Встав в нескольких шагах от Элеоса, я кивнула и едва открыла рот, чтобы поприветствовать его, но маг огорошил меня первым.
— Здравствуй, Ньярл. Я уже думал, ты не придешь.
В душе шевельнулась паника, и, собрав все свои силы в кулак, я максимально дружелюбно и беззаботно ответила ему.
— Простите, вы, кажется, обознались, меня зовут…
— Серафина, да, я в курсе, дочь Каина. Что ж, я не так силен, как твой отец, но и не настолько слеп. Не бойся, если ты так желаешь оставить это в секрете, я подчинюсь, не беспокойся об этом.
Элей вышел из-за кафедры и остановился в паре шагов от меня, все так же не отводя взгляд. Поежившись, я безнадежно уставилась в пол, уже пожалев, что оказалась тут, но маг неожиданно продолжил.
— Очень давно, еще при первой нашей встрече, я отдал свою жизнь и душу, связав себя обетом службы, поэтому какой бы вид не принял мой хозяин, я всюду его найду.
Голос мужчины стал жестче, будто он пытался этим вынудить меня согласиться с ним, поверить и тут же выдать Ньярла на блюдечке. Сжав зубы, я вздохнула и вновь подняла голову, встретив этот пронизывающий взгляд.
— Но я не Ньярл, и пока могу бороться, не стану им.
— Дело не в борьбе, Серафина, а в пути, по которому ты идешь, ты уже встала на него. Какой выбор тебя ожидает? Повторишь ли ты его ошибки или совершишь новые?
Элей покачал головой и, сделав шаг вперед, протянул руку, почти коснувшись моего плеча.
— Ты позволишь мне поговорить с ним?
Мерзкое, тревожащее чувство словно иглой укололо мое сознание, и я поспешно отступила на шаг назад.
Софи, прошу…
— Нет, не могу, извините, сейчас это выше моих сил.
Маг несколько удивленно посмотрел на меня и опустил ладонь.
— Ты боишься, что я могу навредить? Или он все еще не простил меня?
— Нет, я просто… не могу, я еще толком не пробовала это, и мне неприятно, не хочу терять контроль над своим телом, не хочу быть кем-то иным.
Заметив, как мелко трясутся мои руки, я спрятала их за спину. В голове оформилась лишь смутно маячившая ранее мысль: сколько людей из моего окружения с радостью выкинут меня из тела, едва узнают, что его может занять их любимый некромант? Все? Почти все? Гани все же не был так близок с Ньярлом, так что, может быть, он будет все же на моей стороне, плюс еще есть Дей, который не будет рад возвращению «тирана».
— Хорошо, я не буду настаивать.
В глазах Элея отразилась печаль и, кажется, боль, он покорно отошел от меня, стараясь скрыть свое разочарование. Заметив эту реакцию, мне показалось, что он слишком сильно переживает, что навело меня еще на одну мысль.
— Вы… вы любили его?
— Его все любили. Сложно не любить человека, который точно знает, что ты чувствуешь и чего ты хочешь. Я уже не говорю о спасении моей жизни, так как она на момент моих скитаний по пыльным дорогам Целестии не стоила и обломка медной монеты. Изгнанник, выброшенный из города за свою нечестивую магию, прокаженный, больной, с колокольчиком на шее, чтобы каждый на пути мог услышать меня и обойти. Немало времени я так прожил, ох немало.
Мужчина отвернулся и прошел за кафедру, забирая листы с записями. Он был явно огорчен разговором, но не желал больше показывать чувства, натянув маску спокойствия и отчужденности. Чувствуя, что беседа зашла в тупик, я попыталась вспомнить, о чем вообще хотела его спросить, но все идеи вылетели из головы. Что-то об академии может? Да, наверное о часовне в ней, точно-точно.
— Я… я пришла уточнить, возьметесь ли вы построить часовню на территории академии. Мне, кажется, ученикам не помешало бы чувствовать такую поддержку.
Вновь опустив взгляд, я тщетно пыталась подобрать слова, но они словно терялись в моей голове. Было неловко говорить с ним на «вы», учитывая его отношение, но еще более странно обращаться на «ты», к тому, кто старше и малознаком лично мне.
Боги, как же сложно…
Все было бы проще, дай ты мне самому поговорить с ним.
