— Сорок — до сорока одного, господин начальник!
В канун субботы было принято вызывать для чтения Торы в синагоге одного из Конов, Коэнов, Коганов, Каганов — словом, потомков коэнов, служителей Храма (причем они вовсе не обязаны были носить это имя в обычной жизни). За эту честь вызванный должен был пожертвовать какую-то сумму.
Барон Шпарвиц из любопытства заглядывает в синагогу и слышит, как шамес возвещает:
— Кон — двадцать марок!
Барон Шпарвиц, не раздумывая ни секунды, подает голос:
— Сто марок!
— Но господин барон не знает даже, о чем речь! — говорит шамес.
— А зачем? Я знаю: если Кон предлагает за что-то двадцать марок, значит, оно стоит все сто!
Маленький Янкель, выросший в гетто, впервые видит процессию в один из христианских праздников. Он смотрит большими глазами на причетников, размахивающих кадилами, и вдруг вопит что есть мочи:
— Фройляйн, фройляйн, у вас сумочка горит!
Леди Уинстон в Нью-Йорке пригласила гостей, но в последний момент выяснилось, что некоторые мужчины не смогут прийти, так что дам окажется слишком много. В отчаянии она звонит начальнику военно-воздушного училища и просит:
— Пришлите мне четырех бравых молодых офицеров! Только, пожалуйста, не евреев.
Вечером перед растерянной леди стоят четверо огромных негров в мундирах военно-воздушных сил.
— Это какая-то ошибка, — лепечет она.
— Исключено! — уверяет ее один из негров. — Наш командир, мистер Леви Пинхас, никогда не ошибается.
Адвокат Мориц Хааршпальтер является в окружной суд города Станислав и говорит:
— Господин судья, два года назад я подал прошение, но до сих пор ничего не произошло. Хотелось бы узнать, доживу ли я до решения моего вопроса?
— Все вы, евреи, такие! — взрывается судья. — Две тысячи лет назад вы приговорили Христа к смертной казни, а теперь еще и выставляете наглые требования!
— Он сам был виноват, — возражает адвокат. — Если бы он подал прошение в окружной суд города Станислав — жил бы до сих пор.
Выражение "гоиш нахес", то есть "нееврейские радости", означает примитивные удовольствия, недостойные мыслящего человека.
Кайзер Вильгельм II обращается к банкиру Оппенгеймеру:
— Скажите-ка мне, Оппенгеймер, что это, в сущности, означает — гоиш нахес?
— Это я могу объяснить Вашему Величеству только с помощью примера. Объявлен парад войск, на котором Ваше Величество должны присутствовать собственной персоной. Ранним утром весь полк стоит по стойке "смирно", сбежались тысячи зевак, то здесь, то там от жары и усталости люди падают в обморок. Наконец появляетесь вы,
Ваше Величество, все кричат "Уррра!"… Знаете, что это такое?
— Конечно. Это патриотизм.
— Нет. Это и есть гоиш нахес.
Фельдфебель:
— Рядовой первого года службы Мюллер! Почему вас не было на церковной службе? Вы же значитесь протестантом.
— Извините, господин фельдфебель, но я диссидент.
— Как вы сказали — диссидент? Знаете, что я вам скажу: вы просто-напросто масон! Если вы мне сейчас же не назовете приличную религию, в следующий раз я запишу вас в евреи!
Одному капитану-пруссаку представили четырех новобранцев-евреев. До армии все четверо были коммерсантами.
— Запомните, господа новобранцы, — говорит капитан, — я весьма гуманный начальник. Не выношу только трех вещей: во-первых, новобранцев, во-вторых, коммерсантов и, в-третьих, евреев.
В Пруссии солдатам-евреям при переводе в резервисты офицерский чин не присваивался, в Баварии же имелся обозный батальон, в котором и евреев производили в офицеры. В январе 1910 года в Мюнхене появился следующий приказ по гарнизону: "В день рождения Его Величества состоится богослужение для господ офицеров:
для господ католиков — в соборе,
для господ евангелистов — в кирхе,
для господ из обоза — в синагоге".
Вариант.
Экскурсовод в Карлсбаде водит гостей по городу и дает пояснения:
— Это монастырская школа для католиков. Там, слева, — евангелическая церковь. В боковой улочке — церковь для протестантов. А вот это — синагога для курортников.
