Купили всё это Морозевичи без проблем. При этом аккуратно упакованный материал для гардин и штор были не тяжелым, и его удобно было нести, чего нельзя было сказать о ковровых дорожках шириной 70 см в коридор и 1 м в спальню. Они, хотя и были плотно свёрнуты, но и по весу и по объёму очень уж удобного груза собой не представляли. Правда, Андрей приспособился нести этот рулон сантиметром 60 диаметром (сделав из верёвки некое подобие ручки), но желание заходить ещё в какие-нибудь магазины у него уже пропало. Но Лера настаивала на том, чтобы ещё поискать Андрею кожаное пальто, которое они планировали, но не смогли купить в прошлый раз. И, хотя Андрей упирался против Лериного предложения, в конце концов, ему пришлось уступить.
— Одно пальто весить будет немного, да и в свёрнутом виде они не будет велико по объёму. Я его смогу нести вместе со шторами и гардинами.
Пальто Андрею они подыскали неплохое. Оно было цвета мокрого асфальта с ремнём и на тёплой подкладке. Но оно было не такое уж и лёгкое, как предполагала Лера. Кожа, из которого пальто было пошито, была довольно толстой. Вот женские кожаные пальто были пошиты их тонкой кожи, чуть ли не лайковой, а мужские пальто — почему-то из более грубой. Точнее сказать, эта кожа не была грубой — она была гладкой, и её очень просто можно было сминать (правда, не очень компактно). Но она была толстоватой. Возможно, для мужчин это было и неплохо, в чём позже Андрей убедился, — такой коже не страшны различные зацепы, царапины, её вообще было очень сложно порвать, разве что специально порезать. Но пальто по весу никак не казалось пушинкой, из такой кожи пальто могли носить только мужчины. Но они всё же купили это пальто, о чём Андрей и не жалел в дальнейшем — оно было очень практичным и очень долго ему служило. Правда, до самого Белитц-Хальштеттена это пальто (упакованное) пришлось всё же нести не Лере, а самому Андрею.
Дома Морозевичи прикинули, что им ещё нужно купить в Полтаву, но кроме некоторых вещей одежды, которую свободно можно было купить и в Потсдаме, решили пока что ничего не приобретать. А там видно будет — время покажет, что ещё им может в Союзе понадобиться. Они, правда, планировали ещё купить обои для квартиры — во все комнаты и на кухню. Но это, как говориться, не горит, тем более, что это успешно можно сделать и в Потсдаме — этот товар практически такой же, как и в Берлине, так что незачем за обоями туда ехать. Кроме того, они займутся обоями ближе к своему отъезду из ГСВГ, а вот когда это произойдёт, они пока что не ведали. И вот почти через неделю, в четверг Андрею суждено было совершить ещё одну поездку, но на этот раз самостоятельную, и не в Потсдам, и не в Берлин.
Дело в том, что, наконец-то, пришло сообщение о том, что 6 апреля в четверг Морозевичу на 14:00 нужно явиться в Вюнсдорф на парткомиссию при войсковой части 07301. До Вюнсдорфа от Белитц-Хальштеттена было не так уж и далеко, но выехал Андрей с запасом по времени. Лучше приехать пораньше, чем перед самым назначенным временем — будет больше времени для успокоения. А волнение, конечно же, присутствовало. Это уже не собрание первичной ячейки, а куда более серьёзная инстанция, и кто там будет присутствовать, Морозевич не знал. Но "шишки", наверное, не малые. Он был наслышан о подобных городских партийных комиссиях и как довольно строго там ведётся беседа с поступающими в члены КПСС, куда отбор всегда был довольно жёстким.
