Раввин, понявший систему, отвечает ей:
— Дочь моя, это тяжкий грех. Я попрошу нашего милосердного Бога, чтобы Он тебя простил. Во искупление ты трижды прочтешь "Отче наш", пожертвуешь церкви тридцать гульденов и сможешь еще два раза изменить мужу.
Дочь коммерции советника Кона стоит у окна отцовской виллы и высматривает своего воздыхателя-лейтенанта, который всегда возвращается со своей ротой в казарму мимо их виллы. Свернув на ее улицу, лейтенант приказывает роте запевать. Раздается песня: "Так мы живем, так мы живем, так мы живем день за днем".
Дочка, прочувствованно:
— Папа, ты слышишь, как они поют?
— А что они поют?
— Они поют: "Так мы живем, так мы живем, так мы живем день за днем".
Отец, сдержанно:
— Но они и правда так живут.
В маленьком местечке габай (староста синагоги), выговаривает попрошайке:
— Ты здоровый парень, тебе работать надо!
На что бродяга отвечает словами ослепшего Исаака:
— Голос, голос Иакова; а руки, руки Исавовы. Что имеется в виду? Потомки Иакова (то есть евреи) должны работать голосом — канторами, торговцами, адвокатами и так далее, попрошайками в том числе, а вот потомки Исава (неевреи) — руками.
В Амстердаме один нееврей заходит в синагогу в праздник Симхас Тойра (в этот радостный день евреи танцуют в синагогах) и потом возмущенно рассказывает:
— Я своими глазами видел, как мужчины танцевали с мужчинами!
Немец-христианин влюбляется в еврейскую девушку и, чтобы жениться на ней, решает перейти в иудаизм. После обрезания раввин предлагает ему рюмку коньяка. Новообращенный просит вторую, потом третью, затем хватает бутылку и выпивает ее до дна.
Раввин сокрушенно качает головой:
— Это что — еще немецкая тяга к выпивке или уже еврейская хуцпе (наглость)?
В купе вагона сидят напротив друг друга еврей и офицер. Офицер спрашивает:
— Еврей, который час?
На что еврей отвечает:
— Уж если вы сквозь мою одежду смогли увидеть, что я еврей, то можете и время определить по часам в моем кармане.
Голландия, декабрь. Санта-Клаус в красной шапке, с ватной бородой, дарит детям пряники. Праздник лишь с натяжкой можно назвать религиозным, и поэтому евреи охотно в нем участвуют.
Мадам Кон вместе со сгорающими от нетерпения малютками ждет появления Санта-Клауса. Дети уже спели о нем все песенки, а дядя, который должен его изображать, все не идет.
Мать обращается к отцу:
— Где же он застрял?
— Сейчас появится, он уже в соседней комнате, заканчивает минху (послеобеденную молитву).
Незадолго до Рождества. Перед универмагом в Лондоне стоит Дед Мороз с длинной и даже настоящей седой бородой. Он спрашивает ребятишек, хорошо ли они себя вели и что хотели бы получить в подарок к Рождеству. Фредди хочет плюшевого медвежонка, маленькая Джоан — кукольную комнату.
Мимо проходит мальчик.
— Как тебя зовут? — спрашивает Дед Мороз.
— Довид.
— А ты хорошо себя вел? Прекрасно! Тогда ты можешь попросить себе какой-нибудь рождественский подарок. Чего ты хочешь? Ничего? Почему так?
— Потому что на прошлой неделе была Ханука (еврейский праздник, в который принято делать детям подарки), так что я подарки уже получил.
— Мазлтов! — говорит растроганный Дед Мороз. — Хацлохе ун брохе (счастья и благословения)!
Семейство Кон крестилось, они зовутся теперь Коновы. Все страшно гордятся своими красивыми новыми именами. Маленький Арончик получил старинное славянское имя Божедар.
Приходят гости. Мама спрашивает младшенького:
— Ну, мой дорогой, как тебя теперь зовут?
Мальчик угрюмо молчит.
— Скажи же нашим милым гостям! Порадуй мамочку — как зовут ее любимого мальчика?
Мрачное молчание.
— Хорошо, скажи, как зовет тебя няня, когда вы гуляете в парке?
— Ким ахер, парех (иди сюда, негодник)!
Два еврея встречаются на улице.
— Что новенького?
— Я женюсь.
— На ком?
— Ты ее не знаешь.
— Я знаю всех еврейских девушек в округе.
