Он боялся этого нового, растущего внутри него чувства. Чувства облегчения. Боялся, что Гермиона способна его спасти. Способна вылечить. Всё, что она делала, было безвозмездно. Было просто так. Драко тут же прикусил язык от этих мыслей. Она сказала, что если он умрёт, то и ей будет плохо…
…всего лишь беспокойство о себе.
Всего-то…
Но во всей этой кровавой каше в голове Грейнджер дарила ему успокоение. С ней он не пытался дышать. Да и никому не нужно учиться дышать, ведь это несложно… разве что не заново. Она вдыхала в него чистый воздух, не испорченный смертью.
Драко вошёл в кабинет на оставшиеся полчаса урока, схватил от Аберфорта минус десять очков и сел на свободную последнюю парту. Посмотрел в учебник, но ощутил взгляды на себе. Так было всегда. Словно от него ожидали чего-то дикого. Чего-то невообразимо плохого.
Но не она, чёрт возьми…
Малфой медленно поднял голову, посмотрел вперёд и ударился о её взгляд и, Салазар, улыбку. Грейнджер, сидя в полуобороте, делала вид, что искала что-то в сумке, и как только их взгляды сцепились в ожоге, который приклеил их намертво — она чуть приподняла руку, махнула ему и сразу отвернулась, будто знала, что он не ответит.
Не ответит же?
Он не знал, как на это реагировать. Он не знал, как себя вести. Он ничего об этом не знал.
Конечно, он сделал всё возможное после их секса в слизеринском вагоне. Сделал всё, как должно было быть. Укрыл её, чтобы она не замерзла. Вышел в коридор, чтобы она не дышала дымом. Проводил её до школы. А дальше… а дальше, дьявол, он не знал. И, наверное, сожалел, что вся его вежливость выглядела как… знак внимания? Что она думала сейчас, когда поворачивалась к нему и улыбалась? Неужели Грейнджер на что-то понадеялась?
Драко выдохнул, откинулся на спинку стула и вытянул ноги. Попытался сосредоточиться на лекции Дамблдора, но это совершенно не выходило. Он посмотрел по сторонам в надежде отвлечься от мыслей, летающих вокруг неё. Посмотрел на Блейза и Пэнси, сидящих впереди него через две парты.
Паркинсон, подперев щеку кулаком, что-то вычерчивала пером на пергаменте, изредка посматривая вправо. Ну конечно, куда ещё ей смотреть как не на Поттера, который, вообще не стесняясь, смотрел на неё в ответ. Малфой поморщился, как вдруг его добил Забини, который пальцем провёл по своей метке на предплечье.
И как только Драко хотел посмеяться про себя над этими идиотами, то вдруг понял своё отличие от них. Друзья давно ушли вперёд, когда он не сделал ни шагу. Он всё там же. На мосту. Ловит Нарциссу, которая падает замертво. Вот в чём разница. Будто его накрыли сверху банкой. Малфой чувствовал запах смерти, а всё его окружение там, за стеклом, строило новые жизни.
Драко вновь посмотрел на Гермиону. Она пихнула плечом Гарри, улыбнулась. Провела кончиком пера по своим губам. Он вспомнил их вкус и сразу сглотнул. Чисто рефлекторно. С самой их первой встречи она всё ближе подбиралась к нему, как бы он ни сопротивлялся. Однажды он помог ей. Помог забыть то ужасное, что она сделала. Забыть ужас, который рухнул на неё, придавливая гнилой крышей. И сейчас… сейчас Гермиона помогала ему. Что это? Судьба или проклятье?
Нет. Он был не готов брать ответственность за чьё-то счастье. Не готов был ломать его. Он не такой, как отец. Не подонок. Не разрушитель. Драко не хотел, чтобы на него однажды посмотрели с ненавистью. Точно так же, как он смотрел на Люциуса в зале суда. Он просто не выдержит. А это может случиться, если Грейнджер пострадает.
Малфой вспомнил Лютный переулок, то, как у него раскроилось по швам дыхание от мысли, что Гермиона могла пострадать. Вспомнил свой гнев, который закипал в венах. Вспомнил, как нагревался шар авады в его ладони, готовый выстрелить. Знал, что бесполезно. Скорее, рефлекс — защитить ту, которая не заслуживала всего этого.
Ему нужно сделать всё, что угодно, чтобы их с Гермионой связь так и оставалась на уровне инстинктов. На уровне обыкновенной похоти. Чтобы никому из них не было в конце больно.
