– Почему так поздно Вы окончили среднюю школу?
– В годы войны я не учился, работал. После войны учился в школе рабочей молодёжи. Вечерней.
– Где Вы работали в годы Великой Отечественной войны?
– На паровозе кочегаром. Работал с отцом на одном паровозе. Он был машинистом паровоза, а я – кочегаром.
– Учитывая Ваше пролетарское происхождение, ставлю Вам «тройку».
Довольный абитуриент стал курсантом, окончил ТОВВМУ в 1953 году по минно-торпедной специальности. После училища служил на подводных лодках» [2, с. 346].
Рассказанная Андреем Воловенко эта история имела продолжение. Вот как он об этом он повествует:
«В конце августа 1957 года я ждал приказа из Министерства Обороны СССР о моём увольнении в запас в связи с первым значительным сокращением Вооружённых Сил СССР по настоянию нашего «кукурузника» Н. С. Хрущёва. Сам понимаешь, какое у меня было настроение! Одним словом – прескверное! В последних числах августа 1957 года я находился по делам в Дивизионе ремонтирующихся кораблей Совгаваньской ВМБ. Смотрю, морской буксир привёл среднюю дизельную лодку, которая ошвартовалась у борта влавмастерской (ПМ). На этой ПМ располагался штаб, санчасть и некоторые другие службы дивизиона. Схожу на причал. Вдруг вижу, ко мне бежит офицер в звании старшего лейтенанта, весь сияющий, радостный, с руками, расставленные как крылья для объятий. Подбегает, весь ликует и смеётся:
– Андрей, ты что, не узнаёшь меня?!
– Как же, припоминаю твою сдачу экзамена по физике Яшинину.
– А я служу на подводной лодке. Помощником командира. Вот поставили лодку сюда, надо провести кое-какой ремонт.
Тут мы обнялись, потискали друг друга. По-прежнему сияющий и радостный (встретил ведь однокашника!) помощник говорит:
– Пойдём, друг, ко мне на лодку. Покажу её, посмотришь, в каких условиях мы на ней служим и живём.
– Спасибо за приглашение. Но я жду приказа о моём увольнении в запас. Вдруг твоя лодка утонет у причала. Останется жена и полусиротами двое детей. Нет, спасибо, друг, не спущусь я в чрево твоей подводной лодки.
Мы обнялись и расстались. Видать, он почувствовал мою отрешённость от военно-морской суеты, прочтя это на моем лице.
По прошествии многих лет, и до сих пор я сожалею, что не принял приглашение своего однокашника-подводника. Через несколько дней с тяжёлым сердцем, получив приказ 2 сентября 1957 года об увольнении в запас, я простился со ставшим мне родным экипажем тральщика Т-61, и навсегда сошёл с борта боевого корабля. Слёзы застилали мне глаза, и чтобы не разрыдаться и не показать свою слабость, не оборачиваясь, я направился в сторону от причала» [Там же, с. 347].
Но вернёмся к нашим учителям. На втором курсе подготовительного училища физику нам преподавал забавный старичок, фамилию которого я запамятовал. Оценки за знания «плавающего» курсанта он иногда ставил таким образом: «Ваш подход – 5 баллов, ответ – 2 балла, отход – 5 баллов. Общая оценка – 3 балла». Юморист! Конечно, спасительную тройку для плавающего «подгота» он ставил лишь тогда, когда видел, что тот всё-таки кое-что знает. Ну а чёткий подход, уважение к образцовой военно-морской дисциплине и выправке дополняли дело незадачливого воспитанника.
Хорошие воспоминания остались у меня о капитане-лейтенанте К. Ф. Пшеницине, преподавателе военно-морского дела. Когда мы уже учились в ТОВВМУ, Пшеницин был переведён в училище преподавателем на кафедру навигации. Он импонировал «подготам»: всегда опрятен, чисто выбрит, его военно-морская форма – образец для подражания, которую носил с достоинством. Своё дело К. Ф. Пшеницин знал досконально, был со всеми вежлив, с начальниками – учтив. Впоследствии мы узнали, что Пшеницин после ТОВВМУ служил флагманским штурманом в Порт-Артурской Военно-морской базе, а в 1957 году был назначен начальником штурманского факультета Высшего военно-морского училища подводного плавания им. Ленинского Комсомола («Ленком», г. Ленинград). Вместе с тем, капитан 1 ранга К. Ф. Пшеницин, ставший к тому времени уже доцентом, кандидатом военно-морских наук, преподавал в «Ленкоме» на кафедре кораблевождения.
