и вложила ему в ладонь ручку бидона.
– Гита! Ты как раз вовремя! – воскликнул он и обратился к невидимой ему аудитории: – Я же говорил вам: со времен Ситы[157], принадлежавшей самому́ Раме, ни у кого не было столь достойной супруги!
Гита оглядела площадку перед ларьком – двое далитов были заняты разговором и смеялись над какой-то своей шуткой, не обращая на них внимания.
– Здесь никого нет, – сказала она.
– О-о…
– Мне нужно вернуть бидон.
– Окей. Встретимся дома? Отпразднуем Чоти Дивали[158] вдвоем?
Ларек взяла в осаду толпа стариков с пучками волос в ушах и тощими лодыжками, всем нужен был чай, и это избавило Гиту от необходимости отвечать Рамешу и притворяться. Ее занимали другие мысли – что-то странное было в том, что здесь недавно произошло, но она не могла понять что, и это не давало ей покоя, как знакомое, но забытое имя, которое под валом новой информации никак не можешь вспомнить. Она попробовала сосредоточиться, однако озарения не случилось, только усилилась досада, какая возникает после упущенной возможности. Разочарованная Гита постаралась выбросить эти мысли из головы и зашагала обратно на стоянку рабари. Но по пути в голове все равно кружились слова, сказанные только что Рамешем, и каждое бесило ее, как шуршание дешевого целлофанового пакета. Да, он сказал, что Сита «принадлежала» Раме, но ее раздражение было вызвано более глубокими личными мотивами.
Уподобив ее Сите, Рамеш сыпанул соли на вскрытую им же самим рану. До того как из карточного домика ее спокойной жизни выдернули первую карту, до того как она помогла Фарах убить Самира, Карем в шутку назвал ее адарш нари. Все, от политиков до пастухов, знали, что главная адарш нари, Идеальная Женщина Индии, – это Сита. Но шутка Карема ее ничуть не задела, а слащавая лесть Рамеша вывела из себя.
Сказания из «Рамаяны» были особенно популярны во время Дивали, и дети наряжались в персонажей этого древнего эпоса. Гита помнила, как ее одноклассник все две недели школьных каникул отказывался снимать костюм хитроумного Ханумана. Мальчики выбирали себе героев по вкусу из немалого списка: Рама, Лакшман, Хануман и даже десятиглавый царь демонов-ракшасов Равана. Для девочек же репертуар ролей не оставлял выбора – Сита, если, конечно, не считать злобных духов, ведьм и вампиров. Прекрасная, долготерпеливая, немногословная, настрадавшаяся Сита служила примером, а вернее, дубинкой, заносимой над повинными головами женщин, которые осмеливались питать такие неидеальные чувства, как самоуважение или праведный гнев.
Формально праздник Дивали знаменовал окончание битвы между Рамой и Раваной, торжество добра над злом. Еще его называли «праздник огней», потому что, когда Рама и Сита вернулись в свое царство, подданные зажигали светильники-дия, чтобы поприветствовать своего господина. Но теми огнями история не закончилась, как и Дивали нельзя было назвать счастливой концовкой – лишь сладостной передышкой. Истории, которые мы пишем о себе, поняла Гита под лязг пустого бидона, истории, которые мы рассказываем друг другу, тоже опасны.
«Рамаяна» начинается с того, что Раму должны были избрать царем, но вместо этого изгнали из отцовских владений на четырнадцать лет по злой воле его мачехи. Верная жена Рамы, Сита, предпочла последовать за ним, променяв роскошную жизнь во дворце на аскетичное существование в лесной хижине. Когда супруги жили в изгнании, Равана, царь Ланки, похитил Ситу, чтобы отомстить за свою сестру, которую (Гита считала, что это достойно упоминания) в свое время преследовал и изувечил Рама. Но Равана влюбился в Ситу и хотел заслужить взаимности (стало быть, он ее не насиловал). Гита считала, что ужасен тот мир, в котором мужчину приходится хвалить за то, что он не насильник, но так или иначе, Равана вел себя с Ситой благородно. И хотя Дивали – это праздник света, торжествующего над тьмой, Равана не был безупречным злодеем. Так же как и Рама не был безупречным героем.
Рама (не без обезьяньей хитрости Ханумана, который немало ему помог) в конце концов отвоевал Ситу, но, к ее разочарованию, ответил на страстные признания в благодарности леденящим безразличием. Видимо, Раме трудно было поверить, что его жена сохранила «чистоту», пока жила с другим мужчиной, да еще так долго. Корни слатшейминга[159] уходят глубоко в историю, заключила Гита, только в 7292 году до нашей эры это называлось «дхарма».
Сита была разгневана таким враждебным отношением, но она любила Раму и хотела отправиться с ним домой. Она была всего лишь женщиной, пусть даже знатной и привилегированной (это давало ей статус лучшего игрока в проигравшей команде, не более того, по мнению Гиты; точно так же Кхуши была самой богатой среди бедных далитов). Свою «чистоту» Сита сумела доказать, пройдя невредимой через жертвенный костер. И – о чудо! – шовинистические сомнения Рамы наконец рассеялись. Почести, оказанные им обоим по возвращении в царство Айодхья, положили начало празднованию Дивали. Но зло не было побеждено в той битве. Зло вернулось домой вместе с ними. И добрая сказка сделалась страшной.
Подданные Рамы сочли своего царя рогоносцем. Его авторитет серьезно пострадал – настолько, что ему пришлось изгнать беременную Ситу обратно в лес. К чести Рамы надо сказать, что он был весьма удручен этим вынужденным решением, всячески страдал и жаловался, как ему тяжело и одиноко, несчастному и покинутому, править своим народом в огромном, неуютном дворце.
Тем временем Сита, изгнанная в лес, родила в заброшенной хижине мальчиков-близнецов. Возмужав, они явились к Раме, и тот послал Сите велеречивое приглашение вернуться, если, конечно, она еще раз сможет подтвердить свою «чистоту» на жертвенном костре. Сита по какой-то дурацкой, истерической причине (возможно, это называлось «гордость и достоинство») отклонила великодушное приглашение Рамы и обратилась с мольбой к Матери-Земле, чтобы та приняла ее назад. Богиня земли Бхуми, знавшая, что ее дочь несчастна, ибо зять предал ее любовь, ответила на зов и поглотила Ситу – Адарш Бхартия Нари, «идеальную индийскую женщину». Воистину, думала Гита, у Ситы были все основания вернуться в этот мир в образе чурел.
И сейчас, когда она смотрела на детишек, играющих по всей деревне в героев «Рамаяны», у нее вдруг возникла тревожная мысль: какое влияние на детские мозги окажут все эти истории? Сита, по всеобщему признанию, была образцовой женщиной: спокойной, уравновешенной, красивой, доброй, верной. Но идеализируя ее страдания, люди оправдывали поведение Рамы по отношению к ней. Ему достаточно было просто извиниться, черт возьми, но мальчики с самого детства усваивают, что перед женщинами извиняться не надо, а девочки – что не стоит ждать извинений от мужчин, и учатся превращать страдания в вид искусства. «Это неправильно», – думала Гита, но ее размышления прервали.
– Гита!
Она резко остановилась, чуть
