездоров, ему больно, бросает то в жар, то в холод и смертельно хочется пить. Шатаясь и падая на ладони и колени, он проделал это кошмарное путешествие. Где брел, где полз, волоча за собой отяжелевшие ноги. И наконец дверь в оранжерею! Здесь ему помогут. И есть вода в лохани у колодца залить жар. Он подполз к ней на четвереньках. Дышать становилось все труднее: тяжелый груз, казалось, разрывал грудь. Кэткарт поднялся, но его скрутила икота, изо рта хлынула кровь, он рухнул на землю. Все было кончено.
Время шло. Три часа ночи — наступило время свидания. Юный возлюбленный перемахнул через стену и поспешил сквозь кусты к невесте. Было холодно и сыро, но он от счастья не замечал окружающего. Пробрался сквозь чащу и подошел к двери в оранжерею, откуда через несколько минут должна была появиться его любовь. Но тут замер — перед ним лежал труп.
Его охватил страх. Он услышал вдали шаги и с единой мыслью: бежать от этого ужаса — бросился наутек. В этот момент, немного уставший, но успокоенный прогулкой, на тропинке появился герцог Денверский и столкнулся с сестрой над трупом ее жениха.
Дальнейшее очевидно. Введенная в заблуждение страшным соединением обстоятельств, Мэри заподозрила своего возлюбленного в убийстве и, с видимым каждым из вас мужеством, скрыла, что Гойлс появлялся в том месте. Эта ее ошибка определила множество затруднений и недопонимания. И тем не менее пока на свете существует благородство, никто из нас не посмеет слова сказать в осуждение этой величавой леди.
Как поется в старинной балладе:
Пошли вам Бог таких соколов, Такую жену, таких верных псов[93].
Думаю, милорды, мне
