– Рекомендую несколько часов не кормить, – сказал врач высшему и достал совсем незнакомый мне аппарат.
От меня потребовали протянуть руку запястьем вверх. Приложили что-то холодное, отчего кожа онемела, но я все равно почувствовала резкое жжение, отчего дернулась.
– Чип я ввел. Неприятные ощущения скоро пройдут, – отчитался доктор. – Поздравляю с новым приобретением.
Чип? Он сказал – чип?! Не знаю, как я сдержалась. Спрятала руки в рукавах плаща, чтобы ему не врезать. Хорошо, что голова была опущена, иначе я его бы одним только взглядом расчленила.
– Благодарю, – с прохладцей произнес высший, и мы ушли.
Остальная часть пути прошла как в тумане. Меня колотило.
– Можешь сесть, мы взлетаем, – сквозь пелену сдерживаемой ярости донеслись его слова.
Подняв голову, я обнаружила, что находимся в рубке корабля, типа того, с которого улетали с Рая. Не обращая на меня внимания, высший готовился к взлету, с кем-то переговаривался по связи. Мы были одни, и я стянула с головы ненавистный капюшон.
Рухнула в кресло, с трудом сдерживая подступающую истерику. Задрав рукав плаща, увидела на запястье под кожей светящийся экран размером с монету, на котором проступали непонятные знаки. Потыкала его пальцем, но кожа была онемевшая, я ничего не чувствовала. Покрутила рукой, но посторонний предмет никак не ощущался и не мешал движению. Только жжение еще не прошло, хотя запястье даже не покраснело и выглядело нетронутым.
– Не обращай внимания, это стандартная процедура, – бросил высший, заметив мои манипуляции.
– Мы для вас животные, что вы нас клеймите?
– Не выдумывай. Здесь указано, под защитой какой семьи ты находишься, чтобы никто не смел тебя обидеть. Ничего необычного, примерно такие чипы вставляются всем приезжим. Они как документы и обеспечивают безопасность. Защита от похищения, помощь в чрезвычайной ситуации. Через чип можно подать сигнал SOS. Или привязать к нему банковскую карту и расплачиваться в магазинах.
Как красиво поет! Вот только я сомневалась, что всем вживляют такой чип, как у меня.
– Меня назвали вашей собственностью!
– Что тебя удивляет? Ты прибыла как моя наложница. Но если это тебя задевает, удалим его, когда прилетим домой.
Вот так просто? Я подозрительно уставилась на высшего, но он был занят подготовкой к взлету и не смотрел на меня.
– Удалите.
– Они удобны, но как скажешь, – пожал он плечами.
Я немного успокоилась и выдохнула. Обманывать ему нет резона. Если так, то потерплю. Хорошо, что сдержалась и не закатила сразу скандал.
Мы как раз взлетели, и я уже более спокойно вгляделась в панорамный экран перед собой. Надо же, оказывается, я ошибалась. Думала, мы уже приземлились, а получается, еще в космосе, просто пересели с большого корабля на маленький. Какого же размера у них космическая база?!
Лишь сейчас с сопровождающими нас шаттлами мы спускались на планету, которая с орбиты казалась очень похожей на Рай. В волнении я потирала онемевшее запястье. Мне предстоит здесь жить, и лишь богу известно, станет ли Мариан мне домом или превратится в тюрьму.
Взгляд, брошенный на руку, заставил задуматься о том, не является ли такой чип коротким поводком? Ведь с ним не сбежишь, тут же отследят, и сразу видно, чья собственность по городу гуляет. Тогда почему он пообещал его убрать?
Понимая, что ответа пока не узнаю, я вернулась к изучению приближающейся планеты.
– Куда мы сейчас летим? – поинтересовалась у марианца.
– Ко мне в поместье. Вечером у отца состоится прием в нашу честь, нужно подготовиться.
– Вы живете отдельно?
– У меня свой дом, но и во дворце отца есть отведенное для меня крыло.
Дворец, надо же! Еще раз мне ненавязчиво напомнили о высоком положении марианца. Высшие правили планетой, во главе которой стоял Совет из глав крупных Домов. Каждый из Домов был чем-то вроде королевства, в собственности которого не только земли на Мариане, но и на других планетах.