На первом курсе военно-морской подготовкой руководил капитан 2 ранга Ф. С. Бачинский, бывший командир посыльного судна «Красный Вымпел». Когда мы уже учились на втором курсе, его сменил в должности начальника цикла военно-морского дела капитан 2 ранга Лев Николаевич Кондогури, а Ф. С. Бачинский возглавил кафедру морской практики в ТОВВМУ. Забегая вперёд, сообщаю читателям о том, что с 1980 по декабрь 1984 года кафедру морской практики возглавлял мой однокашник по ТОВВМУ капитан 1 ранга Алексей Никифорович Сапрыкин. Ранее, с 1968 года он исполнял обязанности старшего преподавателя этой кафедры, на эту должность его перевели после 15-летней службы на подводных лодках, на которых прошёл путь от штурмана до командира пл. Общий стаж календарной выслуги Алексея Никифоровича оставляет 40 лет. И поступил-то он учиться в ТОВВМУ в 1949 году, уже имея воинское звание «старшина 1 статьи». Более подробно о нём читатель прочтёт в книге воспоминаний нашего однокашника А. В. Батаршева «Через горнило Холодной войны – к Андреевскому флагу» [2, с. 237–242]. Но мы отвлеклись.
Для нас, воспитанников, изучение военно-морского дела стало любимым занятием. В своей книге Виталий Козырь, некогда учившийся в ВВМПУ (1946–1948 гг.), так описывает стремление и прилежание «подготов» к освоению основ военно-морского дела:
«Одним из самых любимых курсантами предметов явились основы военно-морского дела. Подавляющее большинство юношей до поступления в училище не имели ни малейшего представления о флоте и военно-морской службе. Прибыв в его стены, они с огромным энтузиазмом приобщались к военно-морскому делу, изучая его по учебнику, составленному начальником Ленинградского военно-морского подготовительного училища капитаном 1 ранга Н. Ю. Авраамовым. Влюблённые в свой предмет руководящие циклом капитан 2 ранга Ф. С. Бачинский, а затем капитан 2 ранга Л. Н. Кондогури сумели свою любовь к флоту передать и курсантам. Немаловажную роль в воспитании высокой любви к флоту играли беседы, проводившиеся командованием училища и начальниками циклов о значении Военно-морского флота для Советского Союза, истории российского флота, возникновении и развитии подводного флота страны. С особенным интересом изучалось устройство и оснастка парусных судов, шестивесельного яла и других плавсредств. Не без труда усваивалось, какие из мачт называются гротом, фоком или бизанью, где располагаются, к примеру, бим-бом-брам-стеньги или что такое банты, боуты, люверсы, биготки и многие другие понятия, дошедшие до нас со времён парусного флота. Изучение флажного семафора и азбуки Морзе превратилось в своеобразные спортивные состязания – кто сможет больше передать и принять знаков в минуту. Бывший корабельный юнга Артём Марков настолько наловчился, что без особого труда передавал до 90–100 знаков в минуту флажным семафором и почти столько же мог прочитать» [10, с. 57].
Следует оговориться, что и на наших курсах (1946–1948) ВВМПУ и Подготовительном курсе ТОВВМУ (1948–1949) находились такие же виртуозы по беглой передаче и чтению флажного семафора и азбуки Морзе светом, например, «подготы» Юра Литвинцев и бывший юнга Юра Лебедев. Стремление наших курсантов качественно овладевать азами морской практики также было всеобщим.
Весьма хорошее впечатление оставили и другие наши преподаватели, например, инструктор физической культуры и спорта старший лейтенант Павел Александрович Кудинов (1944–1948), преподаватели английского языка Е. О. Гаврилова (впоследствии – начальник цикла иностранных языков), Е. И. Тырина, и. о. начальника цикла иняз Валентина Ивановна Кокина и др.
Своеобразным новшеством в училище во время экзаменационных сессий зародилась система «пристрелки билетов». Асом пристрелки на нашем курсе был Вадим Барабаш, который впоследствии, уже учась в ТОВВМУ, довёл эту систему до совершенства. Эта система распространилась во всех классах училища. Механизм пристрелки был довольно прост. Содержание билетов по их номерам было известно заранее. Примерно за неделю до экзамена курсанты штудировали предмет, по которому предстоял экзамен. Обычно в начале экзамена ассистент преподавателя (реже – член экзаменационной комиссии) раскладывал билеты на столе экзаменатора. Важно проследить, в каком порядке разложены на столе билеты. Если заранее у курсантов состоял сговор с ассистентом, и билеты раскладывались на столе по порядку от первого билета до последнего, можно было считать, что система «пристрелки» сработает безупречно. Сложнее было, когда билеты заранее членами комиссии были перетусованы. Но и тогда, если сговор с ассистентом накануне экзаменов состоялся, и был известен порядок следования одного билета за другим, используя систему «пристрелки» можно было вычислить, в каком месте на столе лежит заветный для «подгота» билет, хотя это было определить несколько труднее. И совсем плохо приходилось нерадивым «подготам», надеющимся взять со стола «свой» билет, когда какой-нибудь член экзаменационной комиссии или сам его председатель, интуитивно почувствовав неладное, подходил к столу и ещё раз перемешивал билеты. Надеяться на чудесное везение взять «свой билет» нерадивому курсанту уже не приходилось, ему оставалось отдаться во власть Проведения («будь, что будет»). На этот счёт припоминается один случай на экзамене по английскому языку.
