Алексею Антоновичу понравилась Марьяна. В ребенка от Высокова он не очень-то верил, но своей невесткой видеть ее не желал. Да и собственной любовницей тоже, раз уж сын проявил к ней интерес.
Может, вообще уволить эту красотку? Вместе с Конотоповым, чтобы он семейственность не разводил.
Дядя Сережа постучал в дверь, но в комнату входить не стал. Марьяна сама вышла к нему в гостиную. Он выключил телевизор, когда она появилась.
– Что-то случилось? – спросила Марьяна.
– Думаю, не зря мы сбежали от Игната, – сказал он и натянуто улыбнулся.
Марьяна садилась в машину, Игнат заметил ее, устремился к ним, и она попросила дядю Сережу не останавливаться. Он потом переживал, и его можно было понять.
– А что такое?
– Да не хочет Алексей Антонович, чтобы Игнат бегал за тобой. Только что звонил. – Он кивнул на телефон, стоявший на журнальном столике.
– И что сказал?
– Сказал, что тебе нужно уехать.
– Понятно.
Марьяна сразу открестилась от Игната, поэтому меньше всего думала о том, как родители парня отнесутся к его чувствам. А теперь и голову ломать не надо. Отец Игната против, и точка.
Степан Данилович тоже был против ее отношений с Игнатом. Ничего нового.
Но все равно обидно.
– Нет, не навсегда. Отпуск возьмешь. Мы его даже оплатим. Через пару недель Игнат успокоится, вернешься.
Марьяна ответила не сразу. В первый момент ей хотелось поблагодарить дядю Сережу за участие и совсем отказаться от работы, но разум возобладал над эмоциями. Неудивительно, что богатые папаши не видят в ней достойную пару своим сынкам. Ее родители – простые люди, да и сама она звезд с неба не хватает.
А хорошую работу найти сложно. Она уже не раз убеждалась в этом. Не стоит ей увольняться с хорошего места из-за какого-то мажора. Сегодня из-за одного недоумка уйдет с работы, завтра из-за другого, и так всю жизнь?.. Нет, она возьмет себя в руки, не останется у разбитого корыта.
– Как скажете, – проговорила девушка.
– Вот и хорошо. Ложись спать, завтра рано утром в дорогу.
Марьяна кивнула и отправилась к себе собирать вещи. Из ее глаз вдруг хлынули слезы, но она быстро справилась с собой. Не везет ей в жизни, но это вовсе не повод биться головой об стенку. Придет и на ее улицу праздник весны с яркими транспарантами и громкими хлопушками.
Игнат ничего не понимал. Три дня кряду он посещал завод, а Марьяна ни разу не попалась ему на глаза. Парень представлял, как будет удивлять и расстраивать ее своим безразличием, но Марьяна как будто сквозь землю провалилась.
Наконец Игнат не выдержал, отправился в бухгалтерию. Там он узнал, что Марьяна уволилась, и побежал к Конотопову.
– Да, уволилась, – подтвердил Сергей Олегович.
– Как уволилась?
– В связи с переходом на новое место работы.
– Куда ее перевели?
– Мы ее не переводили. Там решение приняли. – Сергей Олегович вознес глаза к небу.
– Где там?
– Где конкретно, не знаю. Знакомый у нее хороший есть, он помог.
– Какой знакомый?
– Она меня в подробности не посвящала. Но кто-то у нее был. Ты видел, как она одевается?
– Так это он?
– Тсс! – Конотопов приложил палец к губам и оглянулся как будто в поисках ребенка, которого Игнат мог разбудить своим воплем. – Марьяна – девушка красивая, ты не мог этого не заметить. Мужики на нее как пчелы на мед. Ты не подумай чего. Она только с одним. Всех прочих отшивает. Тебя тоже?..
– Это не имеет значения! – заявил Игнат.
– Так никто и не говорит…
– Мне нужен ее телефон.
Конотопов кивнул, взял стикер, написал на нем номер телефона, протянул Игнату.
– Не уверен, что есть смысл, – сказал он.
– Смысл есть всегда. И во всем!
Игнат вышел из кабинета, взял телефон, набрал номер, но дозвониться до Марьяны не смог. Судя по всему, она сменила номер. Если так, то, возможно, не было смысла продолжать поиски. Не любит она Игната.
Глава 5
Чем крепче коньяк, тем он мягче пьется. Никита в очередной раз убедился в этом. Он и не заметил, как набрался.
Но мягкое опьянение имеет свои прелести. Голова, например, не отключается. Именно поэтому парень осознал, что ему нельзя садиться за руль и показываться на глаза родным.
Отец его убьет, если узнает, в каком состоянии он находится, снова запрет его в больнице, под наблюдением врачей. Громила Герман, приставленный к нему в качестве телохранителя, будет сторожить у палаты, чтобы Никита не сбежал.
Но пока что Герман служил ему, и он мог с ним не церемониться.