Я… я знаю, что уже предлагала это, но я хотела обменяться постепенно, в спокойной обстановке, без чужих глаз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Боишься, что я не пущу тебя обратно?
Нет… то есть да, но дело не только в этом. Боже, я просто не хочу, чтобы кто-то наблюдал за этим, не хочу, чтобы меня воспринимали тобой каждый раз, будто меня уже вычеркнули из собственного тела, не хочу видеть в чужих глазах надежду на то, что я не вернусь.
Софи…
Знаю, я паникерша, но мне неприятно, я просто блять не представляю, как на это должна реагировать.
Элей задумавшись ненадолго, кивнул и что-то дописал на листках.
— Неплохая идея, думаю, стоит ее обсудить сразу с светлыми, они наверняка подсуетятся и тоже решат что-то построить, к тому же, за сожжение нескольких наших церквей они мне должны.
Облегченно вздохнув, я хотела уже развернуться и уйти, но вспомнила о фразе, брошенной магом ранее.
— А за что вас мог не простить Ньярл?
Мужчина сжал карандаш сильнее, но не поднял головы от записей. Мне показалось, что он уже не ответит, но Элей внезапно спокойно продолжил.
— Я венчал Эреба и Аван в тайне от Ньярла. Не мог отказать девочке, что выросла на моих глазах и так просила о помощи. Тогда я предал своего хозяина, за что он меня почти возненавидел и не говорил со мной с тех пор. До самой смерти.
Поджав губы, я вновь обратилась к чувствам некроманта, ощущая его грусть и сожаление так же сильно как и свои.
— Он… считает, что вы были преданны ему, даже слишком, поэтому винит в случившемся только себя. Ньярл не смог бы ненавидеть вас, даже если бы захотел.
Сглотнув образовавшийся ком в горле, я, быстро попрощавшись и не смотря на Элеоса, поспешила выйти из церкви.
Встреча прошла несколько иначе, чем я ожидала, но самое главное, что интендант церкви послушал меня и выполнит просьбу. Нужно будет только направить к нему Аван для последующей работы. Встречаться с некромантом снова мне не хотелось, неприятный осадок от разговора отбил желание появляться в ближайшее время в этих темных стенах. Я понимаю, им всем нужен Ньярл, чтобы он вернулся и тут же всем помог, защитил, решил все проблемы, мне бы тоже не помешала такая фея крестная, но стать лишь наблюдателем своей жизни я не хочу.
Вернувшись домой, я с порога услышала голос брата из библиотеки.
Скинув верхнюю одежду, я прошла по коридору и заглянула к Гани, обнаружив его у камина с блокнотом в руках. Парень что-то отмечал в нем и попутно читал отрывки кому-то в кресле. Гость сидел спиной ко мне, и его не было видно, но судя по улыбке брата, он неплохо проводил время.
— Смерть мне внушает трепет.
Она есть нечто грозное: но что же
Она нам всем, виновным и невинным,
Как зло была объявлена: какое?
Чужой голос с удовольствием ответил:
— Вновь прахом стать.
— Стать неподвижным прахом
Еще не зло; но только бы не быть
Ничем иным!
Повернувшись ко мне, Ганим засиял и поспешил подойти, приветственно обняв.
— Сестра, ты вернулась! Ты так рано сбежала сегодня из дома, что-то случилось? На тебе лица нет.
— Все хорошо, я просто по уши в работе, забегала сегодня на службу к Элею, поговорить о часовне.
— Боги, тебе стоит отдохнуть хоть немного, я видел, что ты за чертежами все свободное время проводишь. Используй возможность, пока Каин занят, и поживи хоть немного для себя.
Парень сжал мои плечи и, заглянув в глаза, дождался, пока я кивну.
— Хорошо, братец, я попытаюсь.
— Ловлю на слове, а пока можешь послушать наши потуги в поэзию. Давид привез часть старых рукописей из Беллатора, и наш театр решил создать новую постановку на их основе, только нужно все правильно перевести.
Брат подтолкнул меня к креслам и несколько суетливо налил чай в свою чашку, отдав ее мне. Гость вновь подал голос, хотя из-за спины Гани я пока так и не увидела его.
— И ты неплохо с этим справляешься, умеешь подобрать верный слог.
— Кажется, ты меня перехваливаешь.
