благами дольней жизни и сребролюбием» [764]. У него же прорывается крайне резкая критика султана – адресата его «Чистого золота поучения владыкам». «Посмотри, о султан, – обращается он к своему читателю, – даже Омар (один из Праведных халифов, о котором идёт речь в цитируемом отрывке. –
А. И.) при всей его осторожности и справедливости, при всём его благочестии, какого ни у кого из людей не было, с его твёрдостью – и он размышлял об ужасах Судного дня и страшился их. А ты – уселся с сотрапезниками, не обращаешь внимания на нужды подданных, пренебрегаешь теми, кто отдан под твоё покровительство» [765].
Властелин является отпетым нарушителем нравственных императивов: «Султану позор нипочём в этой жизни, и адский огонь нипочём после смерти» [766].
Не уступают верховному властелину и те, с кем он делится властью, – визири, военачальники, наместники, чиновники. Тональность задана здесь, как и во многих других случаях, «Калилой и Димной». И она оставалась без изменений на протяжении всего Средневековья. Да и что ей меняться, если не менялся «аппарат» правителя… «Поистине, даже лучший из правителей подобен орлу в высоком гнезде, окружённом нечистотами» [767].
Псевдо-аль-Маварди в трактате «Поучение владыкам» пишет, что властелинам «меньше, чем всем другим людям, повезло с подвигающими на добрые дела советчиками и с сострадательными друзьями, ибо те, кто окружает их, словно затравленного зверя, – министры, приспешники и сотрапезники, – говорят им только то, что совпадает с их (властелинов. – А. И.) прихотями, опасаясь за свои жизни, стремясь к исполнению своих честолюбивых помыслов, оберегая достигнутое положение» [768].
Крайне резок аль-Газали. «Горе тем, кто испытал близость к султанам. Не существует для них ни друга, ни родства, ни ребёнка, ни слуги, нет у них ни к кому уважения, не дружат они ни с кем – кроме того, в ком имеют нужду из-за его осведомлённости или смелости. А коли получили от него то, в чём нуждались, то не остаётся у них к тому человеку ни приязни, ни верности, ни такта. Главное их занятие – приуменьшать свои большие провинности и преувеличивать мелкие провинности других. Коли кого-то другого обезглавят, мелочью считают такое наказание, а ответит кто на их попрёки, сочтут сие великим злом» [769]. «Коли ты человек разумный, – обращается аль-Газали к султану, – то знаешь, что те, кто служит тебе, – слуги и рабы собственного брюха, женского срамного места и своих низменных страстей. Они и тебя сделали соучастником их распущенности. Их служба и их поклоны – только самим себе, но не тебе. А проявляется это в следующем. Стоит только им прослышать, что тебя отлучают от наместничества и оно передаётся кому-то другому, как все они отойдут от тебя и приблизятся к тому человеку. В каком месте они предполагают получить дирхем, тому месту они и служат, ему и бьют поклоны. И по правде, это – не служба, а чистое посмешище» [770].
Он же в своём «Чистого золота поучении владыкам» с негодованием пишет о том, что «все чиновники и челядь ради своей прибыли в дольнем мире искушают правителя, заставляют его считать несправедливость благом, повергая его тем самым в адское пламя, – всё ради своих собственных целей. Отыщешь ли ты большего врага, чем того, кто стремится тебя погубить, чтобы только получить запретный дирхем?» [771].
«Вор в одеянии отшельника, волк в личине аскета, алчен он в накоплении благ дольней жизни, отвергает он веру и честь», – так ат-Тартуши поносит всех тех, кто добивается должностей при правителях и получает их. Они «рабов Аллаха превращают в собственный скот, а их имущество – в собственное благосостояние». «Попраны права мусульман, сожрано их имущество» – таков один из результатов их деятельности. В конце же концов из-за них «порча»[73] постигает владения: намерения и надежды мусульман становятся неосуществимыми, их покорность владыке исчезает, дела нарушаются [772].
Аль-Муради в «Книге указания, или Правилах эмирской власти» пишет, что «первое, с чего начинает человек низкий, коли назначен на должность или возвысился, – разрушает старый свой дом (чтобы построить новый. – А. И.), разводится с женой (чтобы жениться на новой. – А. И.), начинает избегать [старых] друзей». Но видно, не только «низких людишек» имеют в виду и аль-Муради, и все те, кто писал о развращающем и деморализующем влиянии власти. Продолжение цитируемого текста – общая рекомендация: «Коли твой друг (так!) занял высокий пост, то будь доволен и десятиной той дружбы, которую он до того питал к тебе. Ведь многие люди переменяются с переменой собственных обстоятельств» [773].
Ограничусь этим, хотя подобные филиппики можно умножить без труда.
Все, кто сопричастен властвованию, – и верховный властелин, и те, кому он делегирует часть своих полномочий, – сто́ят друг друга. Одни других вовлекают в нескончаемую спираль моральной деградации, не говоря уже о том, что к облечённым властью льнут люди низких нравственных качеств. «Знай, – говорится в «Льве и Шакале», – что все люди встречают властителей чрезмерной униженностью, провозглашают их заблуждения истиной, угождают их прихотям. И место, которое они занимают при властителях, зависит от того, насколько им удаётся всё это делать. И поскольку люди достойные далее всех от этих недостатков, а люди недостойные ближе всех к этим качествам, то в свитах властителей и окружающих их ватагах множество недостойного люда» [774].
Знаменитый философ аль-Фараби в своей «Книге моральной политики» объясняет взаимосвязь заносчивости и самовлюблённости (у владык) и лести и непомерного восхваления действий властелина (у приближённых). Он характеризует предводителей как таких людей, которые полагают всех остальных призванными служить им и быть их рабами. Они также считают, что поступают всегда правильно, что бы ни сделали. Важно объяснение, которое даёт аль-Фараби последнему феномену: «Так происходит оттого, что люди превозносят их, восхваляют их действия, одобряют их мнения» [775].
Значительно лучше рассматриваемые процессы объясняются, как это часто делается в «зерцалах», с помощью исторического (или псевдоисторического) рассказа.
Как властвующие помогают друг другу в несправедливости погрязнуть
Ибн-аль-Азрак в своих «Чудесах на пути» пересказывает историю, почерпнутую им из «Воскрешения наук о вере» Абу-Хамида аль-Газали. Однажды аббасидскому халифу аль-Мансуру выпало услышать человека, который взывал на рассвете к Аллаху: «К Тебе возношу жалобу о том, что притеснение и порча воцарились на земле, о том, что несправедливость и алчность ополчились против людей, следующих Истине».
Аль-Мансур спросил человека, что именно тот имеет в виду и кто таков тот, кто, обуреваемый алчностью, пошёл против Истины и препятствует изничтожению на земле притеснения и порчи. «Это ты», – без обиняков ответил халифу его подданный. «Горе тебе, – воскликнул аль-Мансур, – как же алчность может меня коснуться, если и жёлтое, и
