неё. Я даже завозился сперва, а потом еле сумел взять себя в руки. Не время выдавать, что пришёл в сознание, надо бы дослушать, что они ещё в своих головах про нас кумекают.
- Слышь, а второго куды? Мож, за две-тоть башки больше дадуть? - хрипловато всунулся в разговор третий.
Меня такой расклад вовсе не устраивал, и я уже стал открыто брыкаться, требуя, чтобы мне позволили сказать своё слово. Разбойники заржали:
- О! Один, кажись, оклемалси... Не хотит, ты глянь, без башки-то оставацца! Привыкши, видать, к ней!
- Чёт сказать хотит, болезный... Мож, послухаем? Туточки всё одно пустошь, даже ежели орать опять почнёт - в рыло кулаком и смолчит. Давай, выняй кляп у молодого, Ганька!
Ганька вытащил из моего рта вонючую тряпку, ткнул в губы кружку с водой - иначе я не смог бы произнести ни словечка, так всё слиплось внутри.
- Давай, удивляй нас, болезный, своими умными речами, - дал команду бас.
- Ничего вы ни с царицы, ни с сынка её не получите, потому что два дян назад царь отправил их обоих по монастырям. А сам отказался от престола. Потому теперь в нашей стране не монархия, а республика, - выдал я бандитам, не надеясь на то, что они что-то поймут. - Теперь Россией будут управлять министры, выбирать их будет народ, и казна царская теперь государству принадлежит, а не какому-то одному человеку. Даже если вы предложите думцам выкупить бывшего царя, они вас пошлют знаете куда?
Тишина. Разбойники, верняком, не слышали последних новостей, занимаясь своим грабительским ремеслом.
- Во как... Сам, гришь, от престола отказалси? Да ни в жисть не поверю! - заржал высокий тенор. - Шоб царь - и отказался...
- Заткнись, дурак! - прикрикнул на него бас. - Мож, и правду балакает. Я слыхал, он куды-то под Симбирск, штоля, или под Самару ездил, там долго уж больна гостевал. Грят, он и до того с башкой не очень дружил, всяки-разны указы сочинял, которы барам были не по нутру. А опосля гостевания и вовсе как с дуба рухнул. Наверно, бабу себе другу присмотрел, вот и решил жИзню в корне поменять. А деньги-то он, поди, заране припрятал. Хотя, кто знат... Почнут шас реформу каку делать, и бумажки те силу сю потеряют... - стал размышлять вслух бас.
- Дак оне, богатеи, хитрецы ышшо те... Поди-тко на денюжки золотца поднакупили и припрятали... Оно жа всегда в цене. Так штоль, бывший царь Павлушка? - аж с подвизгиванием стал говорить тенорок, тыча чем-то Павлу в бочину.
Павел молча кивнул в ответ наглецу. Наверняка, что-то придумал... Не глуп же царь, хоть и бывший, ой как не глуп! Мужики, похитившие нас, вынули и у него кляп изо рта:
- И хде же твои честно заработанные, царюшка-батюшка? Куды заховал - признавайси! - рявкнул бас.
- Вези нас назад, в охотничий домик. Заплачу за всех разом: и за этого, и за всех тех, кто там был, когда вы на нас напали, - с трудом прошептал Павел - ему воды почему-то не дали. Видимо, из личной неприязни.
- Ладноть, вертаемся в зад, нам несложно. Но ежели омманул нас - держись, государюшка бывший! На лоскуты тебя порежем, плакать бушь, о смертушки прося! - ещё более грозно пригрозил басовитый.
Лошадей развернули и потрусили в обратном направлении. Дорога показалась более долгой, видимо, я немало времени был в отключке. Но всё-таки охотничий домик показался-таки. Все наши охранники, как и учёные-химики, были привязаны к деревьям и развооружены. Их тоже, по всей вероятности, застали врасплох. Если бы мы не вернулись, их ждала бы страшная смерть от обезвоживания.
Павла сбросили с телеги, развязали ему руки, приставив его же револьвер к голове, и потребовали выдать золото. У меня внутри всё сжалось: а вдруг у Павла нет никаких денег, и он просто блефовал, выигрывая время? Но нет, бывший император оказался таким, как и предположил тенорок. Шкатулку с золотом-бриллиантами он отыскал быстро в своих манатках. Ганька ловко выхватил коробочку и раскрыл её - на солнце блеснули перстни, цепочки, диадемы, броши. Все эти драгоценности, похоже, раньше принадлежали его супруге.
- Ганька, забирай выкуп! А ты, Мокрый, развязывай остальных, пока не передохли, жара ведь несусветная. И так я тебе, государь-император бывший, скажу, - басовитый в этой шайке был, по-видимому, главный. - Таперь мы тебя и твоих людишек охранять будем. Выкуп хорош, не омманул. Токмо кажный месяц в этот самый день на эфтом же месте бушь нам плату вносить. По пятьдесят рублёв, ежели реформы денежной не будет. А ежели будет - другу цену назначим. И без омману мне! А уж мы расстараемси - ни одна муха на вас на сядеть! И деток твоих под охрану возьмём. Ндравишься ты нам, царюшка. Токмо поклянись, что право крепостное отменишь, ты ж там в правительстве вроде как за главаря. Клянёсси?
- Клянусь. Крепостное право доживает свои последние деньки. На втором заседании министров республики как раз этот вопрос первым и планировали обсудить, - спокойно ответил Павел Петрович.
И ни один мускул на его лице не дрогнул! Вот ведь выдержка у мужика! Я не перестаю им восхищаться. А разбойнички-то каковы? Не хухры-мухры, сообразили, что рубить башку курице, несущей золотые яйца, не резон. Можно же обеспечить себе постоянный доход. Молодцы! Да и мы не в пролёте: крышу себе получили, собственную охрану негласную. Вот верите? Даже пятидесяти рублей ежемесячно за такое не жалко!
- А вот скажи, Павел Петрович, правду бают, шо ты жену с сыном в монастыри опёк? - это уже тенорок спросил.
Павел кивнул.
- А почто так жестоко? Изменяла, лярва? - продолжил допрос тенор.
- Про то не ведаю. А вот извести меня решила - это так. И Алексашка ей помогал. Ну, или наоборот - не суть важно, - со вздохом ответил бывший царь.
Разбойники удовлетворились таким ответом, забрали шкатулку и уехали на своих лошадях. Интересно, как они собираются нас охранять, если будут находиться не рядом? Ну да и пусть, сами лезть не будут со своими желаниями головы нам отрезать - и уже хорошо. А там придумаем, как от этих ежемесячных поборов отбрехаться, если свои обязанности выполнять не станут так, как положено. Им, так-то, и самим выгоднее, чтобы мы в целости и сохранности пребывали - а то с кого мзду-то брать?
Быстренько привели наш лагерь в порядок,