– А где я буду жить?
– Со мной, – прозвучал весьма самоуверенный ответ.
Да-да, и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит нас. Что-то мне это сильно напоминало. Но мы еще посмотрим! Я не стала раньше времени его радовать наличием собственных планов на этот счет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– А сколько вам лет? – впервые задала личный вопрос.
– Сто двадцать пять.
– Всего лишь?! – изумилась я. Просто слышала, что высшие марианцы считаются практически бессмертными. Да даже простые обладали сверхспособностями и были во много раз сильнее и быстрее обычных людей. Правда, какова продолжительность их жизни, я не знала, как и откуда пошло разделение на высших и обычных.
Можно, кстати, у Рами это узнать. Я пока больше интересовалась профессиональными темами. Слишком обидно было понять, что после трех лет колледжа, шести – медицинского университета и четырех – работы по специальности я, по сути, так ничего и не знаю о лечении людей. Знания и возможности, открытые мне книгой, сделали весь мой прошлый опыт устаревшим. Это как сравнить каменный топор дикарей и плазменные бомбы, способные уничтожить целую планету. Совсем другой подход и принцип действия.
– Вы женаты?
Марианец бросил на меня лукавый взгляд. Создавалось впечатление, что ему польстил мой интерес к его личной жизни. На самом деле мне было все равно, но должна же я знать, есть ли в его поместье хозяйка и как она отнесется к тому, что я все это время спала с ее мужем в одной постели. Пусть между нами были только поцелуи, но все же. Как у них обстоят дела с верностью?
– У нас нет того понимания брака, как у вас. Мы заключаем брачные договора между собой на определенный срок. Лет двадцать пять, пятьдесят, редко сто, – пояснил он. – Они служат одной из основ сотрудничества между Домами.
Я пораженно сглотнула. Для человека это целая жизнь, а он так небрежно говорит об этом.
– Так вы женаты? – повторила вопрос, так как определенно он не ответил.
– Нет. Пока не хотел связывать себя долгосрочными обязательствами.
«И одной женщиной», – закончила я мысленно.
– А если в браке рождаются дети?
– Не каждая марианка способна родить высшего. Конечно же, с такой женщиной желают продлить контракт. И она приобретает большую ценность на брачном рынке.
Вообще-то я имела в виду, остаются ли дети с матерью, но из его слов стало понятно, что нет. Если рождение высшего редкость, то отец вряд ли расстанется с ребенком.
– У вас есть братья, сестры?
– Одна старшая сестра, она замужем, младший брат и младшая сестра.
Семья большая, как по мне. Я-то была единственным ребенком у родителей. Хотя, с их увлечением наукой, вообще удивительно, что появилась на свет. Так часто ворчала бабушка.
– А сколько лет вашему отцу?
– Восемьсот семьдесят один.
Ничего себе! В среднем по ребенку каждые двести лет. Интересно, это считается много или мало? Но перед ним же только сестра, а ему самому сто двадцать пять, это уже совсем другая арифметика, если сопоставить с возрастом отца. Тогда были ли еще дети? Может, просто уже нет в живых по каким-либо причинам…
Как ученому, мне было любопытно разобраться в этом, но мы уже подлетали, и я оставила дальнейшие расспросы.
Глава 7
Меня опять оставили в комнатах, уже в поместье высшего. Сообщив, что пришлет служанок, которые помогут подготовиться к приему, марианец ретировался. Внутренне я кипела. Сколько можно держать меня взаперти? Чувствуешь себя при этом не человеком, а домашним питомцем. Особенно когда тебя не представляют никому из домашних, а на глазах изумленных встречающих слуг ведут сразу в покои. Хорошо хоть, не в свои. Предоставленная мне спальня была гостевой, без отпечатка нахождения в ней марианца.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И на этом спасибо!
Подошла к панорамному окну во всю стену. За стеклом виднелось небольшое озеро, окруженное крупными серыми камнями и фигурно подстриженными кустарниками. Ни одной дорожки или тропинки к нему не вело. За ним среди мелких белых камней виднелись низкорослые хвойные деревья, растущие в хаотичном порядке. А дальше шли небольшие холмы, покрытые ярко-зеленой травой, которые упирались в стену возвышавшегося над ними леса.