Вчера вечером отряд обстреляли, положив нескольких паладинов невысокого посвящения. Остальным впервые за все время с начала войны повезло – стрелка удалось взять живым. Такого до сих пор не случалось, и Светоч Веры приказал не трогать пойманную девчонку, на что солдаты ответили глухим недовольным ропотом. Да, как ни странно, стреляла совсем молодая девушка, затаившаяся на дереве. Ее уже раздели и собрались было пустить по кругу, когда подошел отец‑инквизитор. Он тут же наложил на паладинов епитимью и забрал связанную лучницу, решив заняться ею позже. Пленницу пришлось нести весь день, солдаты успели так избить ее, что она не могла ходить. Сейчас девчонка, привязанная к дереву, затравленно смотрела на инквизитора, любовно готовящего пыточные инструменты.
Джартан, паладин шестого посвящения, стоял на страже, с трудом сдерживая зевоту. Одновременно он настороженно вслушивался в звуки ночного леса. Какие‑то птицы верещат, да противно так, дома таких нет. Где‑то рычит крупный хищник, но это не опасно, не полезет зверь к кострам. Часовой переступил с ноги на ногу и поежился, вспомнив полностью вырезанный небольшой лагерь, найденный отрядом несколько дней назад. Как кричал Светоч Веры, какие кары небесные призывал на головы проклятых еретиков. Да Джартану и самому страшно было видеть трупы сослуживцев, многих из которых он неплохо знал, кое с кем даже сиживал за кружкой эля в казарменных тавернах. Вспомнив вчерашнюю девку, он досадливо цыкнул зубом. Принесло же этого паскудного инквизитора, только собрались с ребятами развлечься немного. А теперь Светоч Веры быстро превратит ее в воющий от боли кусок мяса, – видал он, что делают инквизиторы со своими жертвами.
Над головой внезапно раздался тихий шелест, и часовой встрепенулся. На Манхене водились ядовитые змеи, нападающие из кустов. Не хотелось бы нарваться на такую. Паладин не успел понять, что угрожает ему совсем не змея, а куда более опасное существо – человек. С ветки над головой медленно опустилась удавка и захлестнула его шею. Он судорожно дернулся несколько раз, и отдал богу душу.
– Готов? – почти неслышным шепотом поинтересовался Санти.
Энет кивнул, лицо графа исказила брезгливая гримаса – не любил он убивать таким образом.
– Все часовые мертвы, – сказал незаметно подошедший Лек. – Тини, давай. Твоя очередь.
– Хорошо, – хищно усмехнулся принц.
Он взобрался на дерево, уселся в удобной развилке, достал из‑за спины лук и натянул тетиву. Поляну, на которой остановились паладины, было видно как на ладони. Первым делом в поле зрения попали привязанная к дереву девушка и готовящий пытку инквизитор. Как жаль, что эту сволочь приказано оставить в живых. Но ничего, он свое все равно получит. Эльф зло оскалился и смазал наконечник первой стрелы очень интересным ядом, который знали только в Эльваране. Пузырек в поясной карман он припрятал заранее. На всякий случай. Этот яд убивал не сразу, а через полгода, причем умирал отравленный чрезвычайно неприятным способом – сгнивая заживо.
Тинувиэль прицелился и спустил тетиву. Стрела вскользь задела руку инквизитора. Тот отчаянно завизжал и попытался спрятаться за ближайшим деревом. Принц едва слышно рассмеялся – все, святоша, ты уже мертв, только еще не знаешь об этом. Стрелы летели одна за другой, на поляне поднялась паника, солдаты бросались из стороны в сторону, пытаясь спастись. Однако офицеры быстро навели порядок, принявшись отбивать стрелы мечами – паладины полного посвящения были на многое способны. Пора самому браться за мечи, стрелять дальше смысла нет. Тинувиэль обнажил картаги и мягко спрыгнул на траву, оставив лук и котомку на дереве – потом вернется.
Из леса на поляну одна за другой выскальзывали фигуры в грязно‑зеленых пятнистых комбинезонах и масках, и накидывались на солдат и паладинов. Первых резали, как свиней, бедняги вообще не успевали ничего понять, зато со вторыми приходилось повозиться. Но против двух‑трех горных мастеров даже паладин полного посвящения долго продержаться не мог.
Командир отряда сопровождения, полковник Рекст Охайрон, сражался с одним из пришельцев, отчаянно защищая свою жизнь. Он почти уверился, что перед ним горный мастер, никто другой не может так владеть мечами. Только фигура врага настораживала, какая‑то она была обманчиво хрупкая. Отчаянным выпадом офицер задел врага, и с того слетела маска. Рекст едва не выронил меч, увидев наполненные яростью миндалевидные глаза и острые уши эльфа. Поняв, что разоблачен, перворожденный мелодичным голосом прокричал: «Элтиэ аль диль атэль!» – и отпрыгнул в сторону, исчезнув в зарослях. Вслед за ним скрылись и остальные нападавшие.
