пшеничных хлебцев, предложенных каждому обедающему, сочтено, что в сей день обедали в Лавре 2500 человек» (Письма. 1869. С. 275. № 174).
6 июня. Письмо епископу Иосифу (Кобыльскому-Богословскому): «Скажите мне еще о Вашем здоровье, и, если для успокоения Вашего от дел и забот нужно, чтобы я был в Москве, дайте мне знать, и я приеду. Но желаю, чтобы сие не было нужно и чтобы укрепление Ваше совершилось» (ЧОЛДПр. 1871. Кн. 8. С. 63. – Материалы).
7 июня. Резолюция на донесении священника о явлениях перед образом Божией Матери, пожертвованном в Николаевскую церковь в Хамовниках: «Икону оставить в церкви на месте, где она поставлена; молебствия для желающих совершать пред ней не возбранять, но из церкви оную до усмотрения без особаго разрешения не выносить» (Юбилейный сборник. С. 579).
• Письмо архиепископу Смарагду (Крыжановскому): «По моей скорби сострадания сужу о великости скорби, чувствуемой Вами при виде города Вашей кафедры, опустошенного пожаром, и множества бедствующего народа. Благодарение Богу, благоволившему сколько-нибудь умерить оную тем, что дом Ваш сохранен его особенным знамением благодатного призрения, дабы сие утешение укрепило Вас на предлежащий Вам подвиг, утешать многих. Молю Милостивого и в судах Своих Господа сохранить Вам здравие и умножить крепость духа для требуемого от Вас действования; а множеству бедствующих даровать особенно в сие время дух покаяния, преданности и надежды и в неистощимых сокровищах благодати и провидения обрести для них довольные средства помощи невидимой и видимой. Приняв же в рассуждение, что по обширности бедствия затруднения бедствующих должны быть велики особенно в первое время и что нужна не только помощь, но и скорость помощи, поспешаю препроводить Вам от Святотроицкой Сергиевой лавры (в которой теперь нахожусь) пятьсот рублей серебром для употребления по Вашему усмотрению на скорое вспомоществование наиболее нуждающимся. С сим вместе предписал я в Москву, чтобы от моего кафедрального и приписного к нему Перервинскго монастырей и от меня лично на то же назначение доставлено было Вашему Высокопреосвященству девятьсот рублей серебром. Поручил я также консистории сообщить печатные сведения монастырям и прочему духовенству и могущия быть пожертвования к Вам препровождать. Если та же любовь, которая побуждает нас молиться о Вас и Ваших бедствующих, возбудит Вас к тому же, помолитесь о здравии Москвы и ея области. В конце прошедшего и начале нынешнего месяца несколько священников похищены у меня скорою болезнию» (ЧОЛДПр. 1871. Кн. 13. С. 38–39. – Материалы).
9 июня. Резолюция на просьбе казначеи об увольнении ее от должности: «Потребовать мнения настоятельницы, надобно ли уволить, и если надобно, то представила бы двух достойных монахинь для определения на сие место» (ДЧ. 1885. Ч. 2. № 8. С. 499).
11 июня. Резолюция на сообщении о послушнике Сретенского монастыря, 68 лет, который подвязывал к языку колокола новую веревку для благовеста и разбился до смерти: «Игумену заметить, что не надлежало престарелого употреблять к делу, которое требует бодрого» (ДЧ. 1885. Ч. 2. № 7. С. 376).
• Письмо епископу Иосифу (Кобыльскому-Богословскому): «Слава Богу, что здоровье Вашего преосвященства восстановляется, и облегчаюсь от заботы о Вас. Но забота о Москве. Я поехал из нея, когда болезнь не угрожала, в Лавре, не имея сведений от гражданского начальства, по смертям священников заключил, что болезнь усиливается, и наконец от Вас узнал более, нежели предполагал. Теперь мне совестно быть не в Москве, хотя уверен, что братия моя священницы и без меня исполняют и исполнят свой долг. Но есть причины и продолжать мое пребывание в Лавре. Прошу без умедления сказать мне, надобно ли мне поспешить возвращением моим в Москву. Хорошо, если дадите ответ с иеромонахом, с которым посылается сие письмо, если он успеет возвращаться ранее следующего почтового дня» (ЧОЛДПр. 1871. Кн. 8. С. 63–64. – Материалы).
• Письмо князю С. М. Голицыну: «Жалею, что лечение Ваше прервано. Господь да восполнит сие Своею невидимою помощию. И мое лечение, уже не раз прерванное, совсем остановилось. Сему причиною между прочим посещение преосвященного Тверского, который гостил у меня двое суток, братски приятно занимая меня, но даже до утомления по моей немощи. Вчера, проводив его, я нехорошо себя чувствовал, но должен был идти в Академию, где продолжается предварительное испытание окончивших учение» (Письма. 1884. С. 63. № 70).
• Письмо матери: «Господь да сохранит Вас во здравии и спокойствии. <…> Меня гость мой, Преосвященный Тверский[105], двое суток занимал приятно, только, по моей немощи, до утомления. Вчера, проводя его, я почувствовал себя нехорошо и, при холодной погоде, не поехал в скит, а остался в Лавре, истопил комнату и теперь чувствую себя по-обыкновенному» (Письма. 1882. С. 396. № 484).
14 июня. Письмо А. Н. Муравьеву: «Ход холеры, так же как и республики (одна на другую похожих), трудно предусматривать. За две недели с половиною перед сим я выехал из Москвы, когда в ней немногие холерные случаи не возбуждали опасения. В Лавре, не имея известий от гражданского начальства, по донесениям о смерти священников начал я примечать усиление болезни. А на сих днях узнал, что недавно были дни, в которые занемогало в Москве до 300 человек в каждый. Теперь, говорят, легче, однако я спешу туда. В Лаврские больницы, мужскую и женскую, привозят больных холерой, поднятых на дороге, – благодарение Богу, оживают. В женской больнице, которая вне монастыря, были умершие, а в Лавре нет. В одно из близких к Лавре селений несколько крестьян возвратились из Москвы и умерли. Напротив, и Московские к нам приезжают и здравы возвращаются; и я по надобности посылал Иеромонаха из Лавры в Москву, и он возвратился и здравствует. Выводите из сего сами какое угодно заключение» (Письма. 1869. С. 277. № 175).
15 июня. Мнение о насильственном присоединении к православию латышки Анны Бреде: «Жалоба Анны Бреде оказывается неосновательною; и существо дела ея должно состоять или в том, что она свободно, как ея отец и мать, присоединилась к православию, но потом кем-либо расстроена и возбуждена подать хитросплетенную жалобу с клеветою на православное духовенство в присоединении к церкви якобы обманом; или она кем-либо введена была предварительно в ложное мнение, будто чрез присоединение к православию можно перейти из деревенского в городское положение, и по сему корыстному виду лицемерно дала, равносильный присяге, обет принадлежать к православной церкви и против совести приняла таинство миропомазания, а потом, когда не достигла желаемой мирской выгоды, хитросплетением стала опровергать действие, которому подверглась добровольно, но лицемерно. В первом случае подлежит она увещанию православного духовенства с обыкновенными последствиями оного. <…> Во втором случае поступки Анны Бреде заключают в себе не просто неискренность и не какой-либо обыкновенный обман, но клятвопреступление, попрание совести, оскорбление
