Августин бил ногой особенно сильно. Он бил ногой в пах, и в этом был секрет его шаолиньского мастерства. В колледжской команде регби у него была специальная кличка – Kicky, а если по-русски – Брыкун.
Охранник, стоявший напротив первого, с разбитым глазом, не успел опомниться, как получил секретный удар Августина.
Третий успел схватить автомат. Августин упал ему под ноги и достал кулаком под дых. Очередь из «мистраля» прошила насквозь четвертого охранника. Его оружием завладел Августин.
В руках Августина снова затрещал «мистраль». Ему не было жаль охранников. Он знал, что имеет только две альтернативы. Или убиваешь ты, или убивают тебя.
При таком небогатом выборе Августину больше нравилось первое.
4
Мак-Интайр недоверчиво покосился на ложноножки, разбросанные во все стороны от ядра регенерации. Он решил не марать руки об явно немертвые останки киборга-пацифиста, невесть откуда знающего одно из десятков его «конспиративных» имен, лихо свистнул в два пальца.
Первым к нему присоединился потомственный барон Стэнли Мэрдок, а вслед за ним в коридоре появились и его девонширские стрелки. Поглядев на Мак-Интайра, они тоже сняли противогазы.
Семеро коммандос рассыпались по длинному коридору, на всякий случай «зачищая» комнаты гранатами и автоматным огнем.
– Станчев, займитесь этим! – приказал Мэрдок, ткнув стволом пистолета в направлении тихо чавкающей биомассы, из которой постепенно формировалось вокруг ядра регенерации новое тело.
Низкорослый темнолицый капрал с ранцем плазменного резака за плечами самодовольно ухмыльнулся.
Он направил в неодухотворенную и в то же время такую живую плоть тонкое жало плазменной горелки и сразу дал полную мощность.
– Пресвятая Дева! – не смог сдержать своих эмоций самый молодой из коммандос, некто Карпентер.
На месте ядра регенерации с треском лопалирь раскаленные угли. Все, что осталось от киборга Кабаллоса. Почти все.
«Почти» – потому что щупальца, расползшиеся бог знает куда и ставшие не толще бечевок, остались живы.
Мэрдок потерял к сокрушенному плазмой объекту всякий интерес и, раскрыв свой командирский планшет, стал изучать на его дисплее план Главного Корпуса. Мак-Интайр раскурил очередную сигару и, выпустив дым в потолок, дочерна пропитанный копотью, уверенно сказал:
– Дверь с восклицательным знаком, за ней коридор, простреливаемый двумя «швейками», сорок девять шагов по коридору, потом дверь с секретом, замаскированная под обычную осветительную панель. Дойдем – скажу, куда дальше.
Карта Главного Корпуса была самым страшным кошмаром Мак-Интайра. За последний год ему пришлось вызубрить ее наизусть. И все-таки в эту минуту Стэнли Мэрдок завидовал ему.
4
Еще когда Августин лежал в капсуле, присматриваясь и прислушиваясь к охранникам, в его голове родилось некое подобие плана.
Все шло как нужно, охранники были мертвы. Но на этом план окончился. Спрашивается: что делать дальше?
Августин осмотрелся. Комната с капсулой примыкала к большому залу с люминесцирующими панелями под потолком. В том зале, набитом законсервированными биосинтетическими уродами второго поколения, Августин говорил со Стальным Венедиктом. Там он согласился стать киборгом Кабаллосом. Там же был стереоэкран, на котором всякий мог видеть душераздирающую сцену – Борис Михайлович Депп работает за письменным столом, а за его, спиной выезжает из ниши в стене хищный ствол «мистраля». Такого же точно «мистраля», какой Августин сейчас держит в своих руках.
Соседний зал представлял опасность – кто знает, сколько охранников ожидают его там. Если говорить о бегстве, то иного пути для него, кроме как тот, по которому Августин впервые вошел в лабораторию «Тех-киб-4», по-видимому, не существует. Значит, с теми, кто ждет его в соседней комнате, придется поступить столь же негуманно, как и с их коллегами. Августин поднял «мистраль», но…
Тут ему в голову пришла весьма актуальная мысль. Задуманное можно будет осуществить гораздо проще, если напялить форму одного из охранников, а заодно спрятать лицо под противогазом.
Таким образом, он выиграет время, необходимое для того, чтобы победить.
6
Однако здесь, вопреки ожиданиям Августина, изготовившегося стрелять, стрелять и еще раз стрелять, превратившись в один сокрушительный свинцовый вихрь, не было никого.
Ни одной живой души.
Казалось, после того как Августин и Щуро вели здесь свои задушевные беседы, в зал с законсервированными киборгами не входил никто. Августин прошелся взад-вперед, рассматривая тела тех, в кого мог бы воплотиться, повинуясь злому гению Щуро.
Капсула с киборгом Кабаллосом, естественно, пустовала.
«Интересно, продолжается ли регенерация сейчас, когда связь между мозгом киборга, то есть мной, и самим киборгом разорвана?»
Ответить на этот вопрос мог бы только сам Кабаллос.
Августин подошел к стереоэкрану. Он был зашторен. Августин вспомнил, как активировал его Щуро; и проделал ту же несложную процедуру. Не исключено, на этот раз покажут что-нибудь новенькое. Но ничего новенького не показали. Показали старенькое.
«Где-то я это уже видел», – заключил Августин, который не страдал расстройствами памяти.
Человек с бакенбардами ковыряется в каком-то приборе. Он сидит за письменным столом, заложив ногу за ногу, и насвистывает какую-то мелодию. Камера двигается очень медленно. По всему видно, что постановка рассчитана на вдумчивый просмотр, который, по замыслу режиссера, непременно должен сопровождаться комментариями господина Щуро.
Вот человек с бакенбардами ерзает на стуле. Вот он склоняется над столом. Все так же, в точности так же, как и в первый раз. Вот камера отползает назад и поворачивается. Ниша в стене открывается, и показывается ствол «мистраля». Доходчиво. Убедительно. Действует на нервы.
Августин сплюнул. Его надули!
Ему подсунули мерзкую агитку на тему «Любимый папа в опасности». Щуро умело манипулировал его чувствами, и он добился своего. Киборг Кабаллос вел себя как надо. Траханый знаток глубин человеческой души этот Щуро!
Строго говоря, тот факт, что Щуро выдавал стереофильм за прямую трансляцию из кабинета его отца, не означал, что Борису Михайловичу не угрожает ничего, похожего на «мистраль». Но по крайней мере, связь между поведением Августина и поведением ствола «мистраля» была не такой однозначной.
«В конце концов, отец ходил у них под прицелом многие годы», – цинично заключил Августин.
Ему незачем быть паинькой. Стереофильм докрутился до конца, и на экране возникло его начало.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
