половиной сантиметров, – Тальберг по приезду в НИИ измерил линейкой отметку на маршрутном листе.
– А скорость?
– Около сантиметра в минуту.
– Вот и замечательно, – обрадовался Кольцов. – Хотелось бы на первом этапе увеличить глубину реза в два раза. А там и скоростью займемся.
– Не так быстро, – усомнился Тальберг. – Надо мощность повысить.
– В два-то раза ты сможешь, – легкомысленно произнес Кольцов. – Мы в тебя верим.
– В квадрате надо брать, мощность луча падает квадратично расстоянию, то есть в четыре раза, – поправил Тальберг. – Плюс нужна улучшенная система охлаждения на сжиженных инертных газах.
Кольцов скривился, словно в конце большого кулька вкусных семечек ему попалась одна прогорклая и все испортила.
– Технические мелочи. Привлечешь Назарова, он на холодильниках за двадцать лет поднаторел и с радостью тебе поможет, – отмахнулся Кольцов. – Я к тому веду, что ты возглавишь группу по повышению мощности установки. Задача-минимум – получение рабочего прототипа промышленной конфигурации с последующей наладкой серийного производства.
– Где мои аккумуляторы, полгода назад заказанные? – пошел в наступление Тальберг, чувствуя, что настал подходящий момент для плетения веревок из начальства. Если сейчас не поставить вопрос ребром, потом не допросишься.
– С ними пока прокол, – признал Кольцов. – Но не по нашей вине. Почитай.
Он отыскал в папке с корреспонденцией письмо и передал Тальбергу, чтобы тот зачитал вслух бледный текст на желтой бумаге.
– Директору Лоскутовского НИИ по вопросам изучения Края Кольцову Н. К. Уважаемый Николай Константинович. Настоящим уведомляем вас, что в такое сложное время, когда страну колбасит непредсказуемый шторм неизвестности…
Тальберг замолчал и про себя перечитал строку два раза, желая убедиться, что ничего не перепутал. Поглядел на Кольцова. Тот понимающе кивнул, мол, все правильно, дальше давай.
– …непредсказуемый шторм неизвестности, в соответствии с политикой минимизации рисков и с учетом наличия имеющейся задолженности по другим договорам, ранее заключенным с вашим институтом, мы не можем выполнить поставки до получения авансового платежа в полном объеме. С уважением, директор ЗАО «СпецНаучЭнергия» Агеев А. А.
– Видишь? – восторжествовал Кольцов, причем причина радости осталась загадкой, так как ничего оптимистичного Тальберг в письме не нашел. – Но не волнуйся. Мы обязательно вопросы с предоплатой устраним в кратчайшие сроки. Ты, кстати, на досуге посиди, подумай хорошенько, что тебе для работы надо, составь списочек. Мы внимательно изучим и покумекаем, как твои проблемы решить оптимальным образом.
Знаем, плавали, оптимизация путем профанации.
– Сильно не переживай, нам пообещали увеличить финансирование по твоей работе со следующего месяца, – Кольцов словно прочитал мысли. – У тебя будет полноценная группа с полным обеспечением.
– С улицы наберете? – с недоверием спросил Тальберг.
– Что ты! – возмутился директор. – На такую важную тему кого попало ставить нельзя. Пройдем по другим лабораториям, пощиплем-поскубем – человечек там, человечек тут.
– Отдадут, кого не жалко, – Тальберг представил, как «щиплют» Самойлова, а тот кричит «Сроки! Жесточайшие сроки! Если у меня не хватит людей, не смогу ничего предоставить к концу квартала! Сами отдуваться будете!»
– Карты в руки, лично выберешь, кто тебе подходит, не маленькие дети, разберемся. Никто не уйдет обиженный. Сколько тебе человек в группу надо?
– Семь, – ответил Тальберг, не задумываясь.
– Почему семь? – полюбопытствовал Кольцов.
– Число хорошее.
– Ну и ладно, – беспечно согласился директор и прикинул: – Ты и Адуев – уже двое, остается найти еще пятерых. За недельку подберем, оформим приказом по институту, и в бой. Я подписал распоряжение, чтобы твою группу освободили от военных сборов и занятий по ГО.
