городах – войска создавали боевые группы, приспособленные к боям в городских условиях. Пушки, «катюши» и огнеметы давали берлинцам представление о Сталинграде. 5-я ударная армия Берзарина вместе с 12-м танковым корпусом вошла в Берлин с севера. Катуков и Чуйков были уже в Фюрстенвальде, Эркнере и Петерсхагене – на улицах восточной части германской столицы. Фаустпатроны, снайперы и минные поля замедляли их движение, но остановить уже не могли.* * *
Рокоссовский уверенно шел с севера, Берлин и его притягивал как магнит. Но когда правый фланг стал двигаться с хорошей скоростью, а 61-я армия пересекла и Одер и Хавел (находясь фактически в тылу 3-й танковой армии Мантойфеля), полностью отрезав ее от Штайнера и других осколков группы армий «Висла» – теперь Рокоссовский уже не имел шансов, поскольку Жуков занял северную дорогу на Берлин.
Оставалось примерно 20 километров для того, чтобы встретиться с дивизиями Конева и замкнуть окружение Берлина. К 7 вечера 22 апреля 9-й гвардейский танковый корпус пересекает Хафель и укрепляется у Хеннигсдорфа.
Впервые возникла реальная возможность того, что солдаты Жукова, Конева и Рокоссовского, не разобравшись, вступят в братоубийственный бой. Танки 1-го Украинского уже овладевали южными районами Берлина. Всего сотня метров отделяла Конева от рейхстага. Офицеры Конева были очень обижены. Когда один из них встретил Чуйкова и пожаловался на то, что Жуков перешел им путь, Чуйков пожал плечами как бы безразлично: «Простите, но я всего лишь исполнял приказ».
С каждым часом Берлин становился все менее привлекательным городом. Никакие городские службы не работали. Покойников никто не убирал. Жители забились в подвалы. Вода не шла. Электричество подавалось лишь пару часов в день. В крупнейшем бомбоубежище – «Анхальтер-Банхоф» сбились 12 тысяч человек, пробывших здесь многие дни. Даже двигаться было практически невозможно. И почти невозможно дышать.
Мегаломания Гитлера даже в эти дни не знала предела. Он считал, что, вовлекая Красную армию в Берлин, вермахт может осуществить колоссальное окружение (некое повторение Киева и Вязьмы 1941 г.). Вот его слова 23 апреля 1945 г.: «Противник знает, что я нахожусь здесь. Это дает нам превосходную возможность завлечь противника в капкан здесь… Я думаю, что у нас еще есть четыре дня. Все решится в эти четыре дня».
Последующие дни были для Гитлера полны горького разочарования в людях из своего ближайшего окружения. Он получил от Геринга письмо: «Мой фюрер! – В свете того, что Вы решили остаться на своем посту в крепости Берлин, не согласитесь ли Вы с тем, что я возьму на себя полное руководство Рейхом – с полной свободой действий внутри страны и за ее пределами, в соответствии с декретом от 29 июня 1941 г.? Если никакого ответа не поступит к 10 часам сегодняшнего вечера, я буду исходить из того, что Вы потеряли свободу действий, и буду считать вступившими в силу условия Вашего декрета, и буду действовать в интересах нашей страны и нашего народа».
Гитлер снял Геринга со всех занимаемых им должностей, лишил его всех титулов. Войска СС окружили Бергхоф, и маршал авиации Геринг фактически стал пленником.
Решился на предательство и Гиммлер – он начал непосредственные переговоры с шведским графом Бернадотом в ночь на 23 апреля и официально попросил того организовать перемирие на Западном фронте. (Шеленберг уговорил Гиммлера не возвращаться в бункер, поскольку Гитлер приготовил ему суровую судьбу.)
Мотив, что вокруг – предатели, стал заглавным в психике Гитлера. Но берлинцы уже не верили не только фантазиям Гитлера, но и его обещаниям, типа того, что «армия Венка» освободит Берлин. А именно это провозгласил Геббельс 24 апреля 1945 г.
К 25 апреля 1945 г. Берлин был полностью окружен. К 27 апреля протяженность германской линии обороны составила 15 километров, глубиной в пять километров. Острые на язык берлинцы стали называть свой город Reichsscheiterhaufen – «погребальный костер Рейха». Этот костер защищали 45 тысяч германских солдат, 40 тысяч волонтеров Фольксштурма, три тысячи детей из гитлерюгенда. Части СС окружили защитным кольцом рейхсканцелярию и правительственные дома в районе Вильгельмштрассе – в этих частях было много прибалтов и других иностранных членов СС. Это был настоящий «легион смерти», знающий, что пощады ему не будет. Именно к этому времени Кейтель и Йодль уговорили Гитлера перевести войска с Западного фронта на Восточный. Штабы вермахта издали соответствующие приказы.
В Берлине
23 апреля Сталин окончательно провел разграничительную линию между фронтами Жукова и Конева. Конечной точкой наступления Конева он обозначил в Берлине вокзал Анхальтер. Так Сталин отметил вклад Жукова в победу в этой войне, ему предоставлялось право поставить последнюю точку, сделать символический жест. Защитник Москвы и организатор Сталинградской эпопеи становился победителем Берлина.
Восемь армий сражались со страшными усилиями, стремясь преодолеть германское сопротивление в условиях мегаполиса. Чуйков рано утром 25 апреля рассматривал город – море крыш – из ванной комнаты угловой квартиры на верхнем этаже пятиэтажного старого дома, где окно выходило наружу. Точнее говоря, командарм смотрел сквозь щель в стене. Город был плоский, и Чуйкову были видны многие укрепления обороняющихся. ОКХ переместился в традиционное место военных министров Пруссии и Германии – на Бендлерштрассе. Здесь к небу поднимался черный и желтый дым. Острие атаки будет направлено именно туда. Ландвер-канал и бетонированный поворот Шпрее привлекали особое внимание Чуйкова – там рейхстаг и рейхсканцелярия – цели предстоящих боев. Особую неприязнь Чуйкова вызывали здания восемнадцатого века – их огромные стены с трудом поддавались даже артиллерийским снарядам.
Чуйков переложил с места на место кирпич, и острая боль пронзила руку – экзема, реакция на кирпичную пыль. Слишком много кирпичной пыли было в его жизни, впервые эта экзема поразила его в Сталинграде. Совершенно внезапно здание перед его глазами содрогнулось и просело, это началась военная страда.
Чуйков был озабочен тем, чтобы взять аэропорты Гатов и Темпельхоф – чтобы Гитлер не ускользнул из Берлина. На такую возможность намекали военнопленные, они видели транспортные самолеты с полными баками горючего. Гатов был на западной оконечности Берлина и функционировал весьма активно – самолеты взлетали и садились.
47-я армия уже проделала значительный путь, и ее воины сражались из последних сил. 26-го они ворвались на
