Она прошла на кухню — чистую, аккуратно прибранную, какой ее оставили. Джеральд взглянул на часы — двадцать минут шестого! Он сел на стул, чтобы надеть ботинки. Гудрун ждала, следя за каждым его движением. Ей хотелось, чтобы все поскорее закончилось, — слишком велико было нервное напряжение.
Джеральд встал — она сняла засов с двери черного хода и выглянула наружу. Холодная сырая ночь. Рассвет еще не наступил, на посветлевшем небе смутно белела луна. Гудрун порадовалась, что ей не надо никуда идти.
— Ну, прощай, — пробормотал Джеральд.
— Я провожу тебя до ворот, — сказала Гудрун.
Опять она торопливо пошла впереди, чтобы он не споткнулся на ступенях. На ступеньке у ворот она задержалась — теперь Джеральд стоял ниже.
— Прощай, — прошептала она.
Он почтительно ее поцеловал и пошел прочь.
С мукой в сердце вслушивалась Гудрун в звонкий, печатный шаг по дороге. Какая бесчувственность отражалась в этой твердой, решительной походке!
Гудрун закрыла ворота, бесшумно и быстро прокралась в свою комнату. Только закрыв за собой дверь и убедившись, что приключение сошло ей с рук, она свободно вздохнула — тяжелый груз упал с плеч. Она уютно устроилась в постели — в еще теплом углублении, оставленном его телом. Вскоре, взволнованная, измученная и все же довольная, она впала в тяжелый, глубокий сон.
Несмотря на сырость и темноту, Джеральд быстро спускался по склону. Он никого не встретил. Дух его был безмятежен и спокоен, подобно зеркальной поверхности пруда, тело полно силы и энергии. Он быстро шел к Шортлендзу, испытывая приятное ощущение независимости.
Глава двадцать пятая
Быть ли браку
Семейство Брэнгуэн готовилось к отъезду из Бельдовера. Отцу надо было в город.
Беркин получил разрешение на вступление в брак, но Урсула постоянно откладывала дату свадьбы. Она никак не решалась назвать точный день — все еще колебалась. Пошла третья неделя ее последнего месяца в школе. Приближалось Рождество.
Джеральд с нетерпением ждал свадьбы Урсулы и Беркина. Для него она была чем-то вроде ключевого момента.
— Не сыграть ли нам двойную свадьбу? — озадачил он Беркина.
— А кто вторая пара? — спросил Беркин.
— Мы с Гудрун, — ответил Джеральд, в его глазах плясали лукавые огоньки.
Беркин внимательно посмотрел на друга — слова Джеральда его озадачили.
— Ты серьезно — или шутишь?
— Совершенно серьезно. Ну как? Стоит нам с Гудрун последовать вашему примеру?
— Конечно, — ответил Беркин. — Не знал, что у вас так далеко зашло.
— Как далеко? — спросил, смеясь, Джеральд и сам же ответил: — Дальше не бывает.
— Тогда остается придать вашим отношениям прочную социальную основу и достичь высокой нравственной цели, — сказал Беркин.
— То есть расти в длину, высоту и ширину, — отозвался, смеясь, Джеральд.
— Могу только сказать, что это замечательный шаг.
Джеральд внимательно посмотрел на друга.
— Не вижу в тебе энтузиазма, — упрекнул он Беркина. — А я думал, ты помешан на брачных союзах.
Беркин пожал плечами.
— Помешаться можно на чем угодно — хоть на носах. Ведь носы бывают всякие — снобистски вздернутые и прочие…
Джеральд рассмеялся.
— И браки бывают разные — в том числе и снобистские, — сказал он.
— Согласен.
— Ты думаешь, если я женюсь, мой брак будет именно таким? — спросил насмешливо Джеральд, склонив голову набок.
Беркин не удержался от смеха.
— Откуда мне знать? — сказал он. — Не надо шантажировать меня моими же собственными сравнениями.
Джеральд задумался.
— Но я на самом деле хочу знать твое мнение, — заявил он.
— Конкретно о твоем браке или о браке вообще? Зачем тебе мое мнение? Да у меня его и нет. Законные браки меня вообще не интересуют. Тут скорее вопрос удобства.
Но Джеральд по-прежнему внимательно смотрел на друга.
— Думаю, нечто большее, чем простое удобство, — возразил он. — Возможно, тебе претит этика брака, но каждый конкретный случай бракосочетания — это жизненно важный, решающий момент…
— Ты видишь нечто судьбоносное в походе с женщиной к регистратору актов гражданского состояния?
— Если ты не только пойдешь с ней, но и вернешься, то, пожалуй, вижу, — ответил Джеральд. — В каком-то смысле это неотменяемо.