Тальберг сидел, сцепив руки в замок и похрустывая пальцами. Он упорно продолжал не верить в происходящее. Казалось, зазвонит будильник, он проснется, и Кольцов превратится в привычный крейсер, палящий во все стороны из пушек бронебойными снарядами «Финансирование оптимизируют, но вы держитесь!», «Урезайте до минимума!» и «Я вам из своего кармана оплачивать не собираюсь!»
Часть мелких расходных материалов покупалась сотрудниками именно за свои деньги, потому что получение через снабжение заурядного простого карандаша сопровождалось немыслимой кучей бумажек, на заполнение которых здоровья не хватит. Тальберг подозревал, это один из нехитрых способов сокращения расходов.
Он не удержался:
– С чего такая щедрость?
– Как с чего? – Кольцов возмутился так, будто Тальберг нашел клад и сам не понял. – Твоя работа представляет огромный интерес. Причем не теоретический, а самый что ни на есть практический. Из центра обратились, на высшем уровне!
– Какой такой интерес? – изумился Тальберг, гадая, на что может сгодиться бесполезный краенит.
– Что значит «какой»? – Кольцов испытывал раздражение от Тальберговой глупости и неумения смотреть в перспективу. – Материал с потрясающей прочностью, превышающей известные нам пределы! Из него можно нарезать тонких пластинок, и при толщине картона они смогут выдерживать прямое попадание пуль и снарядов.
– Опять оборонка… – разочарованно протянул Тальберг. Все стало ясно.
– Ты тут пацифизмом сильно не размахивай, – одернул Кольцов. – Можешь утешать себя, что краенит будет защищать жизни, а не отбирать. И вообще, если научишься добывать в больших количествах, подумаем и о гражданском применении. У тебя есть дополнительный стимул работать усерднее.
– Дать вам волю, вы бы из него пуль понаделали, – слабо пошутил Тальберг.
– Пули из краенита делать невыгодно, – отрубил Кольцов, и стало ясно, что такой вариант тоже прорабатывался, возможно, самым первым.
– Я пошел.
– Иди-иди. И не забудь список составить на материальное обеспечение, – напомнил директор вдогонку.
В приемной Наталья бросила на Тальберга вопросительный взгляд. Он выглядел растерянно, ошарашенный новостями и манной небесной, нагадано свалившейся на голову. Он не понимал, в помещении жарко или у него отключились нужные рецепторы. Захотелось воды, будто вечность не пил.
– Все хорошо? – спросила Наталья, заваривая кофе Кольцову.
– Наверное, да, – произнес Тальберг и на негнущихся ногах поковылял в лабораторию.
7.
Демидович дал два дня выходных на новоселье. Платон воспользовался свободой и отправился на прогулку. Безветренную погоду дополняло не по-зимнему теплое солнце, поэтому он расстегнул куртку, стоя возле подъезда и размышляя, куда пойти.
Внимание привлекли мужики, забивающие козла за одиноким столом. От громких ударов костяшками о железную столешницу с деревьев слетали вороны и встревоженно кружили над двором. Платон решил познакомиться с соседями.
Он подошел к доминошникам, представился и каждому пожал руку, надеясь не запамятовать протереть дома ладони спиртом. Мужики называли имена, но он не их не запоминал, сознавая тщетность усилий.
Платон объяснил, что он их новый сосед и некоторое время будет жить на ведомственной квартире во втором подъезде.
– Живи на здоровье, – разрешил один из них, с огромной бородой, пользующийся наибольшим авторитетом. – Мы про тебя и так знаем, Клещ с Пеплом барахло твое разгружали.
– Козла забьешь? – предложили Платону.
Платон хотел отказаться, но сообразил, что рискует испортить отношения с новыми знакомыми, и согласился в надежде, что пытка надолго не затянется.
На четвертой или пятой партии он осознал, что игра может тянуться вечность. Игралось скучно, он привык к шахматам, а на домино смотрел с брезгливостью, дополняющейся тем, что полустертые кости липли к пальцам, и, беря очередную костяшку, он пытался скрыть отвращение.
– А Димку вы знаете? –
