– О! Вон он стоит. Боже, какой красавчик!
– Ага, – произношу я шепотом и стараюсь не смотреть туда, куда смотрит она. Вместо этого ковыряю землю носком ботинка.
Она касается моего локтя и шепчет:
– Он идет сюда! – И не успеваю я ничего ответить, как она прячется в дальнем углу конторы.
Краем глаза вижу фигуру в просвете между двумя деревьями. Калеб подходит прямо ко мне, сверкая улыбкой с ямочкой.
– Тебя Сьерра зовут?
В ответ я могу лишь кивнуть.
– Значит, это про тебя ребята говорили.
– Что?
Он смеется.
– Или, может, есть еще одна девушка, которая сегодня работает?
– Да нет, здесь только я, – отвечаю я. – Это базар моих родителей. Мы все здесь работаем.
– А, теперь понятно, почему ребята боятся с тобой заговорить, – произносит он. Я молчу, и он продолжает: – Я тут был на днях, помнишь? Ты еще спросила, нужна ли мне помощь.
Не знаю, что на это ответить. Он переминается с ноги на ногу. Я по-прежнему молчу, а он продолжает переминаться, и тут меня чуть не разбирает смех. Не одна я нервничаю, оказывается.
У него за спиной двое ребят из бейсбольной команды подметают опавшие иголки.
Калеб встает рядом со мной и смотрит, как они работают. Я замираю и приказываю себе не делать шаг в сторону.
– Это правда, что твой отец заставляет их чистить туалеты, если они посмеют с тобой заговорить?
– Он заставляет их делать это, даже если ему кажется, что они хотят со мной заговорить.
– Ваши туалеты, наверное, очень чистые, – замечает он. Никто еще не пытался охмурить меня разговором о туалетах. Если это у него на уме, конечно.
– Тебе нужна помощь? – спрашиваю я. – Елку ты уже купил…
– Значит, ты меня вспомнила. – Он как-то слишком рад этому.
– Я веду товарный учет, – отвечаю я, тем самым намекая, что вспомнила его исключительно как покупателя. – У меня неплохо получается.
– Ясно. – Он медленно кивает. – И какое именно дерево я купил?
– Благородную ель. – Я понятия не имею, так это или не так.
Но кажется, я угадала.
Я встаю за прилавок. Теперь нас разделяет касса и омела.
– Ты хотел еще что-то купить?
Он протягивает мне ценник с дерева.
– Эта больше предыдущей, так что ребята помогут мне погрузить ее в фургон.
Ловлю себя на мысли, что слишком долго смотрю ему в глаза, и перевожу взгляд на ближайшую полку с товарами.
– А венок тебе не нужен? Они свежие. Или елочные шарики? – Мне хочется поскорее продать ему елку, чтобы он ушел и избавил меня от неловкости. Но одновременно я хочу, чтобы он остался.
Несколько секунд он молчит, и я вынуждена снова взглянуть на него, но он просто рассматривает ассортимент. Может, действительно хочет купить что-то еще? Или просто ищет повод подольше задержаться. Тут он видит стол с напитками и улыбается.
– Я бы не отказался от горячего шоколада.
Он подходит к столу и отделяет один перевернутый бумажный стаканчик от стопки. Чуть дальше, выглядывая из-за присыпанной искусственным снегом елки, стоит Хизер и пьет горячий шоколад. Увидев, что я смотрю на нее, она качает головой и беззвучно произносит: «Плохая идея». А потом медленно прячется за елку.
Калеб разворачивает конфету и помешивает ею горячий шоколад. У меня сердце екает. Он отпускает конфетку, но та продолжает по инерции вращаться.
– Я тоже так делаю, – говорю я.
– Еще бы, это же так вкусно.
– Получается как дешевый вариант мокко с мятным сиропом.
Он склоняет голову набок и разглядывает свой шоколад так, будто видит его впервые.
– Можно и так сказать, только это преуменьшает достоинства этого напитка. – Взяв стаканчик другой рукой, он протягивает мне ладонь для рукопожатия.
– Рад познакомиться с тобой официально, Сьерра.
Смотрю на его ладонь, потом на него, колеблясь какую-то долю секунды. И замечаю, что он вдруг как-то сникает. Стоит ли верить слухам, в которых даже Хизер не уверена? Я выше этого. И я жму ему руку.
– Калеб, верно?
Его улыбка гаснет.
– Кто-то тебе обо мне уже рассказал?
Я замираю. Даже если у нас с ним не будет никакой интрижки на каникулах, он не заслуживает того, чтобы о нем судила девчонка, которая совсем недавно не знала его имени.
– Слышала, как тебя окликнул кто-то из ребят, которые тебе помогали, – отвечаю я.
Он улыбается, но ямочка не появляется.
– Сколько с меня?
Я выбиваю чек, и он достает набитый купюрами бумажник. Протягивает две двадцатки и ворох однодолларовых купюр.