– Стукнешь отцу, убью!
Никиту совсем не смущало, что Герман был выше на целую голову и в плечах у него косая сажень. Этот громила мог вырубить его одним щелчком пальцев, а он собирался его убить.
– Не скажу. – Герман угрюмо качнул пудовой головой.
– К отцу я не поеду. Домой давай.
Герман сел за руль, а Никита забрался на заднее сиденье.
Он и сам не понял, как наклюкался. Заехал в ресторан чисто поужинать, увидел коньяк и захотел.
Это все из-за Марьяны. Он никак не мог ее найти. Сколько раз к родителям этой красотки заезжал, и ничего. Мол, уехала Марьяна, а куда – не сказала. Они, конечно, знали, где она, но не хотели говорить.
А без Марьяны скучно, тоскливо.
Было время, когда Никита куролесил без продыху. Отец и брат не знали, что с ним делать. Но потом все успокоилось. Охота гулять с женитьбой на Ларисе не отпала, но ночные буйства в своей московской квартире он больше не устраивал. Даже бизнесом слегка увлекся. Для разрядки Никита снимал проституток с их профессиональной любовью. Раз-два, и не зудит.
А сейчас его не тянуло и на этих девок. Хотя он уже и не жил с женой. Не было с ним Ларисы, а ее воспитание осталось. Как тюкнула она его топориком по голове, так охота гулять отпала окончательно.
Одна только Марьяна из старой жизни и осталась. Но с ней ему хотелось жить по-новому. Тихо, спокойно, без всяких заносов и заворотов.
Никита закрыл глаза. Герман вез его домой. Сейчас Марьяна встретит любимого, с улыбкой поругает за пьянство, накормит ужином, поведет в сауну, а потом они лягут на белые шелковые простыни. Он будет ее ласкать, она ответит ему взаимностью, и день придет к яркому взрывному финишу.
А завтра начнется новый. Марьяна проснется рано утром, набросит прозрачный халат, встанет у окна так, чтобы солнечные лучи насквозь просветили ее одеяние. Потом она отправится готовить завтрак. Они будут плавать в бассейне.
Никита и не заметил, как уснул. Через какое-то время он открыл глаза и увидел перед собой Ларису. Халатик на ней был такой, как у Марьяны, прозрачный, короткий. Только просвечивался он не на солнце, а в ярком свете, идущем из холла.
В очаге тихонько гудел огонь и потрескивали дрова. А диван такой мягкий…
– Почему я здесь? – протирая глаза, спросил Никита.
– Да я и сама об этом думаю, – сказала Лариса и пожала плечами.
– Неужели думаешь?
– Ты сказал Герману, чтобы он тебя сюда привез. Вот я и думаю, зачем оно тебе надо было.
– Герман! – крикнул Никита.
– Его нет, он уехал.
– Куда?
– На время посмотри, половина десятого.
– Это я так долго спал?
Лариса ничего не сказала, повернулась к нему спиной и вышла из комнаты.
– Ты куда?
Он вдруг понял, что не хочет оставаться в одиночестве. Лариса хоть и чужая, но с ней уютно. А если она еще и одарит его своей заботой…
Ведь эта женщина никогда ему ни в чем не отказывала. Стоило Никите щелкнуть пальцами, и она оказывалась у его ног. Любой каприз, причем с удовольствием!..
– Я сейчас.
Он откинулся на диване, закрыл глаза, наслаждался покоем и теплом домашнего очага. Как ни крути, а это его дом. Ему было здесь хорошо с Ларисой.
С Марьяной было бы куда лучше, но с ней у него все впереди. Но ведь и прошлое у него выдалось не таким уж и плохим, как с Ларисой, так и вообще.
Лариса вкатила в зал столик. Запахло осетринкой, зажаренной в аэрогриле. На гарнир салат из молодой капустки, который умела делать только она. Соусы, зелень, все как положено.
– А выпить?
– Тебе нельзя, – совершено серьезно сказала Лариса.
– Иногда можно.
– Тебе нельзя, – жестко заявила она.
– Тебе какое дело? – встрепенулся он.
Она кивнула, будто соглашаясь с ним, принесла бутылку коньяка.
– Околею, вдовой станешь, – заявил он.
Лариса с укором глянула него и вышла из зала.
– Ты куда?
В ответ она только махнула рукой. Как будто послала далеко и надолго.
– Стоять!
Она послушалась и остановилась.
– Кругом!
Но Лариса так и осталась спиной к нему и приложила пальцы к вискам или к уголкам глаз. Она что, плачет?
– Иди ко мне!
Лариса развернулась, подошла к нему и села рядом на диван.
– Что, правда глаза колет?
– Я знаю, ты меня никогда не простишь, – опустив голову, сказала она.
– Родного мужа – топором по голове!
– Это рефлекс. На Марьяну.
– Ненавидишь ее?
– Нет, уже все равно. Как у тебя с ней?
