Глава 7
Не подозревающая о затратных приготовлениях однажды привязавшегося к ней богато одетого мужчины, Рончейя всё больше отчаивалась, видя, как ускользает мечта поскорее уехать из городка, с которым связано слишком много неприятных воспоминаний. Приятель библиотекаря и сам в этом захолустье зарабатывал немного, так что делиться самыми выгодными заказами с милой девочкой не желал; да и опыта у той пока маловато, чтобы взяться за подобные вещи. Те крохи, что умудрилась скопить мать, оставляя понемногу после каждого похода к мяснику или на рынок за овощами и рыбой, погоды тоже не делали. Девушка была достаточно начитанна, чтобы понимать, каким способом некоторые женщины умудряются заработать, не прилагая особых усилий, полагаясь только на свою красоту и молодость. Да и на их окраине частенько упоминали подобных барышень и заведения, где те “вели дела”; но упоминания эти обычно сопровождались весьма нелестными эпитетами, используясь как дополнительный аргумент в жарком споре, иногда перераставшем в драку. Короче говоря, всеобщее отношение к подобному способу заработка, да и настороженное отношение ко всем мужчинам уберегли девушку от опрометчивого шага.
Совсем упав духом, Рони продолжала ходить в библиотеку, хоть на время погружаясь в выдуманные миры, где отважные герои спасали дев в беде, где добро всегда побеждало зло, где не было места таким, как Слаер. Начитавшись явно нереальных историй, она иногда злилась на глупых авторов, которые запутывали своими сказочками ещё более глупых читателей, поверивших в счастливый конец для всех, не замечающих, что жизнь совсем иная, далёкая от описанного благолепия.
В такие моменты девушка переключалась на учебники, от которых хоть польза была. Рони уже пробовала составлять свои микстуры и порошки, основываясь на вычитанном в старинных фолиантах, к которым ей давали доступ; а также на тех записях, что вёл приятель библиотекаря, когда-то пытавшийся создать нечто особенное, что прославило бы его на весь мир, как легендарного Мерлината Бадаройта, давшего миру те самые мерлинаторы, названные его именем и используемые теперь почти повсеместно для связи с друзьями родственниками, находившимися хоть на другом краю света…
Но время шло, алхимик продолжал топтаться на месте, исписывая тетрадь за тетрадью, но так и не придумав ничего по-настоящему прорывного. А потом и вовсе пропал тот запал, что двигал им в юности и молодости, навалились заботы, появилась семья со своими нуждами и хотелками… Старые записи пылились на полках в лаборатории, их тревожила теперь только любопытная Рончейя во время длительных процессов упаривания или возгонки особо чувствительных к перепадам температур и освещенности компонентов для очередного зелья. Поглядывая время от времени на колбы и реторты, чтобы не пропустить критический момент, она с интересом вчитывалась в описание дотошных попыток сделать из… ерунды и обычных веществ что-то этакое. И удивлялась своему работодателю, который и сам толком не понимал, что конкретно хотел получить. Возможно, она уже настолько погрузилась в теорию, частенько засиживаясь за книгами и в чём-то превзойдя учителя, всё чаще подумывая, что удивительные случайности происходят слишком редко, чтобы всерьёз надеяться на них. Нет, куда надёжнее изучить все явные и скрытые свойства исходных компонентов, проверить результаты их взаимодействия, а потом уже с умом подбирать нужные концентрации и количества…
От размышлений на эту тему выходящую из библиотеки Рончейю отвлек внезапно появившийся перед лицом букет цветов. Не тех, что во множестве росли за чертой городка, и не тех, которые украшали маленькие палисадники, притулившиеся перед некоторыми домиками на их окраине.
Эти цветы привозили из садов далёкой Сарбии, бережно выращиваемых в оазисах, затерянных среди огромной пустыни, занимающей всю южную часть страны, с юга и запада граничащей с Дарбией. С востока засушливую местность лишали благословенных дождей высокие горы, омываемые Сарбийским морем. Севернее степи узкой полосой примыкали к реке Зир, берущей своё начало в медвежьем краю — Зирбии. А дальше, за полноводной рекой до самых границ с заснеженной Зирбией, шумели хвойные леса, способные переносить и северные обжигающие ветра, и не менее промозглые дожди, приносимые осенью и зимой со стороны моря. Эти суровые края когда-то тоже принадлежали оборотням-медведям, но многие столетия назад путем хитрых манипуляций и продуманных браков потихоньку перешли к сарбийцам, тогда ещё почти поголовно оборотням-птицам. Это сейчас люди расселились везде, поскольку оказалось, что почти наверняка потомство от человека и оборотня будет иметь две ипостаси, что спасало человеко-зверей от неизбежного вырождения из-за близкородственных связей. А раньше к “человекам” относились с лёгким презрением — живут недолго, особой силой не обладают, если не считать редких магов. Но оказалось, что смешанные браки пошли на пользу и людям, среди которых всё чаще рождались отмеченные стихиями. Возможно, кто-то промелькнул и в родовом древе Рончейи, если у неё выявилась магия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вернёмся же к Рони, которую мы оставили в лёгком шоке от возникшего на пути прекрасного препятствия, источающего необыкновенные ароматы.
— Примите этот букет, который меркнет на фоне вашей красоты! — пафосно заявил уже пристававший как-то к девушке мужчина, предлагавший сводить её в ресторан.
В тот раз Рончейя категорически отказалась идти с ним куда бы то ни было. Неужели она выглядит голодающей нищенкой? В их окружении никто по ресторанам не ходил, да и в трактирах сидели в основном мужчины, пришедшие туда явно не поесть. Поэтому приглашение поужинать она и восприняла как нечто неуместное. В их трактирах только падшие женщины целые вечера составляли компанию любителям выпивки. Что уж там ещё происходило и как, Рони не знала и знать не хотела. Как не хотела и быть приравненной к подобным дамам, что развлекают в трактирах и ресторанах мужчин. Особой разницы между этими местами она не видела, не зная, что в новомодные заведения теперь ходят с жёнами и детьми.
Подарок произвёл более благоприятное впечатление, ведь некоторые составляющие его цветы встречались в списке редких и дорогих компонентов для различных снадобий. А потому было решено принять его.
— Благодарю, — осторожно взяла протянутый букет девушка, уже обдумывавшая, как бы его скрыть от отчима, чтобы не выкинул ненароком, с него станется. Возможно, стоит воспользоваться внутренним двориком библиотеки и разобрать цветы там, да и сушить лучше не дома…
— Ну хоть теперь угодил! — громко обрадовался пышущий энергией мужчина, улыбаясь лишённым бороды гладким лицом.
Если бы Риджес узнал, что все дальнейшие события стали возможны лишь благодаря его привычке бриться, приобретенной когда-то из-за некрасивой клочковатости растительности на юной физиономии, то, возможно, он стал бы скоблить свои щеки и подбородок дважды в день. Хотя, при его белокурой наружности, можно предположить, что и одного раза было вполне достаточно, поскольку давно известно, что у брюнетов щетина пробивается не в пример быстрее.
На этот раз осторожный мужчина не стал сразу атаковать девушку приглашениями, а просто немного проводил её, стараясь развлечь историями о своих путешествиях, коих было уже довольно много. Сперва он помогал своему отцу в торговых делах, выполняя его поручения за границами Нербии — Риджес приехал на отдых из соседней страны, а потом и сам продвигал собственную компанию, пользуясь уже наработанными связями, так что по суше и по морю он успел покататься вдоволь.
Рончейя, с интересом прислушиваясь к рассказу, забыла о своих первоначальных планах насчёт букета, опомнившись уже на полпути к дому и испугавшись реакции отчима на незнакомого мужчину. О чём и сообщила собеседнику, с сожалением покинувшему наконец свою спутницу. Однако Риджес успел упомянуть коллекцию диковинок, которую привёз с собой, быстро сообразив озвучить приглашение на завтрашний день для знакомства с этими сокровищами.