– Не поменял чаевые со вчерашнего вечера, – отвечает он и немного краснеет. На щеке снова появляется ямочка.
Приходится собрать всю силу воли, чтобы не спросить, где он работает, и потом случайно-нарочно не наведаться туда на огонек.
– Нам размен всегда нужен, – отвечаю я, пересчитываю купюры и даю ему пятьдесят центов сдачи.
Он кладет монеты в карман, перестает краснеть, и к нему возвращается уверенность.
– Может, еще как-нибудь увидимся до Рождества?
– Ты знаешь, где меня искать, – отвечаю я. Прозвучало ли это как приглашение? Не уверена. А может, я хотела, чтобы это так прозвучало? Хочу ли я увидеть его снова? Копаться в его делах – не мое дело, но я не могу забыть, как он поник, когда я не сразу пожала ему руку.
Он выходит из конторы, засовывая бумажник в задний карман. Обождав немного, на цыпочках выхожу из-за прилавка и смотрю ему вслед. Он подходит к своему фургону и дает одному из ребят пару долларов чаевых.
Подходит Хизер, и мы вместе смотрим, как Калеб и один из рабочих вместе поднимают задний борт.
– По-моему, вам обоим было жутко неловко, – замечает Хизер. – Прости, Сьерра. Зря я тебе рассказала.
– Нет, что-то тут не так, – отвечаю я. – Не знаю, что из этого правда, но у этого парня есть секрет, это точно.
Она смотрит на меня, подняв бровь.
– Он все еще тебе нравится, да? И ты всерьез подумываешь с ним замутить.
Я смеюсь и возвращаюсь на свое место за прилавком.
– Он симпатичный, только и всего. Но я не связываюсь с парнями только по этой причине.
– И правильно, – кивает Хизер, – но вот сколько я тебя знаю, ни разу не видела, чтобы ты испытывала неловкость в присутствии парней. Он первый.
– Он тоже стеснялся!
– Было дело, – отвечает она. – Но из вас двоих ты определенно краснела больше.
После телефонного разговора с месье Каппо и пересказа событий прошлой недели на французском, мама разрешает мне пораньше уйти с работы. Каждый год Хизер устраивает киномарафон с участием своего очередного любимого актера и громадным ведром попкорна. Папа предлагает взять фургон, но я решаю пройтись пешком. Дома я бы ни секунды не раздумывала и взяла бы ключи – холодно ведь. Но здесь даже в конце ноября на улице довольно приятно.
По пути прохожу мимо второго семейного елочного базара в городке. Их деревья, выставленные рядами, и красно-белый шатер занимают три ряда парковки супермаркета. В предпраздничный сезон я всегда захожу к ним поздороваться. С началом торговли, Хопперов, как и моих родителей, почти всегда можно найти на месте.
Держа ель за верхние ветки, мистер Хоппер провожает покупателя к стоянке. Протискиваясь между припаркованных автомобилей, подхожу поздороваться первый раз в этом году. Покупатель несет елку за нижнюю часть ствола и кладет свой конец в прицеп фиолетового фургона…
Калеб?
Мистер Хоппер загружает елку со своей стороны и поворачивается ко мне, а я не успеваю отвернуться.
– Сьерра?
Делаю глубокий выдох и поворачиваюсь к нему. На нем куртка в оранжево-черную клетку и такая же ушанка. Мистер Хоппер подходит ко мне и крепко обнимает. Из-за его плеча поглядываю на Калеба. Тот стоит, облокотившись о фургон. Его глаза мне улыбаются.
Мы с мистером Хоппером коротко обмениваемся новостями, и я обещаю заглянуть к ним еще до Рождества. Он возвращается на базар, а я замечаю, что Калеб по-прежнему смотрит на меня, попивая что-то из бумажного стаканчика с крышкой.
– Ну, признавайся, что коллекционируешь? – спрашиваю я. – Елки или горячие напитки?
Ямочка на его щеке становится глубже, а я подхожу ближе. Волосы у него растрепаны, как будто ему причесаться некогда – все время таскает елки. Не успевает он ответить на мой вопрос, как мистер Хоппер и один из его рабочих грузят в фургон еще одну ель.
Калеб смотрит на меня и пожимает плечами.
– Нет, правда, зачем тебе столько? – спрашиваю я.
Он как ни в чем не бывало поднимает борт фургона, словно нет ничего странного в том, что я наткнулась на него на другом базаре.
– А ты что тут делаешь, интересно? – он меняет тему. – Присматриваешься к конкурентам?
– В Рождество конкуренции не бывает, – отвечаю я. – Но раз ты такой эксперт, скажи, чей базар лучше?
Он прихлебывает из стаканчика, и я вижу, как ходит ходуном его адамово яблоко, когда он глотает.
– У вашего преимущество, – отвечает он. – У этих ребят мятные леденцы кончились.
