Он стал шарить по карманам. Паж не спускал с него глаз.
— Поройтесь у себя в памяти, милый друг, — сказал Шико, — и, бьюсь об заклад, вы обнаружите какую-нибудь прелестницу. Я попрошу вас накупить ей побольше лент и дать хорошую скрипичную серенаду.
И Шико сунул пажу десять пистолей.
— Сразу видно, господин Шико, — сказал паж, — что вы привыкли жить при французском дворе. Вы так обходительны, что вам ни в чем не откажешь. Хорошо, ступайте, только, пожалуйста, не шумите.
Шико как тень выскользнул в коридор, из коридора на лестницу. Но, дойдя до прихожей, он нашел там офицера дворцовой стражи, который спал на стуле, заслоняя собою дверь. О том, чтобы выйти из дворца, нечего было и думать.
— Ну и негодник этот паж! — прошептал Шико. — Он все знал, но не сказал мне ни слова.
Шико осмотрелся, нет ли какого отверстия, через которое он мог бы выбраться наружу.
Наконец он заметил то, что искал. Это было одно из тех сводчатых окон, которые называются импостами. Оно оставалось открытым, то ли для доступа свежего воздуха, то ли потому, что король Наваррский, хозяин не слишком рачительный, не позаботился вставить стекло.
Но импост был непомерно узок. Поэтому, когда Шико просунул в него голову и одно плечо, он повис между небом и землей, не имея возможности податься ни вперед, ни назад.
Положение усугублялось еще тем, что рукоять шпаги никак не проходила. Шико собрал все свои силы, проявил всю свою ловкость и под конец запустил руку за спину и вытащил шпагу из ножен. Шпага первая упала за окно, она зазвенела на каменных плитах, извиваясь, словно угорь. Шико проскользнул в окошко и последовал за шпагой; чтобы ослабить силу удара, он при падении уперся в землю.
Поднявшись на ноги, Шико очутился лицом к лицу с каким-то солдатом.
— Боже мой, уж не расшиблись ли вы, господин Шико? — спросил тот.
Тронутый вниманием этого человека, Шико ответил:
— Нет, друг мой, нисколько.
— Какое счастье, — сказал солдат. — Пари держу, ни кто другой не выкинул бы подобной штуки, не раскроив себе черепа, господин Шико.
— Но откуда, черт побери, ты знаешь мое имя? — удивился Шико.
— Я видел вас сегодня во дворце и даже спросил: «Кто этот вельможа, который беседует с королем?» Мне ответили: «Это господин Шико».
— Очень любезно с твоей стороны, — сказал Шико, — но я очень тороплюсь, друг мой, и, с твоего позволения…
— Но из дворца ночью запрещено выходить.
— Сам видишь, что я вышел.
— Но вы возвратитесь обратно, господин Шико.
— Ну нет!
— Будь я не солдат, а офицер, я спросил бы вас, почему вы вышли таким путем, но это не мое дело. Мое дело — вернуть вас обратно. А потому возвращайтесь, господин Шико, прошу вас.
Солдат произнес эту просьбу так выразительно, что Шико был тронут. Он порылся в кармане и извлек оттуда десять пистолей.
— Ты, друг мой, верно, понимаешь, что раз мое платье пострадало оттого, что я вылез в окно, ему придется еще хуже, если я полезу обратно. Поэтому пропусти меня, друг мой, дай мне сходить к портному.
Он сунул ему в руку десять пистолей.
— В таком случае проходите скорей, господин Шико. — И солдат положил деньги в карман.
Шико очутился на улице и, оглядевшись, нашел нужное направление.
Ночь, лунная и безоблачная, не слишком способствовала побегу. Шико пожалел о туманах Франции, благодаря которым ночью в Париже прохожие на расстоянии четырех шагов не различают друг друга. Вдобавок его подбитые гвоздями сапоги звенели на булыжниках мостовой, как лошадиные подковы.
Злополучный посол не успел завернуть за угол, как ему повстречался патруль.
— Добрый вечер, господин Шико, — сказал командир патруля, в знак приветствия сделав шпагой на караул. — Не разрешите ли проводить вас до дворца? У вас такой вид, словно вы заблудились.
— Оказывается, здесь меня все знают? — прошептал Шико. — Как это странно, черт возьми! — Затем он произнес вслух самым непринужденным тоном: — Вы ошибаетесь, сударь, я направляюсь не во дворец.
— Напрасно, господин Шико, — внушительно заметил офицер.
— А почему, сударь мой?
— Потому что строжайший указ запрещает жителям Нерака выходить по ночам без особого разрешения и без фонаря.
— Извините, сударь, — сказал Шико, — но на меня этот указ распространиться не может: я не житель Нерака.
— Да, но сейчас-то вы находитесь в Нераке… Житель — означает не гражданин такого-то города, а человек, живущий в нем. Вы же не станете отрицать, что живете в Нераке, раз я встречаю вас на улицах Нерака.
— Вы, сударь, рассуждаете логично. Но я, к сожалению, тороплюсь. Допустите же небольшое нарушение правил и дайте мне пройти.
— Да вы заблудитесь, господин Шико! Без проводников вам не обойтись; Разрешите троим из моих людей проводить вас до дворца.
— Но я же сказал, что вовсе не иду во дворец.
— Куда же, в таком случае?
— По ночам у меня бессонница, и я гуляю. Нерак — очаровательный город, полный, как мне показалось, всяких неожиданностей. Я хочу осмотреть его, ознакомиться с ним.
— Вас проведут куда вам будет угодно, господин Шико… Эй, ребята, кто пойдет?
— Умоляю вас, сударь, не лишайте меня всей прелести прогулки: я люблю ходить один.
— Вас, чего доброго, убьют грабители.
— Я при шпаге.
— Да, правда, а я и не заметил. Тогда вас задержит прево за то, что вы вооружены.
Шико отвел офицера в сторону.
— Послушайте, сударь, — сказал он, — вы молоды, привлекательны, вы знаете, что такое любовь.
— Разумеется, господин Шико, разумеется.
— Так вот, любовь сжигает меня, и я спешу на свидание.
— Поздравляю вас, господин Шико.
— Так, значит, вы меня пропустите?
— Проходите.
— Но один, не так ли? Вы понимаете, не могу же я скомпрометировать даму…
— Ну конечно!.. Проходите, господин Шико, проходите.
— Вы любезнейший человек, господин офицер. Но откуда вы меня знаете?
— Я вас видел во дворце, в обществе короля.
«Вот что значит маленький город! — подумал Шико. — Если бы меня так же хорошо знали в Париже, мою шкуру уже не раз продырявили бы!»
И Шико весело устремился вперед.
Но не успел он сделать и ста шагов, как столкнулся нос к носу с ночным дозором.
— Прохода нет! — раздался громовой голос прево.
— Но, сударь, — возразил Шико, — я хотел бы…
— Как, господин Шико, это вы?! Почему вы разгуливаете по городу, да еще в такую холодную ночь? — спросил прево.
«Ну это просто сговор какой-то», — подумал крайне встревоженный королевский посол.
