громким звукам.
Магия – это жизнь. Отдельные разновидности смерти – убийство, например, – воздействовали на ее чувства как чудовищный, оглушительный скрежет. А я затащил ее в это чертово подобие концертного зала, где такой скрежет издавало сразу несколько оркестров. Не говоря уже о том чудовищно огромном, чудовищно жестоком магическом заклятии, равного которому не знали последнюю сотню лет… Вот я, скажем, в магическом отношении избыточной чувствительностью никогда не отличался, но все равно в моей памяти, которой полагалось бы хранить несколько минут, следующих за тем загадочным взрывом, зияет чудовищный пробел.
А уж если мне пришлось более чем несладко, что тогда говорить о Молли. И ведь ее в придачу к этому еще и подстрелили, едва не убили. В прошлый раз, когда я ее видел, она лежала без чувств от потери крови.
Ошибка. Сплошная чертова ошибка на ошибке. В тот момент я настолько зациклился на необходимости спасти Мэгги, что позволил Молли уговорить меня включить ее в отряд. Подумай я над этим здраво, я бы ее туда на пушечный выстрел не подпустил. Я убедил бы ее оставаться дома, прикрывать наши тылы или, допустим, дежурить в машине. Собственно, раньше, собираясь на очередное побоище, я именно так и поступал. Такое обилие магического шума могло сказаться на ее рассудке.
Впрочем, возможно, и сказалось.
Даже если ее рассудок и покоился на хорошем, солидном фундаменте, для того чтобы его повредить, не нужно какой-то там супермагии – вполне достаточно и прикосновения смерти. Возвращающимся с войны солдатам это известно уже не одно столетие. Посттравматическое стрессовое расстройство, связанное с тяжелыми ранениями, сломало жизнь множеству людей – людей, которые не обладали магическим даром, способным дать выход их гневу, страху, горю или чувству вины.
И кто, скажите на милость, занял мое место? Проклятущая Леанансидхе, официальный представитель самой Ее Извращенного Величества, по сравнению с которой Ницше с Дарвином показались бы сентиментальными романтиками.
Звезды и камни! Когда Молли настояла на своем участии, почему я просто не сказал ей: «Конечно, Кузнечик, добро пожаловать со мной. Мне всегда хотелось породить собственного психически изуродованного монстра…»
Черт! Не такое наследие мне хотелось оставить после себя. Честно говоря, я вообще не слишком задумывался о своем наследии, но израненная сердцем и душой ученица, за которой, возможно, охотятся ее же бывшие друзья, определенно в мои планы не входила.
– Ох, детка! – прошептал я в пустоту. – Прости меня, Молли.
Как выяснилось, призраки могут плакать.
– Здесь, – произнес знакомый голос.
Прошло сколько-то времени – не знаю точно сколько, но не очень много. Возможно, день уже начинал клониться к вечеру. Трудно судить из могилы.
– Ты здесь ни разу не был, – возразил другой. – А я ходил на похороны. Откуда, черт подери, тебе известно, где его могила?
Я услышал, как Фитц испустил вздох, исполненный такого драматизма, на какой способны только подростки, поскольку любого другого разорвало бы на части.
– Вот эта яма с большим пентаклем на плите?
Последовала раздраженная пауза, вслед за которой голос Баттерса подтвердил:
– Угу. Может, и эта.
Под чьими-то подошвами заскрипел мокрый снег, потом на краю могилы возникли Фитц с Баттерсом и уставились вниз.
– Ну? – спросил Баттерс. – Он здесь?
– Откуда мне, черт подери, знать? – отозвался Фитц. – Я мертвецов не вижу. Я их только слышу. А здесь не слышу ничего.
– Привет, Фитц, – сказал я.
Парень подпрыгнул. Он снова переоделся в свою старую, но выстиранную и местами даже поглаженную одежду, накинув поверх одно из старых пальто Фортхилла.
– Господи! Ага, он здесь.
– С ума сойти, – заявил Баттерс. – Привет, Гарри. А ну, приятель, помоги мне спуститься.
– А чего вам помогать? Здесь не больше пяти футов. Просто прыгайте вниз.
– Прыгать? В могилу? Да ты меня за дурака держишь? С таким же успехом можно напялить красную рубаху и наняться в группу высадки. Там снег, лед и грязи полно. Шею свернуть проще простого.
– А что, доктора все хнычут, как девчонки? – поинтересовался Фитц.
– Но-но! Эта девчонка до сих пор жива только потому, что избегает делать глупости.
Фитц фыркнул:
– Ну да. Я вам помогу, поскользнусь, и мы свернем шею оба.
Баттерс приподнял бровь и хмыкнул:
– Хм. Тоже верно.
Я сжал двумя пальцами переносицу:
– Ох! Адские погремушки, парни. Выберите наконец что-нибудь одно – или убирайтесь, или кончайте кокетничать и спускайтесь сюда.
– Ха-ха, – сердито буркнул Фитц. – Он только что обозвал нас пидорами.
Баттерс заморгал:
– За то, что мы не прыгаем в могилу, из которой, возможно, потом не выберемся? Это как-то бесчувственно.
– Да не за то, а… – Фитц снова издал вздох, исполненный классического подросткового нетерпения. – Ладно, просто дайте мне руку. Я вас туда опущу.
Баттерс еще немного повозился, убеждаясь, что Фитц стоит крепко, а потом спустился на дно моей могилы. Одет он был снова по-зимнему, на плече висела спортивная сумка. Оказавшись внизу, он отошел в тень и принялся расстегивать сумку.
– Что у вас там? – спросил я у Фитца.
– Неприятности, – коротко ответил тот.
– Нам нужна твоя помощь, Гарри, – сказал Баттерс.
– Эй, постойте, – нахмурился я. – Как Баттерс тебя нашел, Фитц?
– Он спросил-таки, – сообщил Фитц Баттерсу.
Коротышка-патологоанатом кивнул:
– Гарри, я тут узнал от Мёрфи, что вы решили заняться социальной деятельностью. Нетрудно было вычислить, к кому вы обратитесь за помощью, вот я и отправился в церковь потолковать с Фортхиллом. Только его там не оказалось.
Фитц прикусил губу:
– Послушайте, Дрезден. Мы говорили с отцом. И он решил, что ему надо поговорить с Аристидом обо мне.
Я потрясенно моргнул и оттолкнулся от откоса могилы:
– Что?
– Я пытался его отговорить, – продолжал Фитц. – А он меня не слушал. Он… мне показалось, он разозлился. Но он сказал, что разберется с этим, пока дело не дошло до бойни.
Адские погремушки! В прошлом мне приходилось пересекаться с такими типами, как Аристид. Если ему понадобится, он пришьет Фортхилла без малейших колебаний. Священнику угрожала опасность.
– Мёрфи вломилась бы туда с пистолетом наготове, – вставил Баттерс. – Она мне руки вырвет, если узнает, что я ей не сказал. Нам нужно, чтобы вы помогли нам в этом деле.
– Но это же безумие! – возмутился я. – Врываться туда без подготовки…
– Поздняк метаться! – отрезал Фитц. – Послушайте, Фортхилл все равно уже там. Я только-только с ним познакомился, но… но… я не хочу, чтобы он из-за меня пострадал. Надо спешить туда.
– Я не могу, – вздохнул я. – Не могу передвигаться на свету.
– Мы об этом подумали, – сообщил Фитц. – Баттерс говорит, вам нужен экранированный сосуд.
– Это Баттерс говорит? – ехидно переспросил я.
Баттерс распрямился, доставая из сумки
