ее взгляд, пытаясь уловить настроение, но она отвела глаза.
– Мы совсем рядом, спасибо.
И Таш дернула поводок. Да так резко, что Бенни пришлось вспахать землю всеми четырьмя лапами. Она почти бежала, опасаясь, что Бен пойдет с ними. Но Бен не пошел. Он стоял и смотрел вслед уходящей Таш. «Как же она хороша! И надо же было назвать собаку Беном!» И напевая песню: «Ben, the two of us need look no more, we both found what we are looking for..»31, он направился в сторону дома.
Для Бенни поставили миску с водой, а Таш раз за разом перечитывала меню. Но мысли упрямо возвращались к полянке, где случилась их встреча. Не выдала ли она своего волнения? Что он подумал, когда она сбежала от него, как ненормальная? Может быть, надо было пригласить его на ужин? Ну, нет… Она покраснела от таких смелых мыслей. А перед глазами, как кадры, вставали картинки их встречи, как Бен и Бенни играют и как теплело у нее на сердце от их возни… Ох, куда же ее заносит? Чтобы обрести под собой точку опоры, она позвонила Анне.
– Сегодня у нас обедал Альберто, – доложила Анна и с хрустом куснула яблоко, – и, между прочим, долго восхищался картиной Ротко.
– Да, он сказал, что любит экспрессионистов. Он такой милый! И такой прямодушный… – Таш не могла найти слов, чтобы выразить свою благодарность Альберто за его веру в нее. Или мешали мысли о Бене?
– Я только что встретила Бена, – медленно выдохнула она.
И Таш, не дожидаясь вопросов, рассказала Анне подробности.
– И что ты собираешься со всем этим делать? – в голосе Анны были слышны воспитательские нотки.
– Ничего не собираюсь делать. – Ответив Анне, она ответила и на свой молчаливый вопрос. – Пойду домой и помирюсь с Филиппом. Он меня любит и хочет на мне жениться, и он – мужчина моей жизни.
Когда они с Бенни вернулись домой, мужчина ее жизни все еще лежал перед телевизором. Она встала перед ним, стянула с себя кружевные трусики и потрясла ими перед его лицом. В последнее время их секс изменился, стал грубее, порой жестоким, как будто Филипп наказывал ее за какие-то провинности. Таш повиновалась, в глубине души скучая по былым их телячьим нежностям.
– На следующей неделе мы едем к маме в Сен-Тропе… и нам надо назначить день свадьбы! – сказал он перед сном.
*****
Таш сидела на краю бассейна и болтала ногами в воде, пытаясь охладиться от августовской жары. Тишину нарушали только цикады. Через неделю сентябрь. Она с нетерпением ждала наступления осени, чтобы скорее вернуться в Лондон. Она скучала по офису, по подругам, по Лулу, и даже приезд папы – одна из макиавеллевских идей Виолетт, не смог отвлечь ее от хандры.
Отдых пошел Филиппу на пользу, он стал прежним и при каждом удобном случае норовил заняться с ней любовью. Видимо, под воздействием свежего морского воздуха. Но теперь после занятий любовью он подолгу не выпускал ее из объятий. Виолетт была любезна и предупредительна. Она выделила ей отдельный кабинет, бывший кабинет Андреса, и попросила обслугу не беспокоить ее по пустякам.
Каждое утро, погуляв с Бенни, Таш уходила в кабинет и закрывала за собой дверь. Она садилась за компьютер и порой просиживала так целый день до следующей прогулки с собакой. Она не могла понять, что ее тяготило. Идеальный жених, отзывчивая свекровь, шикарный дом, полный заботливого персонала. Она даже доверила одному из помощников прогулки с Бенни, если сама не вписывалась в режим. Когда папа прилетел к ним на выходные, ей показалось, что дом вновь наполнился счастьем, но спустя пару дней после его отъезда она снова заперлась в своем кабинете. Она работала как одержимая, невзирая на время и часовые пояса, въедливо проверяя работу разработчиков, агентов, моделей, а иногда и клиентов.
Тишину дня нарушил звонок из Лондона.
– Привет, Томас, – Таш вытащила ноги из воды и поставила их на бортик.
– Привет… Лулу умирает.
Ей показалось, она ослышалась.
– Как умирает? Это шутка такая?
– Нет, – он был совершенно серьезен, – все это время она нас дурачила, а на самом деле… – он запнулся, – у нее метастазы… почти везде… – он заплакал.
– Как метастазы?! Она же вылечилась! Ты что-то напутал…
– Она сегодня призналась мне, когда мы шли мимо хосписа, – его голос срывался, – какая-то девушка с ней поздоровалась… оказывается, Лулу туда ходит… раз в неделю.
– Я прилечу. Сегодня же. Успокойся. Мы что-нибудь придумаем!
Томас, молча, отворил ей дверь. В квартире было тихо. Лулу лежала на диване, глядя в потолок.
– Зачем вы устроили всю эту истерику? – взгляд Лулу прилип к потолку. – Это моя жизнь, что хочу, то с ней и делаю…
Таш не дала ей закончить.
– Да, это твоя жизнь, но ты ранишь людей вокруг, вводя их в заблуждение, ты должна была сказать нам правду, возможно, некоторые вещи мы бы делали по-другому. – Таш присела к ней на диван и поцеловала в щеку.
– Например? – Лулу повернула к ней голову. – Ты бы не стала делать платформу? Или ты, Томас, ты не был со мной, если бы знал, что я умираю?
– Не смей так говорить. Я просто как-то бы подготовился… – Томас запнулся.
– К чему подготовился? к моей смерти? – Лулу села. – Да научитесь же вы произносить это слово! Cмерть, смерть, смерть… Я к нему привыкла, – она задумчиво улыбнулась. – Все это время я раз в неделю ходила в хоспис. Записалась туда волонтером и три часа в неделю работала там с такими же, как и я. И как бы вы ни хотели – вы бы не смогли дать мне то, что я получила там. Ты начинаешь смотреть на жизнь под другим углом… – она взяла Таш за руку, – если ты хочешь понять меня, пойдем завтра вместе.
– Хорошо, – глотая слезы, кивнула Таш.
Ее разбудил щебет птиц за окном. Последние августовские дни принесли в Лондон невиданную жару. Полночи она боролась с кондиционером, настраивая его то теплее, то холоднее, но потом все же открыла окно, впустив в комнату ночную прохладу.
Она долго не могла уснуть, вспоминая вчерашний разговор с Лулу. Она отвыкла спать одна. Филипп остался в Сен-Тропе. Ей показалось, что Лулу выглядела спокойной и умиротворенной. Она долго пыталась поставить себя на ее место и представить, что бы делала она, окажись она на месте Лулу, но картинка никак не складывалась. Лишь под утро отчаявшись, она бросила эту
