пока придержу свои знания об этом. Как бы не всегда ученье и знанья — свет. А вот по поводу ткачества надо бы подумать. На тех станках, которые сейчас в ходу, работать уж очень тяжело. Я сам пробовал, знаю. А тут же этим занимаются во основном женщины. Каково им? И я прямо с реки отправился к Афоне.
Тот, как обычно, смотрел молча в стену, не выражая никаких эмоций, во время всей моей эмоциональной речи. Можно было подумать, что ему всё равно или что он вовсе глухой. Однако я-то знал, что в этой черепушке сейчас идёт активная работа. И через пару часов Афоня выдаст на гора своё новое изобретение.
Так и получилось. Не дождавшись от доморощенного инженера ни словечка, мы с Мариной ушли к себе, поблагодарив Фросю за чай. Зато ранним утром Афоня уже был у меня с чертежами. Не откладывая в дальний угол, я решил сразу же выехать с заказом на железоделательный завод.
С собой было решено взять инженера и Прохора. Собственно, мой управляющий сам напросился, ссылаясь на то, что по пути мы будем проезжать мимо села, где живут его родственники. Хочет, типа, Прохор их переманить к нам в Тукшум. А они — хорошие работники, умелые. Двоюродная тётка уж такая мастерица-кружевница, что диву только можно даваться. А муж её скорняжить мастак.
Я подумал-подумал и согласился, передав на время нашего отсутствия полномочия управляющего мужу Глафиры. Он тоже мужик ловкий, умеет с людьми ладить, и голова у него варит как надо. Правда, Маринка пыталась отговорить меня от поездки. Особенно ей не нравилось то, что я беру с собой Прохора. Но я успокоил её, сказав, что дополнительно возьму ещё пару дружинников. Так что волноваться ей совершенно не о чём.
А вот на её просьбы взять с собой я решительно ответил «Нет!» Ну, как «решительно»? Скорее, я стал мямлить, придумывая на ходу всякие причины, по которым девушка должна остаться дома. Всё утро Маришка дулась на меня и не разговаривала, а потом подкралась сзади и обвила руками шею.
— Гришенька… А у меня для тебя сюрприз!
— Ну, говори.
— У нас с тобой будет ребёнок… — Маришка сделала большие глаза, ожидая от меня бурю восторга.
А я… Я, честно говоря, растерялся. Как бы зачем он, этот ребёнок? Нам что, без него мало забот? Такие планы грандиозные — и всё кобыле… Ну и как я буду справляться без Маринки-то? Я же представляю себе, что начнётся с рождением малыша. Эти сюси-пуси, покакал-не покакал, прыщик там — прыщик сям. Эти мамочки разом глупеют, стоит им только родить кого-то.
Но я собрал в кулак всю свою волю и неимоверным усилием растянул губы в счастливую улыбку.
— Ты правда рад? Ты так же счастлив, как и я? — шепнула Марина мне в ухо.
— Конечно, да, милая, — ответил я как можно ласковее.
Ну, а что мне оставалось делать? Отыграть назад уже не получится, прокол полностью мой, значит, надо принимать случившееся таким, каким оно есть. Как-нибудь выкрутимся. Хорошо, что у меня есть помощники, на которых я могу полностью положиться.
Выехали мы в обед на паровой машине. И всё поначалу шло нормально. Пейзажи менялись за окнами, никаких разбойников мы не встречали на пути. Я даже слегка прикорнул — так успокоительно на меня действовало мерное покачивание вагона. И тут…
Удар по голове был сокрушительным — я мгновенно потерял сознание, успев заметить около себя фигуру Прохора с чем-то серым в руках. Неужели он решился поднять на меня руку? И это после всего того, что я сделал для его семьи и всего посёлка в целом?..
Очнулся я от холода. Одежда была мокрой, меня знобило, голова нещадно болела. Но руки и ноги, вроде бы, были целы. Да и раны на голове после ощупывания я не обнаружил. Видимо, Прохор для удара использовал валенок, утяжелённый камнями. И то хорошо.
Хотя я не понимал, как допустили нападение на меня дружинники и Афоня. Ладно, мой бывший управляющий мог подкупить охрану, — это я допускал, хоть и с большой натяжкой. Но Афоня? Этот альтруист был столь же неподкупен, сколь и прямолинеен. Нет, Афоня не мог такого допустить, ни за какие плюшки-коврижки!
И вот тут-то меня слегка тряхануло от мысли… А ведь и на него могли совершить покушение эти предатели!
Похоже, моё бесчувственное тело сбросили в воду, рассчитывая на то, что я захлебнусь. Но провидение позаботилось обо мне — я спасся. Хотя пока ещё не понимаю, радоваться мне этому или огорчаться. Волнения за судьбу Афанасия также не оставляли меня в покое.
«Как же это здорово, что я отговорил Маринку ехать со мной!» — подумал я и временно отключился.
