— Я с нетерпением ждала личного знакомства с вами, госпожа Вульф.
— Называй меня Фионой, или мамой. Может, мы и выглядим официозно, но на деле — мы совсем не такие. Пойдемте, познакомимся с отцом нашего семейства.
Фиона провела ее к своему мужу Владимиру. Она тот час отметила сходство между Алеком и его отцом. Это было просто невероятно, как если бы она смотрела на копию Алека, а не на его отца. У них обоих были длинные густые волосы, те же удивительные глаза, за исключением того, что у Владимира они были черными, но в таком же обрамление густых черных ресниц. К тому же, у них был одинаковый овал лица. У Владимира на левой стороне головы была густая прядь седых волос. Алек был выше отца на три дюйма. Оба мужчин представляли собой прекрасную пару.
— Здравствуй, моя дорогая. Как же долго тянулось время.
Она несколько растерялась от подобного высказывания, но потом вспомнила, что они знали друг друга прежде.
— Оно того стоило, ради встречи с вами, гос…
— Отец, — подсказал он. — Ты увидишь, мы доброе и любящее семейство. Твой акцент… Ты креолка?
— Oui, pere [92].
— Новый Орлеан — прекрасный уголок Луизианы.
— Да, это так. Я надеюсь вернуться туда в ближайшее время и навестить свою семью.
— Ах, она здесь, — раздался голос с лестницы.
Констанс подняла глаза и увидела женщину, одетую в бриллиантово-голубые цвета. Женщина величественно скользила вниз по парадной лестнице, распростерши объятия. Девушка не успела моргнуть и глазом, как уже оказалось в ее объятиях, в самых радушных и крепких объятиях, в которых она когда-либо оказывалась. Пожилая женщина представилась Еленой.
Констанс была поражена с какой теплотой и участием к ней отнеслись эти люди.
* * *
Они провели месяц в доме деда и бабушки Алека в Румынии. Это было так не похоже на то, к чему она привыкла. Все до единого просыпались по ночам и практически неподвижно дремали в течения дня. Это и было признаком того, что они — вампиры. Летаргия, как она слышала, становилась менее продолжительной с возрастом. Алек мог находиться на солнце до полудня. Будучи намного моложе, он не мог этого делать.
Слуги готовили пищу, делая акцент на мясных блюдах для нее. Алек и его семья тоже ели мясо, но оно жарилось до полуготовного состояния. Внутри мясо оставалось кроваво-красного цвета.
Констанс переживала, как отнесутся к ней родные Алека. В Европе рабство отменили, но расизм продолжал существовать. Родные Алека относились к ней, как к ровне.
Узнав их получше, она поняла, что у них не было подобных мыслей о людях, чей цвет кожи отличался от их собственного. У них никогда не было рабов, и все кто приходил в замок, обладали различным цветом кожи и были разной национальности. Констанс была настолько окрылена этим открытием, что ее бдительность притупилась и даже более того.
Ей казалось, что вампиры не сильно-то отличаются от остальной части человеческого рода, впрочем… она так и думала. Алек был живым доказательством тому.
Спустя какое-то время все изменилось.
К родным Алека нагрянул неожиданный гость. Это был Раду, дядюшка-изгой.
Однажды вечером он заявился в замок, одетый по последней парижской моде. Сняв цилиндр и перчатки, он вручил их дворецкому. Вслед за ними последовало пальто.
Констанс, с Алеком позади нее, спустилась по лестнице, чтобы поприветствовать его. Алек же ничего не пожелал сказать мужчине.
— Дядя.
— Ах, Алек, дорогой мой племянник. Вижу, ты не слишком долго скорбел.
— Это — Констанс, моя молодая супруга.
— Как поживаете, Констанс? — С самой любезной улыбкой, на которую был способен, он взял ее руку и поцеловал.
У него были холодные, как лед, губы. Холод пробрал кисть до самых костей. Она вздрогнула от ощущения холода, проникнувшего в руку.
С трудом сглотнув, Констанс натянуто улыбнулась и отступила. Потерла замерзшую руку. В голове зазвенели тревожные колокольчики, и скрутило желудок. Она почувствовала себя еще хуже, когда заметила настороженность между Алеком и Раду. Взаимоотношения между Раду и его родителями, братом и золовкой были хуже некуда. Зачем позволять ему приходить сюда, если он доставляет неприятности?
Этот вопрос не выходил у нее из головы весь оставшийся вечер. К счастью, Алек изменил расписание ее биологического ритма так, чтобы она смогла проводить с ним весь вечер, бодрствующая и готовая к любым неприятностям. Она спросила у него, зачем бабушка с дедом разрешают его дяди возвращаться в дом, если он является причиной множества разногласий.
— Они все еще любят его и надеются, что он изменится.
— А ты не думаешь, что он изменится?
— Нет.
Леденящий холод пополз по ее рукам и спине.
— Возможно, нам лучше уехать?
— Нет, Констанс, он не заставит меня бежать от собственной семьи.
Последующие дни были странными, иначе и не скажешь. Констанс постоянно натыкалась на Раду. Их общение становилось более чем странным. Одну минуту он вел себя вежливо, а в следующую обращался с ней, как будто она была его шлюхой, которой дали вольную.
Констанс становилось все страшнее, и она знала, что Алек может прознать про это. Она решила оставить при себе свои страхи. На протяжении всего своего пребывания в родовом гнезде Алека, она старалась находиться в компании матери или бабушки. Однажды ночью, Констанс захотела предпринять рискованную вылазку в сад. Одна. Она не подумала, что Раду последует за ней туда. Всем было известно, как он ненавидит цветы и любую другую живую растительность.
Она завязала ленты капота под подбородком и, придерживая тяжелый шлейф кринолина, прошла через кухню. Вся прислуга, как по команде, поклонилась ей. Это расстроило ее. Она приветливо кивнула им, и дворецкий открыл для нее дверь. Констанс спустилась по каменной лестнице и прошла в сад. Там, запрокинув голову к небу, она вдохнула свежий ночной воздух.
В саду было необычайно тепло и спокойно.
Сад был идеальным убежищем от напряженной обстановки в замке. Она приблизилась к кустарниковому лабиринту. Девушка не осмеливалась туда заходить, потому что могла заблудиться. Она остановилась перед входом в него и прикоснулась к вьющейся лозе плюща, что выбилась из ухоженной кустарниковой изгороди лабиринта. Затем, внимание Констанс привлек огромный фонтан.
Она подошла к нему и села на закругленный каменный бортик. Капельки воды усеяли ее кожу. Она обернулась и принялась рассматривать крошечные пальчики на ногах каменного Купидона.
— Прекрасная ночь, не так ли?
Вздрогнув, девушка обернулась, чтобы увидеть пытливые, сверкающие фиалковые глаза.
