Знайте же, друзья, что в разговоре с Горлумом мне удалось выяснить ещё одну вещь. Говорил он об этом с крайней неохотой, и речь его была невнятна, однако сомнений нет: он был в Мордоре и там у него выпытали решительно всё, что ему было известно. Таким образом, Враг знает теперь, что Кольцо Всевластия нашлось, что оно долго хранилось в Шире, а поскольку его слуги гнались за ним чуть ли не до нашего порога, он вскоре будет знать — а быть может, уже сейчас, в эту самую минуту, знает, — что оно здесь.
— Так он, этот Горлум, вы говорите, мелкая тварь? — прервал затянувшееся молчание Боромир. — Мелкая тварь, но бед от него много. Что с ним сталось? К какой участи его приговорили?
— Он заключён под стражу, только и всего, — ответил Арагорн. — Ему пришлось немало претерпеть. Его, без сомнения, страшно пытали, и он испытывает чёрный ужас перед Сауроном. Однако я рад, что его охраняют бдительные эльфы Лихолесья. Его злоба велика и придаёт его хилому тельцу невероятные силы. Будь он на свободе, то доставил бы нам ещё немало неприятностей. И я нисколько не сомневаюсь, что он был отпущен из Мордора с каким-нибудь отнюдь не безвредным поручением.
— Увы, увы! — внезапно воскликнул эльф Леголас. — Меня прислали с плохим известием, но его поистине страшный смысл я понял только на сегодняшнем совете! Смеагорл, которого ныне называют Горлумом, бежал.
— Бежал? — ахнул Арагорн. — Вот уж действительно плохая новость. И боюсь, мы все вскоре горько об этом пожалеем. Как же случилось, что эльфы Трандуила оплошали?
— Виной тому не потеря бдительности, — сказал Леголас, — но, быть может, излишняя снисходительность. Кроме того, мы опасаемся, что узнику помогли, а это значит, что о наших делах известно больше, чем следовало бы. Мы не спускали с Горлума глаз ни днём, ни ночью, как просил Гэндальф, хотя это нам порядком надоело. Но Гэндальф сказал также, что это создание ещё не совсем безнадёжно, так что нам не хватало духа держать его всё время в подземелье, где он быстро впал бы в свой прежний чёрный настрой.
— Ко мне вы были гораздо менее снисходительны, — сверкнув глазами, перебил его Глоин. Он вспомнил своё заточение в королевской темнице.
— Тише, тише, мой добрый Глоин, — вмешался Гэндальф. — Это было прискорбное недоразумение, давным-давно улаженное. Если мы допустим, чтобы эльфы и гномы начались считаться старыми обидами, Совет никогда не будет завершён.
Глоин встал и молча поклонился, а эльф продолжил прерванный рассказ:
— В погожие дни мы выводили узника в лес; там есть высокое дерево, стоящее далеко от прочих, на которое он любил залезать. Мы частенько позволяли ему подниматься до самой вершины, где чувствуется свежий ветер, но у подножья дерева всегда оставляли стражников. Однажды он отказался слезать; стражникам не хотелось стаскивать его силой — он умел намертво вцепляться в ветви руками и ногами — и они засиделись под деревом до глубокой ночи.
И как раз в ту летнюю безлунную и беззвёздную ночь на нас неожиданно напали орки. Нам удалось отбить нападение только под утро — полчища орков дрались отчаянно, но они спустились с гор и не привыкли к лесам. Когда битва закончилась, мы обнаружили, что Горлум исчез, а его стражники частью перебиты, частью уведены в плен. Похоже, что этот неожиданный набег был затеян для его освобождения, и Горлуму было известно о нём заранее. Каким образом это произошло, мы не знаем, однако Горлум хитёр, а у Врага много шпионов. Создания тьмы, изгнанные в тот год, когда был убит дракон, вернулись, и их стало даже больше, так что Лихолесье снова полно опасностей, и наше королевство превратилось в остров, со всех сторон окружённый врагами.
Изловить Горлума ещё раз нам не удалось. Среди множества следов, оставленных орками, мы разыскали и след беглеца: он вел к югу, в самую глубь леса, но вскоре совсем пропал, и мы не осмелились продолжать погоню, поскольку подошли слишком близко к Дол Гулдуру. Это очень опасное место, в которое мы не заходим.
— Короче, он скрылся, — заключил Гэндальф, — и разыскивать его нам сейчас некогда. Пусть делает, что хочет. Но, быть может, ему ещё предстоит сыграть роль, о которой не подозревает ни он сам, ни Саурон.
А теперь я отвечу на другой вопрос Галдора: что известно Саруману и каков его совет? Это довольно длинная история, и знает о ней пока только Элронд; впрочем, и ему я рассказал её вкратце, а она требует подробного изложения, поскольку имеет непосредственное отношение к тому, что нам предстоит решить, и на сегодня стала последней главой в повести о Кольце, которая пока ещё далека от завершения.
Когда в конце июня я был в Хоббитании, меня охватила тревога, и я отправился к южным границам этой маленькой страны, ибо чувствовал, что опасность быстро приближается, хотя и не мог определить — какая. Здесь я узнал о войне и поражении Гондора, а когда услышал о Чёрной Тени, то содрогнулся в душе, однако смог отыскать лишь нескольких беженцев с юга. Они явно были чем-то напуганы, но причину страха скрывали. Затем я свернул к востоку, выбрался на Зелёный, он же Неторный, тракт, поехал по нему на север и неподалёку от Бри повстречался с путником, сидевшем на обочине, а рядом паслась его лошадь. Это был Радагаст Карий, который некогда жил в Коневодье близ края Лихолесья. Он член моего ордена, но я не виделся с ним уже много лет.
"Гэндальф! — обрадовано вскричал Радагаст. — Тебя-то я и разыскивал. Но я совершенно не знаю этих мест, а мне сказали только, что тебя можно встретить в каком-то захолустье с неуклюжим названием Хоббитания".
"Правильно сказали, — ответил я. — Только подбирай другие выражения, если встретишь кого-нибудь из местных. Ты уже совсем рядом с Хоббитанией. Но у тебя, вероятно, важные новости? Ты ведь никогда не любил путешествовать, и едва ли твои привычки изменились".
"Очень важные, — сказал Радагаст. — Очень важные и очень скверные. — Потом он тревожно оглянулся, словно боялся, что у кустов вдоль тракта есть уши, и прошептал — "Назгулы. Девятеро опять появились. Они тайно переправились через Реку и направились к западу, приняв облик всадников в чёрном".
Теперь я знал, какая опасность смутила моё сердце.
"Врагу что-то настоятельно необходимо или он преследует какую-то важную цель, это очевидно, — продолжил Радагаст, — но я понятия не имею, что заставило его обратить внимание на эти далёкие и пустынные края".
"Что ты имеешь в виду?" — спросил я.
"Мне сказали, что всадники повсюду расспрашивают о каком-то Шире."
"Хоббитания и есть Шир" — ответил я, но сердце моё сжалось, ибо даже Мудрому тяжело противостоять девяти, если они соберутся все вместе под началом своего страшного капитана. В древности он был великим королём и чародеем, а теперь оружие его — смертельный ужас.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
