А Дима и Коля уже вернулись в нишу, на мешки. Зная, что Петя после такого взрыва уже наверное не спит, возбужденно говорили ему:
— Вчера не получилось, а нынче здорово получилось.
— Петечка, хоть посмотри, как горит!..
— Хорошо горит? — спросил Петя и невольно улыбнулся, что заговорил словами старого плотника. Но ему не захотелось присваивать их себе, и он сказал: — Помните, как Иван Никитич сказал насчет пожара: «Горит, ребята, хорошо… Пожелаем тем, что присветили, вовремя уйти от смерти, а сами за дело!»
— Петька, у нас же дела сейчас нет?
— Завтра, Колька, может быть куда трудней. А вдруг снегу наметет? А вдруг никто к нам не придет сюда и до Забурунного яра самим придется?.. Спать, отдыхать надо, — заключил Петя.
— Петро, Кольку надо положить в середину: там ему будет теплей, не так будет крутиться, — предложил Дима.
— Клади его в середину, — весело согласился Петя, и они замолчали.
Они и в самом деле замолчали, но уснули не скоро: то ворочались, потому что постель была неровной, жесткой, то прислушивались к нараставшей и утихавшей стрельбе в стороне железной дороги, от которой они ушли на целых три километра.
Первым, согревшись в середине, легонько захрапел Коля. Вскоре, прижавшись к теплому телу товарища, заснул и Дима тихим и крепким сном.
А Петя все еще никак не мог заснуть. Его волновало: придет ли к Богатырской яме обещанная помощь? А вдруг не придет? И вдруг к утру наметет снегу?.. По такой дороге и с таким грузом им тогда не добраться до Забурунного яра. Нет, придет… И странно, — как только он укреплялся в этой вере, так в шорохе кружившего над ямой ветра начинали мерещиться шаги приближающихся людей. Он тихонько приподнимал край кузова тачки и вылезал из ниши, чтобы прислушаться. Он возвращался расстроенным: снег уже не срывался, а падал; где-то недалеко, в стороне железной дороги и грейдера, резко кричали по-немецки. Даже по отдельным разрозненным словам он мог догадаться, что гитлеровцы ищут наших и ругают снег, который заметает землю.
Петя дремал с мыслью: «Хоть бы снега выпало побольше — они б ни за что не нашли наших».
И еще он подумал: «Если те, что кричат, найдут нас, то, наверное, убьют: они же сейчас злые».
Пряча руку от холода поглубже в карман пальто, он нашел на дне его галеты и пять конфет в скользкой бумажной обертке. Он не сразу вспомнил, что и галеты, и конфеты положила ему в карман тетя Поля.
«Останемся живы — одна будет Кольке, одна Димке, одна мне и две маме».
Петя ощупью поправил на Коле шубейку, проверил, не скатился ли с мешков Дима, и, положив руку на обоих товарищей, уснул, как провалился.
* * *
— Если живые, будем откапывать! Если нет, то лежите!
Этот голос вырвал Петю из глубокого сна. Выскочив из ниши, он раскинул руки и в одно объятие захватил Зину Зябенко и Даню Моргункова.
— Можно вас обнимать? — спрашивал он.
— Чего же спрашиваешь разрешения, если уже обнимаешь? — смеялась Зина.
— Постой, а кто у тебя тут еще? — вырываясь и приседая на корточки, чтобы разглядеть Колю и Диму, спрашивал черноглазый Даня. — Вы тут, как в берлоге, можно к вам? — И он уже нырнул в нишу.
— А я ждал-ждал, — радостно и немного смущенно говорил Петя Зине.
— Ты лучше скажи: а я спал-спал…
Из ниши вылезли Коля и Дима. Они были заспанными и смущенными: они не ожидали с глазу на глаз оказаться с девушкой, которая рассматривала их по-ребячьи любознательно и испытующе, как старшая.
Коля сразу заметил, что у него подол шубейки был в глине, а руки грязны. Дима в своем коротком полушубке, покрытом черным сукном, стоял как будто прямо, как обычно, но Петя заметил, что он старается прикрыть ладонью разорванную штанину.
Петя засмеялся и, столкнув с места Колю и Диму, сказал:
— Николай, Дмитрий, не стесняйтесь, знакомьтесь: это Зина Зябенко, а это Даня Моргунков. Узнаете — сами скажете, что лучших товарищей не бывает!
Через пять минут все ребята сидели на расчищенном от снега кругу на дне ямы. Посередине этого круга стояла большая голубая кастрюля с оладьями. Зина ее достала из той тачки, которую они притащили с Даней из Мартыновки.
— Друзья, у кого добрая душа, тот будет есть оладьи. Берите! — приглашала она. — Конечно, руки можно снегом помыть, он мокрый… Вытереть можно вот этим полотенчиком.
