за корзину с кукурузой и спокойно почитать или порисовать. А если спрятать свои вещи под матрасом, никто о них не спросит. В школе то же самое. Если часто поднимать руку, сидя в первом ряду, тебя могут пересадить назад, почти за печку, и там ты закончишь уроки (всегда легкие) и продолжишь читать книжку, которую принесла в портфеле, например «Мисс Лулу Бетт» (эту книжку ее подруга Мэгги купила в магазине в Ашертоне). Они с подругами читали самые разные книги, о которых взрослые и понятия не имели, например, «Том Свифт и электрическое ружье» и очень толстый том под названием «Крошка Доррит», хотя последнюю пока не осилила ни одна из девочек. У них были экземпляры журнала «Приключения», «Выкройки», где печатали красивые модели платьев, которые Элоизе нравилось разглядывать, и четыре выпуска «МакКолл»[7]. Все девочки вели дневники – Мэгги подарила им тетради – и сшили для них матерчатые обложки. У Элоизы была обложка цвета бронзы с голубой вышивкой. Что такого особенного, думала она, в ребенке, который может произнести десять слов подряд лишь потому, что их при нем произносили много-много раз (например: «Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь-девять-десять, кто не спрятался, я не виноват!»)? Но теперь родная мать Элоизы, которая всегда на все отвечала отказом, осыпала Фрэнка поцелуями, и все хохотали, а Опа сказал:
– Ja, может, он достаточно умен, чтобы не покупать себе ферму, как думаете?
Все смеялись, как будто это шутка.
«Я для этого достаточно умна, – подумала Элоиза. Глянув на Рольфа, который жевал свою порцию гуся, как будто его ничто в мире не тревожит, она сказала себе: – А вот Рольф – нет».
Она взяла ложку и положила себе еще немного картофельного пюре.
– Ему еще нет и двух лет, – сказала мама, обхватив его покрепче.
– Да ладно, ему понравится, – сказал папа. – Никогда не видел лошади спокойнее Джейка. Ты же на нем ездила. И я на нем ездил. Слушай, Элоиза, перелезь-ка через забор и покажи Розанне.
В большом сарае царил полумрак, то тут, то там темные стены пронзали черточки и искорки света. Фрэнк знал, что за существа содержатся в отдельных стойлах: «коровы», которые то заходили, то выходили, белые «овцы» с черными мордами (одна-две-три-четыре-пять-шесть), «петух», устроившийся на балке над ними, и самое главное существо – «лошадь» Джейк, светло-серый, почти белый, который повернул нос и глаза к Фрэнку и зафыркал. Фрэнк засмеялся.
– Я же в платье, – возразила Элоиза.
– Ты ж в кальсонах, да? Он чистый. Я его почистил перед твоим приходом.
Все они прошли вместе с Джейком по темной земле к указанному месту, потом Элоиза перебралась через забор, папа помог ей, и вскоре она уже сидела на спине у Джейка, держа его за гриву, а папа обхватил Фрэнка руками, поднял высоко в воздух, и Фрэнк начал размахивать ногами, а затем его усадили на спину Джейка перед Элоизой, и та обняла его рукой.
– Боже мой, – сказала мама. – Ну, это даже мило, несмотря ни на что.
– Я трех лет от роду ездил на пастбище на отцовских першеронах[8], – сказал Уолтер. – Вот на клейдесдалей[9] дяди Леона он меня не пускал, а першероны…
Под Фрэнком шевелилась теплая, округлая серая поверхность, а Элоиза взяла обе его руки в свои и положила их на гриву.
– Держись, Фрэнки, – сказала она, и он покрепче ухватился за лошадиные волосы.
Элоиза крепко прижимала его к себе – он чувствовал ее через свою одежду. Перед ним возвышался монументальный серый силуэт, оканчивающийся двумя кончиками, а потом серое существо зашевелилось, и они двинулись вперед. Фрэнк обожал двигаться вперед – неважно, на чем: фургоне, коляске, культиваторе. Он взмахнул руками, но Элоиза крепко держала его. Лошадь двигалась, а папина голова по-прежнему оставалась прямо у него перед глазами, но когда он повернулся посмотреть на маму, она показалась меньше. Мама стояла, положив руки на бедра. Все звери уставились на него – овцы, коровы, другая лошадь. Петух слетел с насеста, подняв крылья, и заквохтал.
– Молодец, – сказал папа.
1922
За ужином Рагнар, Элоиза и папа сидели прямо, так что Фрэнк тоже выпрямился. Рагнар, Элоиза и папа никогда не вставали из-за стола во время ужина, и Фрэнк тоже оставался на месте. Рагнар, Элоиза и папа никогда не елозили на стуле, а Фрэнк елозил. Рагнар, Элоиза и папа взяли в руки ножи и вилки и стали резать сосиски. Фрэнк прижал внешнюю сторону ложки к своему сладкому картофелю, поднял ее и снова прижал.
– Поешь, Фрэнки, – сказала Элоиза, и Фрэнк сунул кончик ложки в оранжевую горку и поднял ее. К ложке немного пристало, Фрэнк поднес это ко рту.
– Молодец, – похвалил папа.
– Ja, jeg elske søt poteter, når det er alt det er[10], – сказал Рагнар.
– Может, Рагнару и не нравятся сосиски из кролика, – сказал папа, – а вот я их люблю. Всегда любил. Тебе стоит помнить, Элоиза, что фермеру не обязательно выращивать и продавать все, что он сам ест. Вокруг нас целый мир возможностей.
– Я люблю фазана, – сказала Элоиза.
– Я тоже, – согласился папа. – Вот выйдешь на кукурузное поле после сбора урожая, а фазаны там подклевывают упавшие зерна. В детстве мы их били из рогаток, просто для развлечения. Ну, и на ужин, конечно.
Фрэнк дотронулся пальцем до кусочка сосиски, потом подобрал его и положил в рот. Она была горькая, не то что сладкий картофель. Он скривился, но взял еще кусочек.
– Он готов есть что угодно, – сказал папа. – Полезное качество для фермера. Когда я был во Франции,