А конец будет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Всё когда-то кончается…
Колокол оповестил о завершении урока. Аберфорт задал повторить тему урока к следующему занятию, пригрозив тестом. Драко на периферии взгляда заметил, как Гермиона посмотрела на него, спешно собираясь. Поворот головы, и…
Блядство.
Он не мог к этому привыкнуть.
Нельзя.
Её улыбка мягкая.
Так нельзя смотреть на него. Так неправильно. Спасение пришло в лице Теодора, который протянул ей раскрытый учебник и что-то спросил. И эта доля секунды длилась вечность. Ту самую, пока в их взглядах всё становилось ясно. Её огорчение. Его облегчение…
Малфою вдруг до ужаса захотелось закурить.
Странно, но к нему возвращался аппетит. Чувство голода укутывало его с самого утра, когда он проспал и завтрак, и половину занятия. В Большой зал Драко спускался с намерением забить пустой желудок и успокоиться.
Пенси извинилась перед ним, потому что захотела сесть с Асторией и обсудить планы на Рождество. Но Малфой сразу понял, что сидеть с Асторией равно сидеть на середине стола: напротив Поттера.
— Почему бы тебе не сесть сразу к нему на колени? — подразнил её Драко, когда она уже отошла в сторону.
Но Пенси остановилась, обернулась и совершенно спокойным голосом ответила:
— Это будет вечером. Приятного аппетита.
Малфой подавил улыбку, убедившись в том, что не удалось её смутить. Он положил себе большую порцию картофельного пюре, мазнул взглядом по блюдам с мясом, выбирая, что бы хотел съесть. По плечу его ударила крепкая ладонь Блейза.
— Поздравь меня, — он уселся рядом. — Меня назначили куратором рождественской вечеринки. Кто-то сказал Макгонагалл, что я справляюсь с этим на «ура». Видимо, сейчас всем необходим праздник. Что на тебя заказывать? Виски? Ликер?
Забини достал маленький блокнот, больше походивший на старую потрёпанную книжку. Драко приподнял бровь, удивившись поменявшемуся вкусу друга в канцелярии. Раньше были дорогие кожаные блокноты из волшебного люкса, но это…
— Вторичное использование бумаги помогает не загрязнять среду, — отчеканил Блейз, открывая блокнот.
Малфой улыбнулся, положил на плечо друга руку, подбадривающе уточняя:
— Лавгуд подарила?
— Да… — выдохнул Забини. — Но она сделала это своими руками! — исправился он, защищая её. — Тебе вообще когда-нибудь дарили что-то, сделанное своими руками?
Драко ехидно ухмыльнулся.
— Салазар. Отъебись, — засмеялся Блейз. — Даже не отвечай!
Малфой обернулся на уханье влетающих сов. Шуршание крыльев разнеслось по залу. Письма подлетали к получателям, и в это самое время, когда Драко, казалось бы, ничего не ждал, рядом с ним упали несколько тяжёлых конвертов. По печати сразу было видно, что это из министерства.
— Опять хотят что-то продать из твоего дома? — нахмурился Забини. — Сколько можно!
Драко пожал плечами и разрезал конверт ножом, не заботясь о том, что испачкает содержимое. Лучше сжечь. И поскорее. Бегло прочитав о новых лотах, выставленных на аукцион, он понял, что это простое официальное уведомление. Ублюдки из министерства будто насмехались над ним. Кусали от его фамилии и всего, что осталось от его семьи, по огромному куску. Вырывали с мясом и глотали не прожевывая.
— Слушай… — Блейз подвинулся ближе. Задел два конверта на скамейке между ними, сдвинув верхний чуть в сторону, открывая цвет нижнего. — Я тут с тобой хотел кое о чём поговорить… Это важно.
Но Драко не слышал его.
Он смотрел вниз. На чёрный конверт из Азкабана. Смотрел и чувствовал, что всё становилось таким же тёмным и зловещим, как то место, откуда прибыло письмо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Малфой наконец решился. Просто чтобы убедиться, просто чтобы знать — вдруг это оповещение о смерти…
— Блейз, — он встал с места. — Давай позже поговорим?
Забини, увидев в его руках причину этого тона, кивнул, безмолвно соглашаясь. Драко переступил через скамейку и направился к выходу из Большого зала, чтобы уединиться. Чтобы никто больше не видел его эмоций.
