Сосед и старый друган Женя Евтушенко откликнулся из Оклахомы в октябре 2010 года:
На кладбище тебе пишу я, Миша,когда тебя хоронят без меня,как некогда писал тебе в Камышин,надеждам юных лет не изменя.Какие зимы мягкие пошли,а все друг к другу так похолодели.Все заняты.Все, кажется, при деле...Да что с людьми случилась за беда?В свои тусовки сбившись, будто сельди,они забыли, что ли, навсегдасвятую старомодность милосердья?И это разве ли не Родина,от равнодушия храня,глазами Михаила Рощинасегодня смотрит на меня?
В день, когда не стало МихМиха, первого октября (узнала практически сразу, по радио), над Коктебелем было столько неба. Облака разных форм и разных движений. Одно облачко, розовое по краям, медленно поднималось в воздушном океане. Море было спокойно, а накануне гулял яростный шторм и с верхушек волн назад срывались седые гривы. На одной его карточке, где он еще не Рощин, еще Мишка с проходной, – так же ветром вихры назад.
День начался с утра обычным порядком: проснувшись, вылезла на терраску, прошла по двору к умывальнику между двух инжиров, зацепила пару виноградин с солнечной стороны лозы. Посмотрела на лозу. В Коктебеле меня осенило про лозу – кто она и откуда, почти открытие. В апреле как-то на экскурсии в Новом Свете, где, одновременно дегустируя, слушаешь про виноградники, узнала я – а я всегда люблю узнавать что-то новое, – что корни лозы в поисках воды уходят в глубину на шесть метров и более. И буквально на следующий день в кафешке, куда бросились от настоящей громокипящей грозы, знакомая продавщица, отмеряя мне, промокшей, с подругой в бокал меганома, обронила на молнию: «Отлично, что молния. В старину старики говорили, что если весной много гроз, много разрядов в землю, то осенью жди хороший урожай винограда». И как только я это услышала, сразу будто увидела, как, чиркая спичкой, молния уходит под землю и чертит. А потом будущая лоза по этому белому электрическому чертежу поднимается к свету. Небо делится силой с землей, и энергия молнии переходит в бокал с вином. И представила я, что непременно расскажу об этом замысле о лозе МихМиху. Он это оценит, непременно разовьет, и нам что-то откроется, и станет тепло. Но не случилось мне ему об этом рассказать. А потом забылось про виноградную лозу с глубокими корнями. А виноградники все прекрасные. Как они держатся, закинув на плечи ветви-руки, ходят в сиртаки день и ночь.
Греция – красивая страна. В Греции театр родился. Рощин и Ефремов бывали в Греции у друзей, и не один раз. Как-то повезли их смотреть руины античного театра. А Олег походил по амфитеатру, посмотрел и говорит: «Нет, это не театр». И действительно, сопровождающие ошиблись, не туда привезли. А Ефремов... он просто чуял этот театр.
Первая пьеса Рощина, которую не давали ставить на подмостках особенно долго и упорно, четверть века, была о греческом герое Геракле: «Седьмой подвиг Геракла». Подвиг – вычистить конюшни: город погряз во лжи, невежестве, продажности. Пьеса – гражданская, но нашим гражданам не нужная, лишний раз смущать, потому не разрешенная. Есть пьесы, которые так и не ставили. А как он писал о чувствах, о любви: «...и на речном, и на морском песке, коньками по льду и кольцом на стеклах». Валентин и Валентина зарифмованы, как Кай и Герда, Ромео и Джульетта. Его проза, которая пока под спудом, ждет еще своего открытия.
Он умел концентрироваться, как люди, которые занимаются творческой работой. Большие музыканты, большие поэты.
Однажды на фестивале современной музыки, отвечая на вопросы слушателей, Альфред Шнитке сказал: «Было время, когда вера уводила меня от музыки. Но я вернулся к этой более греховной и менее священной сущности, потому что я не мог не быть музыкантом». «А из тебя, Мишка, ничего, кроме писателя, не вышло», – заметила ему как-то мать, наблюдавшая по телевизору соревнования гимнастов, мечтавшая для него о карьере более мужественной – моряка, летчика, на худой конец, инженера. А ведь действительно, ничего, кроме писателя.
Он чертил белые электрические слова прямо из своего сердца, истощая его, – и хочется верить, что, испив из его светоносного кубка, выправляя жизнь по его чертежам, люди будут меняться и становиться (не сейчас, так когда-нибудь) более искренними, более милосердными, мужественными и радостными. А если обратиться к Богу, то спасибо Тебе, Господи, замысел Твой пригодился.
