В гарнизоне первые дни все отсыпались. Каждый физически и душевно оказался настолько измотан, нервы – на таком пределе, что единственным желанием было – спать, спать и еще раз спать. Многие даже пропускали завтраки и обеды, потеряв всякий интерес к пище. Но всему приходит конец. Отдохнув как следует, мы снова начали улыбаться друг другу.
Первые летчики-добровольцы, прибывшие в Китай в конце 1937 года, находились в непростых условиях. Кроме того что приходилось воевать с численно превосходящим противником, местная аэродромная сеть оказалась неподготовленной к боевым действиям. Аэродром Ланьчжоу, расположенный на горном плато на высоте 2200 м, был одним из самых неудобных. В летнее время здесь постоянно возникали сильные восходящие и нисходящие воздушные течения. Плотность воздуха была меньше, чем на уровне моря, и пробег самолета после приземления резко увеличивался. Требовалось большое мастерство, чтобы не сесть «с промазом».
В те годы японская авиация имела на своем вооружении следующие типы самолетов: СБ-96 – средний бомбардировщик, вооружен 3 – 5 пулеметами, радиус действия 2000 км, максимальная скорость – 330 км/час; «Савойя» – двухмоторный бомбардировщик, скорость 350 – 380 км/час, бомбовая нагрузка 800 кг, 3 пулемета, запас горючего на 10 часов; истребители: И-95, И-96, И-97, скорость 350 – 450 км/час.
Что могло противопоставить этим современным машинам китайское командование? Самолетный парк китайской ВВС в первые месяцы войны находился в плачевном состоянии. Империалистические государства, как правило, сплавляли в Китай устаревшие образцы. Например, английский истребитель «Гладиатор» – скорость 180 км/час, запас горючего на 2 часа полета. Американский бомбардировщик «Боинг» – 160 км/час, запас горючего на четыре часа полета. Мало чем отличались от них истребители «Картис-Хаук», «Фиат-32», бомбардировщики «Капрони-101», «Фиат БР-3».
Закупки самолетов за границей долгое время контролировал Кун Синси, который принимал от итальянских фирм заведомо негодные самолеты. Когда были вскрыты злоупотребления, генеральным секретарем авиационной комиссии назначили жену Чан Кайши, красавицу Сун Мэйлин, но дело не сдвинулось с места.
Положение коренным образом изменилось с появлением в небе Китая наших самолетов. Советский Союз поставил на вооружение китайских ВВС боевые первоклассные машины: скоростной бомбардировщик СБ, дальний бомбардировщик ДБ-3, истребители И-15 («чижи») и И-16 («ласточки»).
Военно-воздушные силы Китая непосредственно подчинялись авиационному комитету, действовавшему на правах Главного штаба ВВС. Во главе комитета стоял Чан Кайши – незаурядный дипломат, большой психолог и стратег. Низкого роста, одевался скромно, без всяких знаков различия. Никогда не пил, не курил. По характеру скрытный, многоликий, Чан Кайши умел быстро войти в контакт, производя впечатление ровного и даже флегматичного человека, но заметно было, что внешнее спокойствие давалось ему большим волевым напряжением. Все его помыслы были направлены на завоевание власти. Он умел ждать своего часа и до времени маскироваться. «Большая птица не кормится зернышками».
При штабе ВВС работал советский советник со своей оперативной группой в составе десяти человек. В 1938 году пост советника занял Григорий Илларионович Тхор, участник боев в республиканской Испании. Герой Советского Союза Г. И. Тхор был великолепным летчиком, обладавшим сильной волей и безудержной храбростью. Самолеты, на которых летал Тхор, несколько раз терпели аварии из-за слабой подготовки китайских пилотов, но это не смущало его. Однажды, летя вместе с китайским командующим генералом Мао Панчу, он чуть не погиб при посадке на одном из аэродромов.
Трагично сложилась его судьба. Попав в окружение со своим штабом в сентябре 1941 году в районе г. Пирятина, в неравном бою с фашистами Григорий Илларионович был тяжело ранен и в бессознательном состоянии взят в плен. Гестаповцы всеми силами склоняли генерала Тхора к измене Родине, но, верный Отчизне, он развернул подпольную работу среди военнопленных. После зверских пыток и издевательств в январе 1943 года Г. И. Тхор был расстрелян в нюрнбергской тюрьме.
