поддерживаемые самоходными орудиями.* * *
Финал был уже недалек. Весь день 30 апреля советские войска метр за метром, улицу за улицей отбивали у вермахта, продвигаясь к рейхстагу и «Опере Кролля». Русский солдат грудью шел на море огня из берлинских подворотен. По данным советской разведки в кольце берлинского центра сражались примерно десять тысяч немецких солдат. Штурмовать их позиции, расположенные в городских руинах, было смертельно трудно. Немало юных жизней померкло в эти последние дни войны.
После взятия «дома Гиммлера» советские войска занимали близлежащие дипломатические здания. Прямо напротив посольства Швейцарии располагался германский парламент. Неустроев и несколько других офицеров пытались сориентироваться из верхних окон «дома Гиммлера», они не знали, как выглядит рейхстаг. Зазвонил телефон, полковник Зинченко хотел знать, почему они остановились? Неустроев стал описывать большое здание, стоящее перед ними. Полковник не дослушал: «Это и есть рейхстаг». Приведенного пожилого фольксштурмовца Неустроев спросил: «Was ist das?» И получил искомый ответ: «Reichstag». В полдень 30 апреля 171-я дивизия приготовилась брать рейхстаг. Паузы не будет, дело нужно решать немедленно. Гигантское облако дыма, гари, каменной трухи – всего, способного подняться в воздух, висело над городом, и не все осознали, что день был солнечным. Скажем так, не для всех он был солнечным. Офицеры и солдаты удивленно смотрели в карты, на них значились скверы, деревья и кустарники вокруг большого здания рейхстага. В реальной жизни все занимал раздробленный металл, и никакой зелени в расплавленно-разбитых каменных джунглях не было и в помине. Знамя, которое следовало водрузить, передали лучшему батальону, им оказался батальон № 1 капитана Неустроева.
В тот же день, поняв что надежды на спасение больше нет, и опасаясь возмездия за свои страшные преступления, покончил с собой Адольф Гитлер. Мечта о «тысячелетнем рейхе» и господстве нордической расы была похоронена.
Капитуляция
В разговоре с Соколовским Чуйков признал, что сейчас, когда исход войны очевиден, никому не хочется умирать. В начале второго (по московскому времени) 2 мая 1945 г. с германской стороны в эфире прозвучало: «Алло, алло. Говорит 41-й танковый корпус. Мы просим перемирия. В 12.50 по берлинскому времени вышлем представителей на Потсдамский мост. Отличительный знак – белый флаг. Ждем ответа». Чуйков ответил: «Поняли вас. Поняли вас. Передаем ваше предложение вышестоящему начальству».
На этом этапе вконец отчаявшийся выспаться в эти сутки Чуйков попросил не трогать его хотя бы полчаса. Но, кажется, на этот раз это было невозможно. Пришла святая радость победы, спать не пришлось. Два офицера были высланы к означенному мосту. Инструкции им были предельно просты: ничего не обсуждать, требовать безоговорочной капитуляции. На мосту полковник фон Дюфвинг передал полковнику Семченко решение генерала Вейдлинга капитулировать. Сколько времени потребует капитуляция? Немцы обещали управиться за 3–4 часа. Было дано время до 7 утра. Через час Вейдлинг был у Чуйкова.
Он сообщил, что уже нет в живых Геббельса. Геринга не могли найти. Итак, сказал Чуйков – герой Сталинграда, «это действительно конец». Вейдлинг ответил, что он в армии с 1911 г., и тут эмоции переполнили его. Он сел за стол и написал следующий текст приказа своим солдатам: «30 апреля 1945 г. фюрер покончил с собой, а мы – те, кто дал ему клятву верности, – остались одни. В соответствии с приказом фюрера, вы, немецкие солдаты, должны продолжать сражаться за Берлин, несмотря на нехватку боеприпасов, несмотря на общую ситуацию, которая делает сопротивление с нашей стороны бессмысленным. Мой приказ: в дальнейшем сопротивление прекратить. Подписано: Вейдлинг, генерал артиллерии, бывший комендант зоны обороны Берлина»…
Уже в первой половине дня 2 мая 1945 г. германские солдаты начали выходили из подвалов рейхстага, из укрытий и домов со словами «Гитлер капут». День выдался дождливым, с туманом и пронизывающим холодом. Генерал Вейдлинг и его штаб вышли с белым флагом ровно в 6 часов утра. В плен сдались 134 тысячи немецких солдат. Ветераны Красной Армии вспоминали начало войны, когда солдаты вермахта даже в плену выражали уверенность в своей победе и держались в высшей степени высокомерно.
Первым подписал документ о капитуляции Германии Георгий Жуков, затем Теддер, Спаатс, де Латтр. Жуков встал: «Мы приглашаем германскую делегацию подписать акт о капитуляции». Переводчик начал свою работу, но фельдмаршал Кейтель дал знак, что он понял. Жуков не выдержал: «Велите им подойти сюда и подписать». В 00.40 9 мая 1941 г. Кейтель подошел, снял перчатку и поставил свою подпись. За ним капитуляцию подписали остальные члены немецкой делегации. Жуков: «Немецкая делегация может покинуть помещение». Немцев отвели в тюремные камеры.
Утром 9 мая Московское радио объявило о Великой Победе. В стране был объявлен праздник. Три миллиона москвичей, надев все лучшее, собрались на Красной площади и поблизости. Гремел тысячепушечный салют. Это был лучший день России в столетии ее великих испытаний. Люди могли забыть все на свете, но они в деталях помнили этот великий день. И будут помнить, пока живы. И будут помнить их дети и внуки. То поколение отвратило злую судьбу от себя и от России на все времена.
…На блеклой фронтовой фотографии стоит на фоне Бранденбургских ворот в группе своих армейских друзей мой отец, тридцатичетырехлетний капитан Иван Уткин. И дата на обороте примечательная – 9 мая 1945 г. У всех потрепанные воинские гимнастерки, у всех счастливые молодые лица. Трудно сказать, о чем они думают, – но ясно, что не о тяжести пройденного пути, – у всех улыбка на устах и в глазах неистребимая вера в грядущее. Только с этой верой и можно было пройти тот путь, без нее он был бы непосилен. Как дальше сложится жизнь – не знал никто, но после этого свирепого ужаса, после этой тысячи дней и ночей голого насилия, смерти, страдания, жизнь в будущем не могла не казаться сплошным праздником. Раны заноют завтра, контузии схватят за горло потом, осознание разора, неимоверности потерь, несказанности жертв придет позднее. А сейчас, как хорошо видно на этой полуистертой фотографии, жизнь обещает быть лазурной. Ведь отстояли, победили, выжили.
Пройдет много лет, сменятся поколения, вспыхнут сомнения, все подвергнется едкому скепсису, но если есть в нашей жизни что-то настоящее, так это то, что мы выиграли в самой жестокой из войн. Выиграли для всего мира, как часть великой коалиции, но
