и детей. Почти с того самого дня, как научались ходить без помощи, мальчики ухаживали за стадами, каждый день с рассвета до сумерек пасли их в вельде, устанавливали со скотом контакт и почти мистическое взаимопонимание, ценой жизни защищали стадо от хищников, разговаривали с животными, присматривали за ними и знали каждое в отдельности. Говорят, король Чака знал каждую корову в своих стадах, насчитывавших сотни тысяч голов, сразу узнавал, кого не хватает, и спрашивал, давая подробное описание; он без колебаний приказывал палачам тяжелыми дубинами со свинцовыми головками разбить голову даже самому маленькому пастушку, уличенному в преступном небрежении.
И поэтому, забыв о танцах, вызове и похвальбе, комиссия из строжайших и опытнейших судей занялась серьезным делом оценки выкупа за невесту. Каждое животное выводили из стада и под гул замечаний, рассуждений и споров внимательно осматривали. Десятки рук одновременно прощупывали его ноги и бока, корову заставляли раскрыть пасть, чтобы осмотреть зубы и язык, ее голову наклоняли, чтобы заглянуть в глаза и ноздри, гладили и взвешивали в руках вымя, ей поднимали хвост, чтобы определить способность телиться и историю отелов. Наконец, почти неохотно, сам Сангане Динизулу, отец невесты, признавал каждое животное годным. Как ни старались, зулусы не смогли найти повод отвергнуть хоть одно животное. Овамбо и коса любили свой скот не меньше зулусов и были не менее опытными животноводами. Мозес и Хендрик проявили при выборе все свои способности, потому что на кону стояли достоинство и честь.
Потребовалось много часов, чтобы осмотреть и оценить каждое животное, а отряд жениха тем временем сидел в короткой траве у дороги и делал вид, что происходящее его не касается. Солнце жгло, пыль усиливала жажду, но никакого освежения не предлагалось, пока шел осмотр.
Наконец Сангане Динизулу, блестя на солнце серебряной головой, но держась прямо и с королевским достоинством, призвал своих пастухов. Вперед выступил Джозеф Динизулу. Ему, как старшему пастуху, старик и передал стадо. Хотя его наставления были строги и он самым свирепым образом хмурился, ему не удавалось скрыть ни любовь к младшему сыну, ни восхищение достоинствами предложенного в качестве выкупа скота. Поэтому, когда он повернулся и в первый раз поздоровался с будущим зятем, он с трудом сдерживал улыбку: она то и дело пробивалась сквозь его суровость, как солнечные лучи через разрывы в облаках, и так же быстро гасла.
Он с достоинством обнял Мозеса Гаму, и хотя был высок, ему пришлось тянуться, чтобы это сделать. Потом старик отступил и хлопнул в ладоши, призывая стайку молодых женщин, сидевших чуть в стороне.
Женщины встали и помогли друг другу установить на головах огромные горшки с пивом. Выстроившись цепочкой, они двинулись вперед, с песней, покачивая бедрами, хотя головы оставались совершенно неподвижными и ни одна капля не перелилась через край. Это были незамужние девушки, на головах у них не было ни высоких глиняных уборов, ни кожаных женских плащей, над их короткими, расшитыми бусинами юбочками виднелось голое намасленное тело, и юные груди подскакивали и раскачивались в такт приветственной песне. Свадебные гости переговаривались, одобрительно улыбаясь. Хотя в глубине души старый Сангане Динизулу все равно не одобрял брак своей дочери с чужаком из другого племени, lobola оказалась хороша, а будущий зять, судя по всему, был человек достойный и влиятельный. Никто не может отказать такому жениху, а так как среди гостей могли оказаться и еще будущие женихи, Сангане с удовольствием демонстрировал свой товар.
Девушки склонились перед гостями, опустив головы и стыдливо отводя глаза. Хихикая в ответ на понимающие взгляды и остроумные шутки мужчин, они предлагали полные до краев горшки и отступали, качая бедрами так, что юбочки вздымались и из-под них провокационно выглядывали упругие молодые ягодицы.
Горшки были очень тяжелыми, поднимать их приходилось обеими руками, а когда их вновь опустили, под носом у гостей белели пенные усы. Все шумно слизывали их, и смех стал более свободным и естественным.
Когда пивные горшки опустели, Сангане встал перед гостями и произнес короткую приветственную речь. Потом все снова выстроились и двинулись по дороге, которая поднималась на откос, но теперь зулусы шли бок о бок с овамбо и коса. Мозес Гама не верил, что когда-нибудь увидит подобное. Это начало, подумал он, прекрасное начало, но еще предстоит одолеть препятствия выше гор Дракенсберг, видных в голубой дали за откосом.
Сангане Динизулу, хотя ему было уже не меньше семидесяти, вел своих людей на откос, а теперь возглавил спуск колонны людей и животных к краалю. Сам крааль стоял на травянистом отлогом берегу реки. Хижины множества жен располагались вокруг – ульи из гладко сплетенного тростника с таким низким входом, что мужчинам приходилось нагибаться, чтобы войти. В центре круга стояла хижина самого старика, тоже правильный улей, но гораздо больше остальных, из тростника, сплетенного в сложные рисунки. Дом зулусского вождя, сына неба.
На травянистом склоне собралась огромная толпа – не менее тысячи самых влиятельных и известных людей племени со старшими женами. Многие шли несколько дней, чтобы добраться сюда, и теперь группами расположились на склоне, каждый вождь в окружении своей свиты.
Когда на склоне показался отряд жениха, все как один встали, выкрикивая приветствия и колотя по щитам, а Сангане Динизулу провел гостей к входу в крааль. Здесь он остановился и раскинул руки, призывая к тишине. Свадебные гости снова удобно уселись на траве. Только вожди сидели на резных стульях, как им подобало по чину. Пока девушки разносили горшки с пивом, Сангане Динизулу произнес свадебную речь.
Вначале он рассказал историю племени, в особенности своего клана Динизулу. Он перечислял трофеи и доблестные деяния предков. Их было много, и это заняло много времени, но гости были вполне довольны: как только черные горшки с пивом пустели, их мгновенно заменяли полными, и хотя старики знали историю племени не хуже Сангане Динизулу, они всякий раз слушали ее с бесконечным довольством, словно это был прочный якорь в бурном море жизни. Пока люди помнят историю, пока сохраняются обычаи, племя в безопасности.
Наконец Сангане Динизулу приблизился к завершению и хрипло произнес:
– Среди вас есть такие, кто сомневается в мудрости решения выдать дочь зулуса за мужчину из другого племени. Я уважаю эту точку зрения, ибо у меня
