казаков этих сотен совершенно износилась обувь, получить новую не могут по той причине, что казаки на службу приходят в собственном обмундировании и снаряжении. Узнав об этом, полковник Апухтин немедля потребовал от интендантства войск Новороссийской области 250 пар обуви, указав на срочность этого требования. На это требование сразу получилось благоприятное решение, и 2-му Таманскому полку было выдано 250 пар башмаков с обмотками. Хотя и непривычными для казаков были эти башмаки, а особенно обмотки, но все же казаки были рады получить хорошую, крепкую обувь, а к обмоткам можно и привыкнуть. Лучше быть в строю обутыми, чем сидеть босыми в обозе. Сразу 2 пешие сотни в полном составе стали в строй и этим вдвое увеличили боевую силу своего полка, так как конные сотни в своих рядах имели не больше чем по 50 казаков в каждой. Этот эпизод с обувью для таманцев обрадовал и всех соратников их. Не только таманцы усилили свой боевой состав, но и весь отряд тоже этим усилился.
Усталые чины нашего нового Днестровского отряда устроились на отдых; несколько часов прошло в мирном и безмятежном сне, но около 3 часов ночи разведывательная партия петлюровцев, пользуясь темнотой ночи, незаметно подошла к нашему охранению и ловко без выстрела сняла заставу симферопольцев, а через небольшой промежуток времени несколько сотен петлюровцев с криками «Слава!» ворвались в деревню и открыли беспорядочную стрельбу. У нас всегда все было готово на случай тревоги, особенно ночной; также и в эту ночь каждый знал, кому что делать. Петлюровский ночной налет не представлял собой части какой-нибудь серьезной боевой операции, и в 5 часов утра наше положение было полностью восстановлено и противник выбит из деревни. Кроме попавших в плен одиннадцати человек Симферопольской офицерской роты, других потерь никаких не было. В Володиевцах не задерживались, и чины нашего штаба в гостеприимный дом священника уже не вернулись, оставив батюшку в удивленном недоумении, как это так начальство обеих вражеских сторон быстро вскакивает и исчезает из его уютного домика.
В 7 часов утра полк вместе с другими частями отряда выступил для занятия села Калитинка, а после занятия этого села выхода во фланг неприятелю. Только 3-й эскадрон полковник Зотова с приданной ему сотней Таманского полка оставлен в районе деревни Володиевцы. В Калитинку прибыли, когда уже стало темнеть, дни стали уже короткие. Утром 28-го двинулись дальше, на село Березовка, которая, по сведениям разведки, утром была занята противником, но уже днем получены от разъездов новые сведения о том, что Березовку противник оставил, и в 4 часа дня Березовка была нами занята.
На всем пути отступления петлюровцев виден был у них полный беспорядок: валялись трупы лошадей, разрываемые голодными собаками, множество было брошенных повозок и разного войскового имущества. Несмотря на численное превосходство, наш противник поспешно отступал, не жалея лошадей, которые от недостатка корма и тяжелой работы по вязкой грязи не выдерживали напряжения и падали. По сведениям агентурной разведки, а также и от местных жителей, настроение у петлюровцев было крайне подавленное, так как видели, что не могут противостоять доблестным русским войскам. Общее стремление было поскорее попасть домой; много было отсталых, прятавшихся у крестьян, чтобы потом пробираться к себе домой; да и в плен можно было сдаваться, так как пленных отпускали домой, если только их дом находился в тылу наших войск. Кроме того, война против русских была вообще не популярной. В этот критический период также произошел переход на нашу сторону Галицийских сечевых стрельцов, что окончательно решило судьбу петлюровских войск.
29 октября у деревни Сербы, около десятка верст от Могилева, противник сделал попытку перейти в наступление, но сразу же был остановлен и отошел в деревню Сербы, которую стал довольно упорно оборонять. К 4 часам дня, при поддержке артиллерийского и пулеметного огня, 2-й эскадрон в пешем строю и 1-й эскадрон в конном строю атаковали противника и выбили его из деревни; также и соседняя деревня Беляевка была занята атакой 3-го и 4-го эскадронов. Таманцы действовали правее крымцев, где петлюровцы тоже пытались проявить активность. Две пехотные роты, Симферопольская и Житомирская, были во второй линии за 2-м эскадроном. Многочисленные пленные все были отпущены домой. Бой у деревни Сербы был нашим последним боем на Украинском фронте; в дальнейшем мы продвигались вперед, занимая населенные пункты без какого-либо сопротивления со стороны петлюровцев и не преследуя их расстроенные остатки, оторвавшиеся от нас и стремившиеся к Новой Ушице и Дунаевцам, вероятно надеясь на гостеприимство поляков. Как стало потом известным, надежды Петлюры на гостеприимство румын не оправдались: румынское правительство решительно отказалось впустить на свою территорию расстроенные остатки армии Украинской народной республики.
30 октября прибыли еще три сотни 2-го Лабинского конного полка Кубанского казачьего войска со своими двумя орудиями; шестая сотня лабинцев осталась при Жмеринском отряде, двигаясь в промежутке между Жмеринским отрядом и нашим Могилевским, служа связующим звеном. По донесению от есаула Мезерницкого, конвой генерала Слащева и две казачьи Лабинские сотни под его командой, получив отдельную задачу на крайнем нашем левом фланге, очистили весь район от неприятеля и у села Бабчинцы разбили крупный отряд противника, готовившийся зайти в тыл нашим войскам, наступавшим на Жмеринку; взято было у петлюровцев четыре орудия с зарядными ящиками. В настоящее время отряд есаула Мезерницкого продвигается к Могилеву. В этот же день, 30 октября, нами было занято село Сказинцы, последнее перед Могилевом-Подольским.
Хотя по всем признакам никакой обороны города не предвиделось, но так как все предыдущее время прошло в слухах о готовности петлюровцев до последней возможности защищать Могилев, то наш командир полка решил повести на город наступление, распределив всем частям отряда полосы наступления, начиная от реки Днестра. Но никакого сопротивления не было оказано, и все части отряда, теперь названного «Могилевским», без боя, как на параде, вошли в город, радостно приветствуемые населением. В Могилеве полку был дан шестидневный отдых. Таманцы и лабинцы в ближайших селах, расположенных к северу от Могилева, также стали на отдых. С артиллерийским взводом, считавшимся нами уже совсем своим, а также и с двумя пехотными ротами, Симферопольской офицерской и Житомирской, пришлось расстаться; все они вернулись в свои постоянные части. Вместо артиллерийского взвода придавалась полку конно-горная батарея полковника Батурского[526], но она еще не прибыла. В Могилеве осталось брошенным большое войсковое имущество, в том числе бронепоезд и много груженых вагонов; пришлось выставлять караулы до прибытия коменданта города и комендантской команды, которые, к нашему благополучию, прибыли уже на третий день. На другой день