— Тут я с тобой согласен, — сказал Беркин.
— Неважно, как ты относишься к законному браку, но переход в это новое состояние для каждого человека момент критический.
— До какой-то степени я с этим согласен, — отозвался Беркин.
— Так вернемся к моему вопросу: жениться ли мне? — продолжал Джеральд.
Беркин пристально посмотрел на него, глаза его смеялись.
— Ты как лорд Бэкон[108], — сказал он. — Рассуждаешь в духе юриста или Гамлета — «быть или не быть». На твоем месте я бы не женился, но тебе лучше поговорить не со мной, а с Гудрун. Ведь ты женишься не на мне, так?
Джеральд пропустил мимо ушей его последние слова.
— Да, все надо хладнокровно взвесить. Это опасный момент. Приходит время, когда надо сделать решительный шаг в одном из направлений. И женитьба — одно направление…
— А другое? — поспешил спросить Беркин.
Джеральд поднял на него горящие глаза, в них было странное выражение, которое другой мужчина не смог понять.
— Не знаю. Если б знать, какова… — Он не закончил фразу, смущенно переминаясь с ноги на ногу.
— Ты хочешь сказать: если б знать, какова альтернатива? — спросил Беркин. — А так как тебе это неизвестно, женитьба — pis aller[109].
Джеральд бросил на Беркина все тот же горящий, непонятный взгляд.
— Каждый склонен думать, что женитьба — pis aller, — заметил он.
— Тогда не женись, — посоветовал Беркин. — Повторю то, что говорил тебе раньше: брак в традиционном смысле этого понятия вызывает у меня отвращение. Egoïsm à deux[110] — пустяк по сравнению с тем, что есть. В мире происходит молчаливое объединение людей по парам — каждая пара в своем домике, блюдет свои ничтожные интересы, варится в собственном котле — гнуснее этого ничего не придумаешь.
— Совершенно согласен, — сказал Джеральд. — В этом есть нечто недостойное. Но, как уже говорилось, есть ли альтернатива?
— Нужно избегать домашнего инстинкта. Даже не инстинкта, а просто трусливой привычки. Нельзя иметь дом.
— Согласен. Но альтернативы нет, — упорствовал Джеральд.
— Нужно ее найти. Я верю в пожизненный союз между мужчиной и женщиной. Кратковременные связи истощают. Но постоянный союз между мужчиной и женщиной еще не последнее слово — конечно, не последнее.
— О да! — поддержал Джеральд.
— Из-за того, что отношения между мужчиной и женщиной принято считать высшими, исключительными отношениями, — продолжал Беркин, — в них возникает напряженность, подлость и неудовлетворенность.
— Да, я согласен с тобой, — сказал Джеральд.
— Нужно снять с пьедестала любовно-брачный идеал. Нам нужно что-то более совершенное. Я верю в возможность еще одних безупречных отношений, помимо супружеских, отношений между двумя мужчинами.
— Не представляю, как одно может заменить другое, — недоверчиво произнес Джеральд.
— Не заменит, нет, но может быть таким же важным, таким же творческим и, если хочешь, таким же священным.
— Я знаю, — сказал Джеральд, — что ты веришь в нечто подобное. Но лично я такое испытать не могу. — Дружеским, но слегка неодобрительным жестом он положил руку на плечо друга. И с чувством превосходства улыбнулся.
Он был готов на заклание. Брак для него был равносилен этому. Он не возражал стать жертвой брачных уз, уподобиться заключенному, работающему в руднике под землей, который живет, не видя солнца, и знает только эту мрачную подземную деятельность. Он был готов с этим смириться. Брак — клеймо отверженного. И он был согласен жить с этим клеймом в преисподней, как обреченная на вечные муки душа. А вот вступить в чистые отношения с другой душой он не хотел. И не мог. Для него брак не сводился только к союзу с Гудрун. В его представлении брак означал принятие существующего миропорядка, определенных устоев, в которые он не верил, но был готов принять и тогда удалиться навечно в преисподнюю. Вот это он и сделает.
Был еще один путь: принять предложение Руперта о союзе — вступить в отношения доверия и любви с другим мужчиной, а впоследствии и с женщиной. Если у него получится такое с мужчиной, потом он сможет соединиться и с женщиной — не в законном браке, а в совершенном мистическом союзе.
Но он не мог на это пойти. Сковывало бесчувствие — то ли у него изначально отсутствовало желание, то ли оно истощилось. Возможно, не хватало воли. Ведь поначалу предложение Руперта его воодушевило. И все же он был рад, что отклонил его.