Коля и Дима ели не спеша, учтиво. Петя же ел так, что, если бы Мария Федоровна оказалась в Богатырской яме, она бы прежде всего сказала сыну: «Петька, ешь же, а не глотай, как утка! Ну куда ты спешишь?» Но Петя и в самом деле спешил: наевшись быстрее других, он отправился за ближний перевал осмотреться, найти нижнюю дорогу. Утро было пасмурное. Ветер уже потягивал с юга, из города. Срывалась мокрая метель. Над едва побелевшей землей плавал молочно-белый туман. Дорога раскисла на добрых два пальца. На колеса, безусловно, будет налипать. Но вокруг было спокойно, а помощь из Мартыновки пришла, и потому Петя возвращался в Богатырскую яму в веселом настроении.
В яме, пока его не было, мартыновцы настолько коротко познакомились с горожанами, что Зина, стоя в кругу ребят, весело просила Моргункова:
— Данька, а ты еще покажи им, как при фашистской власти Игнат Б’о’мажкин расхаживает по мартыновским улицам!
Даня, закинув одну руку за спину, другой начал двигать так, как будто под носом у него внезапно выросли большущие усы, которые он накручивал на пальцы. Выставляя живот, он ходил взад и вперед по яме, как индюк.
Дима и Коля смеялись, а Петя шутливо спросил:
— Господин Б’о’мажкин, вам нарисовать индюка?
— Зина, дай платок, а то какой же я Б’о’мажкин — без живота, — попросил Даня. Но когда Зина поднесла ему платок, он неожиданно потерял интерес к своей затее.
— Ребята, — скучающим голосом обратился он к друзьям, — не хочу я вам представлять этого гада. Нам бы такое разыграть… — И он оглянулся и совсем тихо добавил: — Как сегодня ночью где-то вон там…
— Данька, я тоже не буду представлять, как мартыновский староста «лиригию» защищает, — сказала Зина.
Неловкое молчание нарушил Петя:
— Давайте нагружать тачки — и в путь.
* * *
Мокрый снег, усиливаясь, начинал причинять Пете и его друзьям немало неприятностей. Вот уже более часа он лепил им в глаза, таял на одежде и к довершению всего расквашивал землю. Тачки с грузом все больше вязли.
Переднюю тачку дружно везли Дима и Даня. Падая на скользком, они шутили над собой.
— Кони тоже спотыкаются! — смеялся Даня.
— Кони с себя грязь счищать не умеют, а мы умеем! — весело говорил Дима.
— Хоть бы нам не отстать от них, — завистливо беспокоилась Зина, торопя Колю, с которым была впряжена во вторую тачку.
— Если и отстанем, то потом помаленьку догоним, — успокаивал ее Коля.
Подталкивая тачку сзади, Петя иногда из-за кузова посматривал на своего вспотевшего, суетливо ковыляющего друга. Петя хорошо понимал, что «помаленьку» не догнать передней тачки, временами скрывавшейся от них в метельном тумане. Коля просто вынужден был повторять слово «помаленьку», так как быстрее везти у него уже не хватало сил, а уступить место в оглоблях Пете он ни за что не соглашался.
— Помаленьку догоним, — опять услышал Петя слова друга.
— Колька, — с доброй усмешкой заговорил Петя, — если передний поезд идет со скоростью шестьдесят километров, а задний со скоростью тридцать километров, то разве задний сможет догнать передний?! А еще математик!
— Петечка, в задачах бывает, что передний могут задержать на станции, — не оборачиваясь, ответил Коля.
— А почему задержать?
— Из-за каких-нибудь технических неполадок.
В разговор вмешалась Зина, которая положила полосатый платок на тачку, туже повязала косынку и подобрала повыше юбку, чтобы не путалась в ногах.
— Передний поезд может задержать начальник станции — ты! — усмехнулась она Пете.
Петя понял, что Зина тоже устала и не прочь бы отдохнуть.
— Придется начальнику станции задержать передний поезд, — с шутливым вздохом проговорил он и, свистя, кинулся вперед догонять Диму и Даню.
За первой остановкой последовала вторая, потом третья. Об этих остановках Петю никто не просил, но он сам видел, что Коля не мог без них обходиться. На третьей остановке, чтобы дать возможность Коле отдохнуть, Петя пошел на хитрость:
— Метель густая. Не проглядеть бы нам Забурунного яра? Ты, Колька, иди вперед и хорошо посматривай по сторонам, — сказал он и тут же, чтобы друзья поверили в необходимость этого, строже добавил: — Зорче присматривайся к проселкам, чтобы не наскочить нам на «волков»…
Метель усилилась, Коля медленно ушел вперед. Переднюю тачку по-прежнему везли Дима и Даня, а заднюю — Петя и Зина.
Впервые Петя и Зина остались наедине. Не зная, как начать разговор, они молча шагали, нажимая на поперечную планку, соединявшую оглобли тачки.
