Подготовка к первенству и победа в нем доставили мне удовольствие, однако сейчас, оглядываясь назад, я вынужден признать, что для спорта в целом последствия были отрицательными. Этот скандал породил раздробленность в рядах культуристов, и я в данной ситуации вел себя не лучшим образом. От былой дружбы не осталось и следа. Со временем я восстановил отношения со всеми своими прежними друзьями, однако в некоторых случаях на это потребовались годы.
До полномасштабного начала съемок «Конана» оставалось еще два месяца, однако в конце октября мне пришлось вылететь в Лондон для работы над первой сценой. Бросив на меня всего один взгляд, Джон Милиус сказал: «Я должен просить тебя начать тренировки заново, – сказал он. – Мне не нужен Конан, похожий на культуриста. Это не фильм из серии про Геркулеса. Ты нужен мне более коренастым. Тебе придется набрать вес. Ты должен выглядеть как боец, как воин, как раб, проведший много лет прикованным к Колесу боли. Вот какое тело мне нужно». Милиус хотел, чтобы все выглядело как можно более достоверным. Это было логично, несмотря на то что Конан обитал в вымышленном мире. В той сцене, которую мы сняли в Англии, мне нужно было изобразить Конана в старости. Он царь, и произносит монолог, который должен был стать предисловием к фильму.
– Знай, о князь, что в промежутке между тем годом, когда океан поглотил Атлантиду, и возвышением арийских сынов была неслыханная эпоха… И вот пришел я, Конан, чтобы грабить и разорять, беспощадно расправляясь с врагами, и попирать ногой украшенные драгоценными каменьями троны. Но теперь мои глаза ослабли. Сядь на землю рядом со мной, ибо ты еще слишком молод. Позволь поведать тебе о днях великих свершений…
Я был укутан в одежды и меха, скрывавшие телосложение Мистера Олимпия. Однако прежде чем в декабре 1980 года отправиться на место съемок, я должен был снова полностью переделать свое тело.
Возвращаясь из Сиднея в Лос-Анджелес, я размышлял, как перипетии последних месяцев сплотили нас с Марией. Я был так рад тому, что вытерпел плакаты Тедди Кеннеди на своем джипе и не стал заострять внимание на своих собственных политических взглядах. Потому что впервые я почувствовал, что у меня появился настоящий партнер. Всю весну и лето я был рядом с Марией, переживая вместе с ней взлеты и падения избирательной кампании, и мне казалось, что я поступил совершенно правильно, забрав ее потом в Европу. И вот теперь я увидел, что и она приняла самое живое участие в моем начинании, помогла мне, хотя все это было для нее абсолютно чуждым.
Я мог только гадать, какое ей приходилось терпеть давление со стороны голливудских знакомых, которые стремились заставить ее выбрать более подходящего ухажера. В первую очередь речь шла о женщинах в годах – подруги матери Марии и Пэт Кеннеди Лоуфорд, бывшей жены Питера, говорили Марии: «Зачем ты связалась с этим культуристом? Давай мы познакомим тебя с одним замечательным продюсером…» или «… одним молодым очень приятным бизнесменом». А бывало и такое: «У меня есть для тебя самый подходящий мужчина! Правда, он здорово старше тебя, но он миллиардер. Давай я вас сведу».
Окружающий мир смотрел на наши отношения в упрощенном ракурсе, видя только смачную историю небывалого успеха. «Просто поразительно, он побеждает на первенстве Мистер Олимпия и прочих чемпионатах по культуризму, затем получает этот большой контракт в кино, а теперь у него еще и подруга из семейства Кеннеди!» Если так рассуждать, Мария была очередным трофеем в моей коллекции.
Однако на самом деле она не была трофеем. И ее фамилия не имела никакого значения. Если бы Мария не подходила полностью мне, а я бы не походил ей, у нас бы ничего не получилось. Для меня важным были ее внешность, личные качества, ум, чувство юмора, то, что она отдавала мне, как участвовала во всех моих начинаниях. Мария сливалась с тем, кем я был, во что верил, что делал. Именно поэтому я впервые задумался, что эта женщина может стать моим спутником по жизни. Я привязался к ней. В Испании мне без нее было плохо.
Я понимал то, чего хотела добиться в жизни Мария. Она хотела стать новой Барбарой Уолтерс[16]. А я хотел стать крупнейшей кинозвездой, поэтому нами обоими двигали мощные побудительные стимулы. Мне был понятен тот мир, куда стремилась попасть Мария, а ей был понятен тот мир, который пытался исследовать я и куда хотел попасть, и на этом пути мы были спутниками друг друга.
Я также понимал, какими своими качествами привлекаю Марию. Она была настолько сильная личность, что просто подавляла парней, сразу же превращая их в рабов. И вот был я, и подавить меня было невозможно. Я был уверен в себе, я многого добился в жизни, я стал человеком, с которым нужно было считаться. Мария восхищалась тем, что я был иммигрантом, который приехал в Америку никем и построил себе здесь новую жизнь. Она чувствовала, что в ее семье меня принимают за своего.
Мария стремилась вырваться из дома не меньше меня – а разве может для этого быть лучший способ, чем влюбиться в честолюбивого выходца из Австрии, культуриста, мечтающего о карьере в кино? Ей нравилось находиться вдали от Вашингтона, политиков, юристов и всех этих столичных разговоров. Ей хотелось быть неповторимой, не такой, как все.
Если Марии и было с кем в своей семье сравнить наши с ней отношения, так это с отношениями своих дедушки и бабушки. Джо Кеннеди сделал себя сам, и я сделал себя сам. Он зарабатывал деньги агрессивно, и то же самое можно было сказать про меня. Роза выбрала его, еще когда у него не было ни гроша, хотя сама она была дочерью мэра Бостона Джона Френсиса Фитцджеральда по прозвищу «Сладкий Фитц», потому что была абсолютно уверена в его способности преуспеть в жизни. У меня было достаточно целеустремленности, самодисциплины, трудолюбия и житейского опыта, чтобы также добиться успеха. Вот почему Мария хотела быть рядом со мной.
Существенным фактором было и то, что я представлял из себя в физическом плане. Марии нравились сильные, атлетичные мужчины. Она рассказывала мне, что когда была совсем маленькой, а Джон Кеннеди тогда был президентом, она любила играть в Хайянисе с сотрудниками секретной службы. Ночью, во время дежурства, чтобы не заснуть, они читали журналы про культуризм – с моей фотографией на обложке! Тогда она была еще слишком маленькой, чтобы обращать на это внимание, и все же она понимала, что телохранители также занимаются силовыми упражнениями. Это настолько прочно засело у нее в памяти, что когда вышла книга «Качая железо», Мария купила ее в подарок своему старшему брату Бобби.
