что подводы и заводные лошади его 4-го эскадрона отстали; он сразу поскакал назад, чтобы выяснить, что случилось с ними, но в это время наскочила красная конница, окружила все отступающие на этом месте добровольческие части и всех взяла в плен, в том числе и корнета Хараджу с его людьми. Сразу из команды убыло 8 человек и 15 лошадей. Из офицеров в команде остался лишь один корнет Кибальченко и, кроме него, еще и полковой адъютант штабс-ротмистр Эммануель, будучи еще больным присоединившийся к команде. Заведовавший промежуточной полковой базой в Одессе полковник Каллинг[531] к команде не присоединился, так как ему было обещано место на пароходе «Владимир». Как потом выяснилось, поместиться он с семьей на пароход не смог и, оставшись в Одессе, подвергся преследованию большевиков. Находясь в советском лагере, полковник Каллинг в скором времени скончался. С большими усилиями добралась команда до Могилева-Подольского в значительно уменьшенном составе; несколько всадников и около двадцати лошадей не выдержали тяжелого похода по многочисленным ледяным подъемам и спускам в лощинах и балках Подольской губернии. Старший из войсковых начальников в Могилеве генерала Моллер[532] объявил, что в Могилеве будет дневка, но неожиданно части генерала Моллера ушли весьма спешно из города. Нашего связного, прибежавшего предупредить своих об этом, опередили петлюровцы, напавшие на спящих наших всадников и отобравшие у них винтовки, а затем уведшие всех оставшихся лошадей. Петлюровский комендант города, бывший русский офицер, на энергичный протест корнета Кибальченко заявил, что он ничего не может сделать, так как власти у него нет, и посоветовал благодарить Бога за то, что нас всех оставили в живых и даже оставили нам холодное оружие. В команде были еще не совсем поправившиеся после болезни, все были изнурены тяжелым походом, но пришлось решиться идти дальше пешком, порядочно уже отстав от ушедших наших обозов. С большим напряжением своих сил добрела команда до Новой Ушицы, занятой поляками. Здесь появилась надежда на возможность присоединиться к эскадрону штабс-ротмистра Лихвенцова, о котором не было никаких сведений; приходилось ждать, не имея ни крова, ни хлеба. Вот при таких условиях остатки злополучной нашей команды встретили неожиданно защитников и доброжелателей в лице местных евреев. Узнав, что отходящая группа усталых и голодных людей является частью того Крымского конного полка, который проходил по их местности, не грабил их и не обижал, все они старались чем могли помочь этим крымцам, среди которых некоторых лично узнали. На всем пути от Могилева до Новой Ушицы и в самой Новой Ушице приютить, накормить и обогреть своих знакомых крымцев считалось своим долгом. Без преувеличения можно сказать, что эта поддержка благодарных евреев некоторым из команды спасла жизнь.
В Новой Ушице наконец удалось связаться с эскадроном. Штабс-ротмистр Лихвенцов прибыл в Новую Ушицу с несколькими подводами и доставил команду в составе 23 всадников в Сводный эскадрон Крымского конного полка. С командой прибыл корнет Кибальченко и выздоравливающий адъютант полка штабс-ротмистр Эммануель.
7 марта распоряжением польского командования русские воинские части были сняты с фронта. Эскадрон крымцев в составе 2-го Лабинского казачьего полка походным порядком прибыл на станцию Ярмолинцы, где вечером 9 марта после сдачи лошадей и огнестрельного оружия был погружен в вагоны и утром 10 марта эшелон отошел по направлению на Чортков, Бучач, Монастежиска, Нижньов, Станиславов, Львов, Стрый (все хорошо знакомые места). В Стрые выгрузка и недельный карантин, а затем эскадрон доставлен был в лагерь Дембия у города Кракова, где вместе со 2-м Лабинским полком был интернирован и оставался в лагере до общей эвакуации русских войск из Польши в Крым.
25 января 1920 года на пароходе «Саратов» Крымский конный полк прибыл в Севастополь, а на другой день по железной дороге отправлен в Симферополь, где, выгрузившись из вагонов, перешел снова в свои казармы. К этому времени прибыли отсутствовавшие из полка коренные крымцы: полковник Тихановский[533], бывший до этого в армии генерала Юденича, и штабс-ротмистр Дмитриев[534], находившийся в рядах 10-го уланского Одесского полка. Несколько коренных крымцев служили в Чеченской конной дивизии, которой командовал наш бывший командир полка генерал-майор Ревишин, а в Крыму во вновь переустроенных Вооруженных силах Юга России и переименованных в Русскую Армию занял должность начальника 3-й конной дивизии.
Вследствие того, что Петлюровский поход без пополнений и эпидемия сыпного тифа довели полк до крайне малого боевого состава, этот полк временно был оставлен в Симферополе для укомплектования своих рядов. Очень пострадал полк от тифа. Многие больные тифом скончались по прибытии в Крым, в том числе полковник Волошкевич, штабс-ротмистр ван Воорендейк, поручик Апанасенко Василий, поручик Одель и старший полковой фельдшер Бондаренко, так много потрудившийся в полку в уходе за ранеными и больными. Первым пополнением был влитый в полк запасный эскадрон, который не мог послать в полк на фронт ни одной, хотя бы самой малой, маршевой команды, так как оборона Крыма заняла все внимание командования; только на Крымский фронт посылались войскам пополнения, и даже отдельные лица из Крыма на другие фронты не выпускались. Крым был удержан, а в Новороссийске и Одессе произошли эвакуационные катастрофы. Главная заслуга обороны Крыма принадлежит корпусу генерала Слащева, который состоял из восстановившихся Императорских 13-й[535] и 34-й[536] пехотных дивизий. Обе дивизии старые знакомые крымцев по 7-му армейскому корпусу. Кроме этих дивизий, ни одна другая Императорская не смогла полностью восстановиться во время Гражданской войны. 13-я и 34-я дивизии в Императорской армии вместе составляли 7-й армейский корпус; таким образом весь 7-й армейский корпус был восстановлен, единственный из всех корпусов Российской Императорской армии.
Пополнение полка шло не очень успешно; все же за месяц полк увеличился почти вдвое и в эскадронах находилось уже по полусотне людей.
В первых числах марта полк выступил на фронт и получил боевой участок у деревни Тюп-Джанкой. Но от полка потребован был еще один эскадрон для борьбы с зелеными в районе Бахчисарай – Альма – Ко-коз. Для борьбы с зелеными приняли участие все эскадроны полка по установленной очереди.
Приказом Главнокомандующего Русской Армией 5 мая 1920 года Крымский конный полк был сведен в дивизион. 1-й и 2-й эскадроны образовали 1-й эскадрон, а 3-й и 4-й эскадроны 3-й эскадрон. 2-й эскадрон образовался из влитого в дивизион Татарского конного полка. Этот полк образовался из 2-го и 4-го Чеченских конных полков, которые, выделив всех чеченцев в 1-й Чеченский конный полк[537], должны были из крымских татар сформировать национальный татарский полк. Этим главное командование надеялось привлечь