Оставшиеся в живых шестеро солдат, офицер и инквизитор долго приходили в себя. То, что пленница куда‑то пропала, они заметили далеко не сразу, да и не до нее как‑то было – слишком ошеломляющей оказалась страшная новость, что эльфы вышли из своих заповедных лесов и вступили в союз с империей еретиков, которую сами же когда‑то объявили злом. Собрав стрелы, выпущенные из леса, офицер окончательно уверился в своих выводах. Перворожденные! Никто иной. Видел в старых книгах рисунки таких стрел, их только эльфы и делали, точнее, выращивали каким‑то образом.
– Немедленно в главный лагерь! – глухо приказал инквизитор, едва успев перевязать себе руку. – Хоть один должен дойти и сообщить.
– Ночь… – поежился офицер. – Светоч Веры, идти по этому лесу ночью – самоубийство.
– Значит, выходим, как рассветет, – сказал тот, немного подумав. – К обеду доберемся к основному лагерю шестой армии, если поспешим.
Они и не подозревали, что никто их больше не тронет: диверсионные группы имели постоянную связь друг с другом и в каждой знали, какой отряд можно бить, а какой не стоит.
Затаившаяся в удобной развилке ветвей пума встрепенулась и проводила взглядом пронесшихся мимо нескольких странных существ. Они прыгали с дерева на дерево, передвигаясь с невероятной скоростью. Животное недоуменно почесало задней лапой ухо и решило на всякий случай сменить место ночлега. Пума зло мяукнула и с сожалением оставила излюбленное место, отправившись на поиски нового.
Храт прыгал с ветки на ветку все так же быстро, но чувствовал, что начинает понемногу уставать. Отбитую у инквизитора жертву привязали ему к спине, как самому сильному. Орк не протестовал – не Энета же нагружать, графенок слабоват еще. Сам‑то вон как летает, но с грузом за полчаса сдохнет, мало его мастер Кертал гонял, мало. Однако же девица тяжеленькая попалась. Здоровая дылда, почти с него самого ростом. Но не трусит, висит себе на спине, смотрит на пролетающие мимо кроны деревьев и молчит. Не орет… Это вызывало уважение, тем более что пленница была в сознании, вертела головой, дергалась, из‑за чего Храт раза два едва не свалился вниз. Приказал дуре не шевелиться, она в ответ послала его куда подальше на незнакомом языке. Явно послала, интонации были соответствующие. Характер, похоже, еще тот.
Впереди прокричал филин – командир подавал сигнал, что нашел безопасную поляну для отдыха. Орк облегченно вздохнул, мышцы уже ощутимо ныли. Он завис, ухватившись одной рукой за ветку, и всмотрелся в темноту. Ночное зрение друзьям ставил сам император, и Храт видел все вокруг как днем, только в оттенках серого. Ясно, овраг, незаметный среди заросшего леса. В эдаком‑то буреломе и так ничего не найти, а тут еще и овраг. Если бы не девица на спине, он прыгнул бы вниз головой, перекатился и встал на ноги, но из‑за нее пришлось спускаться осторожно, с ветки на ветку. Оказавшись на земле, орк скользнул в овраг. Ого! Командир нашел чудное место. Ручей неподалеку, сухая глинистая земля, даже травы немного есть. Сверху все закрывают побеги лепеники, куста, ягоды которого жители Манхена собирали все лето, заготавливая на зиму. Сушили, варили варенья и морсы, делали довольно приятное вино. Пробовал Храт как‑то лепениковое вино, очень даже неплохо пошло. Надрались они тогда вдвоем с эльфом вдрызг, таверну разнесли, потом от мастера Ланига так влетело, что вспоминать тошно.
– Снимите с меня это тяжеленное чудище! – недовольно проворчал орк. – Спину уже ломит.
– Подожди немного, – отмахнулся Лек, расстилая на земле одеяло.
Затем аккуратно отвязал продолжающую молчать девушку и положил на него. Кто‑то еще зажег небольшой походный фонарь. Спасенная все так же молча и очень мрачно рассматривала обступившие ее фигуры в темно‑зеленом камуфляже, пытаясь, видимо, понять, кто перед ней. Девушка отличалась изрядным ростом, будучи почти на голову выше Энета.
– Пустите‑ка! – вышел вперед маг. – Не бойся, я маг, сейчас подлечу тебя немного.
– Крэ охт экве раом! – непонятно ответила девушка, настороженно глядя на него.
Лек нахмурился – очень искаженный вариант декве, его родного языка, на котором говорило все население Барталадарских гор и окрестностей. Но слишком уж искаженный, почти невозможно понять. Интересно, откуда она родом? Откуда вообще взялась на побережье?