В феврале 1938 года китайская разведка установила, что в Ханьчжоу на крупной авиационной базе японцы разместили более 50 самолетов. Ранним утром, получив задание отбомбить, наша группа бомбардировщиков взяла курс на восток. Погода в тот день стояла неважная – густая дымка затянула горизонт, только вертикальная видимость оставалась удовлетворительной. Чтобы ввести в заблуждение японскую службу наблюдения, мы, пройдя линию фронта на большой высоте, произвели маневр в сторону. Над зоной противника самолеты резко развернулись и оказались над целью со стороны солнца. Залаяли японские зенитки. Экипажи снизились. Летное поле хорошо просматривалось. Бомбы падали одна за другой. В районе ангаров начались пожары. Наша группа легла на обратный курс, когда закончились все боеприпасы. К вечеру из прессы мы узнали, что бомбежкой уничтожено 30 японских самолетов, сгорели ангары и склады с военным имуществом.
Боевые действия происходили ежедневно. На одном из аэродромов Тайбэя (Тайвань) японцы сосредоточили большое количество контейнеров с разобранными самолетами. Решено было произвести внезапный удар. Операцию назначили на День Красной армии – 23 февраля 1938 года. В семь часов утра двенадцать самолетов СБ взлетели без прикрытия истребителей. Остров находился на большом удалении от материка, и истребительная авиация не сумела бы преодолеть это расстояние. На подходе к цели оказалось, что все закрыто облачностью. Внезапно в облачности образовалось окно. На цель вышли точно. Бомбы сбросили прицельно. Создавалось впечатление, что японцы приняли наши самолеты за свои. Зенитки молчали. В воздухе не было ни одного истребителя противника.
Было уничтожено около 40 самолетов, потоплено несколько судов. Сгорел трехгодичный запас горючего. Как передавало японское радио, по результатам нашего налета начальника военной базы отдали под суд. Комендант аэродрома сделал себе харакири. Тогдашний премьер Китая Го Можо назвал тот бой «плачем чертей и ревом богов».
Утренние газеты сообщили сенсационную новость: «Молодая китайская авиация под командованием иностранного летчика произвела налет на японскую авиационную базу на острове Тайвань». Фамилия указана не была, и все думали, что герой – американец В. Шмитт. Он командовал эскадрильей, укомплектованной иностранными волонтерами из стран Западной Европы и Америки. Эти летчики приезжали в Китай исключительно на заработки и были далеки от мысли подвергать свою жизнь риску во имя китайского народа. Я лично ни разу не видел, чтобы они вылетали на боевые задания. Кто-либо из них сделает один-два круга над аэродромом и садится, делая вид, что самолет неисправен. Но в тот день Винсент Шмитт с достоинством принимал поздравления коллег, не догадываясь, с чем, собственно, его поздравляют. По странному стечению обстоятельств именно в этот день председатель авиационного комитета Сун Цзывэнь подписал приказ о расформировании эскадрильи, которой Шмитт командовал. Эту обиду американский летчик не смог перенести и укатил в Сянган.
После этого случая японцы какое-то время не появлялись в небе Китая, но потом решили отыграться. Они послали девятку бомбардировщиков под прикрытием восемнадцати истребителей, чтобы уничтожить наш аэродром под Наньчаном. Завязался воздушный бой. Он проходил на глазах жителей Наньчана. Когда бой закончился, население городка принесло для советских летчиков много корзин с яблоками.
Глава VI
КИСЛОРОД
В Китае в те годы практически отсутствовала централизованная авиаметеорологическая служба. Вылетая на боевые задания в тыл врага, мы не знали, какая погода ждет нас. Никаких метеобюллетений, синоптических карт или карт-кольцовок. Нечего и говорить об оборудовании самолетов навигационными приборами, позволяющими летать в любое время суток.
С июня по сентябрь в Центральном Китае стоит жара. Нередко обрушиваются затяжные, до месяца, тропические ливни. Разливаются реки и озера. Из-за большой влажности и высокой температуры образуется многоярусная облачность. Реки после дождей приобретают темно-желтую окраску, что затрудняет ориентировку, требуя от летчиков хороших навыков в «слепых» полетах. Особенно тяжело приходилось, если полет проходил в грозу или туман. Выручал опыт пилотирования, интуиция.
В двадцатых числах сентября 1938 года, получив задание на очередной вылет от Г. И. Тхора, я тотчас отправился на стоянку своего СБ. Со мной должен был лететь еще один бомбардировщик. Только я разместился в кабине, как объявили сигнал воздушной тревоги. Недолго думая, запустив моторы, мы стартовали. Японцы как раз начали сбрасывать бомбы на наш аэродром. Чтобы избежать атаки их истребителей и взрывов бомб, мы, не набирая высоты, на расстоянии 3 – 5 м от земли отошли от Ханькоу и взяли курс на базу. Выходя из-под удара, к нам пристроился на истребителе И-16 летчик Орлов. До озера Дунтинху погода была более-менее сносная, но над рекой Сянцзян нависла низкая облачность, переходящая в сплошной туман. По маршруту вдоль реки нас все ниже и ниже прижимали к земле дождевые облака. Слева – гористые берега, справа – разлившееся озеро.