Перед назначенным временем около комнаты, где должно было проходить заседание, партийной комиссии собралось шесть человек, из них двое служащих и четыре военных — три старших лейтенанта и один капитан. По виду присутствующих заметно было, что волновались все. Андрей немного пообщался с парнем чуть моложе его, которого звали Владимир, и который приехал из гарнизона под городом Рослау, где, как тот сказал, размещалась 7-я гвардейская танковая Киевско-Берлинская ордена Ленина дважды Краснознамённая ордена Суворова дивизия. Парень работал начальником сантехнического хозяйства и осенью у него уже заканчивался четвёртый год работы. Парткомиссия начала слушания именно со служащих и первым вызвали Владимира. Андрей понимал, что следующим будет он, и разволновался ещё больше. Узнать о чём там спрашивают, ему не удастся, потому что, вероятно, никаких перерывов между слушаниями не будет — только выйдет парень из Рослау, сразу же вызовут и Морозевича. Так оно и получилось. Когда Андрей зашёл в комнату, то его волнение отнюдь не уменьшилось — за столами сидело семь членов комиссии, все военные и самыми младшими среди них были два подполковника. Кроме них в комиссии было четыре полковника и один генерал-лейтенант. Морозевич ожидал серьёзную комиссию, но увиденное превзошло все его ожидания. Однако, как оказалось, волновался Андрей зря. К его удивлению отношение членов партийной комиссии было очень доброжелательным. Он не стоял вытянувшись в струнку (чего, вроде бы можно было ожидать), ему предложили присесть, и заседание комиссии продолжилось в форме беседы. При этом членов комиссии больше интересовали вопросы биографии того, кого они предполагали утвердить членом КППС. Андрея спрашивали о его трудовой деятельности, о том, кто у него родители, чем занимаются, воевали ли они. И Андрей увидел, что членов комиссии обрадовал его ответ о том, что на фронте были оба — и его отец и мама, она работала врачом в прифронтовом госпитале. Ему задали всего пару вопросов о международном положении и то скорее для проформы. После этого генерал-лейтенант завершил беседу тем, что поздравил Морозевича со вступлением в ряды Коммунистической партии Советского Союза и пожелал ему хорошо проявить себя в дальнейшей работе и быть активным коммунистом. Андрей поблагодарил и вышел. Сколько времени он пробыл в комнате, где его заслушивали, он даже не заметил. Следующим пошёл один из старших лейтенантов. Остальные обступили его и начали расспрашивать о том, какие вопросы задавали члены комиссии. Морозевич рассказал и понял по лицам расспрашивающих, что Владимиру, вероятно, задавали те же вопросы. Сейчас Андрей уже вздохнул облегчённо — для него уже всё благополучно завершилось — хотя волноваться он перестал уже после первых же вопросов членов комиссии. Так Морозевич стал полноправным членом КПСС, хотя партийный билет был вручён ему только 17-го апреля. Утверждён Морозевич был парткомиссией при политотделе войсковой части 18205.
Вот теперь Андрею можно было заняться и вопросом продления срока работы. До окончания трёхлетнего срока оставалось теперь уже чуть более чем полтора месяца. Андрей решил заняться этим вопросом уже с новой недели. А в эту субботу руководство госпиталя организовывала экскурсию в концентрационный лагерь Заксенхаузен и Морозевичи решили тоже поехать. Лера, правда, сообщение о такой экскурсии восприняла без особого энтузиазма. Но Андрей, который не упускал ни единой возможности более детально ознакомиться с ГДР, уговорил и Валерию, о чём, правда, потом сожалел.
Этот нацистский концентрационный лагерь расположен рядом с городом Ораниенбург (Oranienburg) в 30 км севернее Берлина. Создан он был ещё в июле 1936-го года. Число узников в разные годы доходило до 60.000 человек. Освобождён был лагерь советскими войсками 22 апреля 1945-го года. На тот момент там оставалось всего около 3000 узников. А в целом на территории Заксенхаузена погибло различным образом свыше 100.000 узников.
Территория концлагеря находится на окраине Ораниенбурга, в конце улицы с символичным названием "улица наций". Вдоль этой улицы, вплоть до самого концлагеря стоят вполне мирные жилые немецкие домики. Экскурсанты, прибыв к месту назначения, вышли из автобуса и остановились на довольно обширной площади перед самим лагерем. Впереди них было расположено здание, являющееся входом в лагерь, которое своим внешним видом никак не выдавало то жуткое место, куда попадали узники. Это было светлое (каким оно было ранее неизвестно) двухэтажное здание с небольшой частью третьего этажа по центру и решетчатыми металлическими воротами внизу. В верхней части высоких дверей этих ворот они увидели сделанную металлическими буквами циничную издевательскую фразу "Arbeit macht frei" ("Труд освобождает"), которая стала нарицательной. И далее приехавшие уже попали на территорию лагеря.
Экскурсовод рассказал им, что здесь проходили подготовку и переподготовку "кадры" для вновь создаваемых и уже созданных лагерей. Около лагеря располагалась "Инспекция концентрационных лагерей" — впоследствии "Ведомственная группа Д" экономического и административного ведомств СС и "Резиденция центрального управления концентрационных лагерей". Экскурсантам показали все жуткие места лагеря.
Бараки, в которых жили узники, тоже снаружи особо не указывали на принадлежность к месту, в котором проводились злодеяния над людьми. Правда, говорили, что они были подремонтированы. А внутренний вид бараков уже полностью соответствовал кадрам из фильмов о войне, которые все ранее видели — двухэтажные нары, только в настоящее время без людей.