Католическому священнику, евангелическому пастору и раввину разрешена совместная аудиенция у Папы.
Католику папа говорит:
— Вы — представитель нашей церкви, поэтому можете поцеловать мне руку. — Затем, обращаясь к пастору: — Вы, несмотря на разногласия, все же христианин, и я разрешаю вам поцеловать мне ногу.
После этого Папа поворачивается к раввину:
— А вам, как представителю богоизбранного народа…
— Могу себе представить, — перебивает его раввин. — Я уже ухожу!
— Свидетель, ваше имя? — спрашивает судья.
— Мендель Бериш Вайнбаум. Хлеботорговец.
— Вы, вероятно, еврей?
— Так точно. И горжусь этим!
Судья, заглянув в бумаги:
— Не вижу повода.
Короткий коммунистический период в Венгрии после Первой мировой войны сменился антисемитским "Белым террором".
Как раз в это время Кон с женой приехал в Будапешт, но в гостиницах отказываются предоставить номер человеку по фамилии Кон. Поздно вечером, все еще не найдя пристанища, он бредет по улице и вдруг встречает своего друга Грюна. Тот советует Кону:
— А ты назови им какое-нибудь хорошее гойское (в смысле нееврейское) имя.
Поздно ночью Грюн опять встречает супругов Кон на улице и спрашивает:
— Ты так и не назвал им гойское имя?
— Как раз назвал, и очень даже хорошее. А они все равно спустили нас с лестницы!
— И как же ты им назвался?
— Чернош Янош (так звали архиепископа Венгрии), а жену — Эстергази.
Школьный инспектор спрашивает одного из учеников, почему ось у глобуса наклонная. Ученик смущенно бормочет, что он этого не делал. Инспектор требует объяснений у учителя. Тот заливается краской и, спотыкаясь на каждом слове, отвечает:
— Господин инспектор, он говорит правду, мы действительно получили глобус из магазина уже в таком виде.
Инспектор рассказывает все это директору школы. Директор вспыхивает и гневно произносит:
— Тысячу раз я уже говорил этому учителю, чтобы он не покупал учебные пособия у евреев!
Крестьянин побывал в городе. Он делал покупки в нескольких еврейских лавках и в одном кооперативном магазине. Дома он рассказывает о том, что с ним случилось в городе:
— Правду говорят, что все евреи жулики. Когда я все купил, то заметил, что где-то забыл свой зонтик. Возвращаюсь в первую еврейскую лавку, во вторую, третью — везде говорят, что никто моего зонтика не видел. Потом я вошел в кооперативный магазин, а они мне кричат: "Вы забыли у нас зонтик!" Видите, что значит — честные люди!
Протестантский пастор попадает на небо. У врат рая святой Петр вручает ему ключи от "фольксвагена" и говорит:
— Это тебе за то, что ты был честен и верен.
Некоторое время спустя пастор встречает своего коллегу-католика, который едет на сверкающем хромом "форде".
— За что ему такую машину? — спрашивает пастор. — Разве он лучше меня?
— Ну, знаешь, у них же целибат. Это такая большая жертва, за нее надо как-то воздать.
Потом пастор встречает раввина в "роллс-ройсе".
— Но у этого нет никакого целибата, и я хотел бы знать, почему…
Святой Петр прикладывает палец к губам:
— Тссс! Он родственник шефа.
В забытой богом галицийской глуши раввин и католический священник, единственные интеллигенты во всей округе, стали близкими друзьями. Раввина очень интересует, как происходит исповедь. После долгих раздумий священник решается взять раввина с собой в темную нишу исповедальни и позволить ему слушать исповеди.
Приходит первая женщина:
— Святой отец, я совершила тяжкий грех. Один раз изменила мужу.
— Да, дочь моя, это большой грех. Я попрошу нашего милостивого Бога, чтобы Он тебя простил. Во искупление ты должна будешь один раз прочесть "Отче наш" и пожертвовать церкви десять гульденов.
Приходит вторая женщина. Она дважды изменила своему мужу. Священник велит ей дважды прочесть "Отче наш" и пожертвовать церкви двадцать гульденов.
Внезапно священник хватается за живот и стонет:
— Мне нехорошо. Я скоро вернусь.
Раввин остается один. Приходит очередная женщина и говорит:
— Святой отец, я согрешила: один раз изменила мужу.
Раввин, понявший систему, отвечает ей:
