Помотался по округе, домой вернулся больным и разбитым. Кое-как запряг лошадь, загрузил телегу отборным зерном и тронулся на мельницу. Стал каяться перед Мельником, на колени перед ним брякнулся. Но ни о какой милости Мельник и слышать не хотел. А от зерна наотрез отказался.
Семь дней гонял свою лошадь на мельницу несчастный. Только тогда Мельник смилостивился и принял от вора телегу с зерном. Долгожданное прощение было получено, а с ним началось и выздоровление высохшей руки страдальца, да и его самого. Потому что за время болезни весь он скрючился и высох, как болотное деревце.
Рассказ этот достоин прочтения многими. Так подумаешь иногда: где же тот Мельник, от волшебного слова которого отсыхают воровские ручонки? Может быть, он подрастает в какой-нибудь деревеньке, такой же, как из моего детства.
РУЖЬИШКО ДЛЯ АНДРЮШКИ
Приближалось первое сентября. Семилетний Андрюшка готовился к школе. За неделю до начала учебного года папа Саша собрался в город на консультацию к врачу (прибаливал он лёгкими). И мама Люба выделила ему энную сумму денег на рюкзачок для первоклассника. Будущий школьник, провожая отца до автобуса, всю дорогу канючил: «Пап, купи мне ружьё! Я в школу пойду с Наташкиным, старым. Я уж книжки в него склал. Купи, пап, хоть пневматическое!»
Просьбой этой в последнее время сын прожужжал все уши отцу, который и сам был заядлым охотником, и в Андрюшке поощрял эту страсть. Правда, пока малыш ловил только мелких грызунов в мышеловки. Но ведь надо с чего-то начинать.
В городе папа Саша, пройдя обследование в поликлинике и получив выписанные доктором лекарства, побывал в нескольких магазинах, но ранца так и не купил. Жалко было отдавать полтысячи кровных за мешок, сшитый из искусственной ткани, размалёванной красками. Как-то получилось, что ноги сами привели его к оружейной лавке. Полюбовавшись самыми современными карабинами, ружьями, пистолетами, папа Саша поинтересовался у продавца: «А сколько стоит пневматическое ружьё? И нужно ли на него оформлять специальные документы?» Услышав о том, что цена этого маленького карабинчика всего-то 650 рублей и продаётся он свободно, папа Саша чуть не подпрыгнул от радости. Это ведь совсем немного дороже того маскарадного мешка, за которым он приехал в город. Мешок или ружьё — тут разница бо-о-льшая! Решение было принято. На рюкзачок, даже самый паршивый, денег уже не оставалось.
…Андрюшка был на седьмом небе от счастья. Весь сентябрь после уроков он тренировался в стрельбе по банкам да воронам, которые садились на свежевскопанное картофельное поле полакомиться остатками осеннего урожая. И только мама Люба, услышав сухое щёлканье выстрелов на огороде, бранила мужа за необдуманную покупку. Жалко ей было потраченных на ружьё денег. На её ворчание папа Саша каждый раз твёрдо говорил: «Радуйся, мать, охотник растёт!»
А в школу Андрюшка ходил со старым портфелем, доставшимся от старшей сестры, которая после окончания девяти классов теперь училась на пекаря.
СВАЛИЛА ЕГОРА НАСТОЙКА МУХОМОРА
Жил в деревне мужик. Пьяница был несусветный, мог перепить любого и оставаться на ногах. А пил он всё, от самогона до одеколона. Когда тверезым был, жена нарадоваться на него не могла: любая работа кипела у него в руках. А как нальёт глаза — палец о палец не ударит, будь то сенокосная страда, весенняя пахота или уборка урожая. Жена с детьми маются на пожне или на огороде, а он руки в брюки — гуляет по деревне с гармошкой. И всё ему по фиг.
Однажды наш герой — а звали его Егором, — будучи в похмельном состоянии, долго рыскал по соседям в поисках какого-нибудь зелья, чтобы поправить свою буйную головушку. Не найдя ничего, возвратился домой. Вспомнил, что жёнка приготовила настойку мухомора для натирания ног, которые у неё уже давно болели, наверное, от резиновых сапог — из них ведь она не вылазила сутками. «А, была не была», — подумал Егор и полез под кровать за бутылкой мухоморной настойки, ведь она была на спирту. Налив полстакана жидкости с какими-то тёмными ошмётками, Егор поставил бутылку на место и присел к столу.
Тут в избу вошла его благоверная Капитолина и ахнула, сразу догадавшись, что удумал её муженёк. Но Егор, уже учёный, знавший повадки скорой на руку Капитолины, залпом опрокинул стакан в своё лужёное горло. И поперхнулся, зашёлся в неистовом кашле. Внутри всё жгло, откуда-то взялись и потекли ручьём сопли и слёзы. Егора выворачивало наизнанку. «Всё! Помру!» — с трудом соображая, подумал Егор. Испугалась и Капитолина. Бросилась к ведру с водой, зачерпнула ковшик и сунула мужу: «На! Пей!» Но и вода не помогла. Ему становилось всё хуже.
Через дорогу жила бабка Нюра, кое-что знавшая в лечении. К ней иногда за неимением фельдшера обращались деревенские. Капитолина сбегала к соседке. Бабка Нюра сразу же пришла, посмотрела на мучившегося мужика и говорит: «Ему бы поблевать…» Но у Егора это не получалось, хоть и толкал он свои грязные пальцы в рот. Тут бабка что-то на ушко Капитолине сказала, и та юркнула в коридор.
Через полминуты она возвратилась с кружкой, наполненной свежей мочой. «Ha-ко, выпей кваску!» — сказала Капитолина страдальцу. Егор с жадностью хватанул всю кружку и вытаращил глаза: «Что это?» «Моя моча», — ответствовала спокойным голосом супружница.
Вот тут-то и начало Егора рвать, да так, как из фонтана. Полведра, наверное, наблевал. Весь хмель вышибло из головушки.
«Ну и стерва же ты, Капитолина! Сцакой напоила. Уж этого я тебе никогда не прощу, курва буду, не прощу!» — с этими словами Егор бегом бросился к озеру, синеющему за окном под горкой, чтобы прополоскать испоганенный жёнкиной мочой рот.
ТЁТКА ФАИНА
Тётка Фаина любит ходить по гостям, мужа у неё нет, давно уж помер, детей никогда не бывало. Скучно одной-то век вековать, вот и шляется по соседям, не пропустит ни одного застолья. А беда-то в том, что напивается Фаина каждый раз до чёртиков, до умопомрачения, домой её гостеприимным хозяевам на руках приходилось нести.
И вот однажды после очередного дня рождения в деревне возвращалась тётка Фаина в свою избушку, споткнулась перед самым крылечком и свалилась на землю. Спьяну протиснула между ступенек голову и пышную свою грудь, не знавшую младенческих уст, да так и застряла: ни туда ни сюда выбраться не может.
Стала, горемычная, звать людей на помощь. Услышали её деревенские парни, копавшие неподалёку червей для ужева. Прибежали, стали Фаину вытаскивать из-под крыльца — у них ничего не получается. Тётка Фаина орёт громче:
— Больно! Больно!
Её крик долетел и до ушей соседей, у которых в этот день так усердно отметилась тётка Фаина. На улицу выскочила хозяйка и запричитала:
— Что же вы, заразы, со старухой делаете? Девок вам не хватает, псы бесстыжие! — Схватив коромысло, она огрела по спине одного из парней, пытавшихся помочь Фаине.
Ребята, не ожидавшие такого поворота дела, отбежали от крыльца. Плюнули на бесполезное занятие и снова пошли копать червей. Ошарашенная соседка, поняв, что случилось с её подругой, шлёпнула её несколько раз по заголённой заднице коромыслом и принялась вызволять из плена. А несчастная пленница, зажатая ступеньками крылечка, в это время сладко похрапывала. Надо же так наклюкаться…
Настя и Роня.
УБИВАЛИ ГЛУХАРЯ, ПОРТИЛИ ПАТРОНЫ ЗРЯ
Случай этот произошёл в 60-е годы прошлого века. Я тогда в школе учился и жил с родителями в лесном посёлке Поча, что в трёх километрах от Кенозера. Рабочих в делянки возили автобусом. Однажды солнечным весенним утром, как обычно, выехали на работу. Кое-кто из пассажиров, поудобнее усевшись на сиденье, досматривал сны свои, другие бодрствовали, глазея в окна. Вдруг кто-то ткнул в спину водителя: «Гляди, Никола, вон глухарь на берёзе сидит!» (В ту пору шофёры автобусов и лесовозов всегда ружья с собой возили, то зайца, то птицу подстрелят по дороге).
Дядя Коля резко затормозил. Достал из-за сиденья ружьё, открыл дверцу машины. В автобусе все, кто не дремал, затаили дыхание. Раздался выстрел. Мимо! Второй выстрел, и снова — промах! Те, кто спал, проснулись, не понимая, в чём дело. Народ галдел: «Мазила! Из кабины надо было выйти». А птица всё также сидела на берёзе истуканом, только ветки, срезанные дробью, тихонько осыпались вниз. Патронов у стрелка больше не было.
Автобус тронулся дальше. Дядя Коля в азарте повторял: «Ничего, сейчас вот доедем до делянки, в каптёрке у меня есть боезапас, добьём мошника!»
Выпустив людей и развернув свой автобус, прихватив полдесятка патронов, которые хранились в вагончике у пилостава, незадачливый охотник поехал добивать глухаря. И надо только представить его разочарование, когда и после пяти очередных выстрелов мошник всё так же величественно восседал на своём седале — на верхнем толстом суку берёзы, напоминая каменное изваяние.