— Но она не еврейка.
— Ты что, хочешь жениться на шиксе (девушке-нееврейке)?
— Сам посуди: если я женюсь на еврейке, она сразу захочет норковую шубку, машину "ягуар" и поездку на самый дорогой курорт.
— А разве шикса не захочет?
— Наверняка захочет, только кого это волнует — чего там хочет шикса?
Молодой Блау, сын хозяина фирмы "Блау и К0", влюбился в нееврейку и во что бы то ни стало хочет на ней жениться. Отец рвет и мечет — ничто не помогает. Девушка переходит в иудаизм, играют свадьбу, и молодые уезжают в свадебное путешествие.
В первый субботний вечер после возвращения молодых Блау-отец сидит в конторе и с нетерпением ждет сына, чтобы принять важные деловые решения. Ждет час, ждет два — молодой человек не появляется. Наконец отец звонит ему по телефону:
— Сколько еще тебя ждать?
— Жена не разрешает мне сегодня идти в контору, она говорит: шабес — это шабес.
Блау-отец взрывается:
— Вот видишь! Я же тебе говорил — нельзя жениться на шиксе!
Молодой христианин влюбился в дочь Кона.
— Гою я никогда в жизни не отдам свою дочь! — говорит отец.
Молодой человек делает обрезание, целый год изучает Талмуд в иешиве, потом снова приходит к Кону.
— И все равно я не отдам вам свою дочь, — заявляет отец.
— Боже мой, — стонет молодой человек, — что же мне теперь делать?
— Очень просто, — советует Кон. — Поступите так, как все молодые евреи: женитесь на шиксе!
Еврей, только что принявший христианство, засыпает во время проповеди. Пастор сердится и, чтобы разбудить новообращенного, начинает говорить очень громко.
Еврей мигом просыпается и с перепугу кричит:
— Ваейро Адонай ал панав ваикро (слова из слихойс — молитвы прощения, которую читают в синагоге в дни поста и перед осенними праздниками)…
Возглас "Шма Исроэл" — "слушай, Израиль" (Втор. 6, 4) — начальные слова молитвы, которые вырываются у еврея в трудную минуту.
Одна еврейка, с тех пор как крестилась, носит на цепочке очень тяжелый золотой крест. Однажды, сидя в трамвае, она хочет гордо прикоснуться рукой к кресту — а его нет!
— Шма Исроэл! — вопит она на весь вагон. — Где мое распятие?
Адвокат Хинриксен воскресным утром совершает пробежку за пивом. По дороге ему попадается навстречу недавно перешедший в христианство коллега Розенталь, шествующий в церковь.
— Для меня, — замечает Хинриксен, — это занятие уже несколько десятков лет назад потеряло прелесть новизны.
Блюменфельд собирается в воскресенье креститься. Накануне, в субботу, он идет в ресторан и заказывает себе в последний раз все свои любимые блюда: фасолевый суп, фаршированную рыбу, гуся с кашей. Хозяин ресторана подходит к нему и спрашивает:
— Ну как, нравится?
— Отлично! — бормочет Блюменфельд с набитым ртом.
— И от такой религии, — замечает хозяин, — вы хотите отступиться?
Дочь еврея-банкира вышла замуж за графа, у которого за душой ни гроша. Ее мать говорит с гордостью:
— Вы и представить себе не можете, как граф обожает нашу Эстер! Что она ни пожелает, мы обязаны ей купить.
Доктору Ваксмахеру предстоит крещение. Он спрашивает коллегу-христианина:
— Что полагается надевать для этой церемонии?
Коллега чешет в затылке и наконец говорит:
— Да откуда мне знать? На нас тогда были только пеленки…
Берлинский профессор философии Лазарусзон крестился и сменил свою фамилию на Лассон, на что его христианский коллега заметил:
— Как только один из них хочет сойти за необрезанного, так он обрезает свою фамилию.
Кон после крещения называет себя "Джон". Его берлинский знакомый в ответ на это замечает:
— Его носу никакое "дж" не поможет!
Венский адвокат Фенигштейн крестится по протестантскому обряду. Все очень удивлены, потому что в старой Австро-Венгрии отношение к протестантам было лишь немногим лучше, чем к евреям. Но Фенигштейн все объяснил:
— Среди католиков развелось слишком уж много евреев.
Венский еврей Манделькерн переходит в лютеранство, хотя все преимущества, конечно, в Австрии имеют католики. Манделькерн объясняет это так:
