“Хороший денек, не правда ли, Фьюри? Действительно, очень мило.”
Закончив поить Фьюри, он подвел лошадь к Ржавому Гвоздю и привязал ее к коновязи. Внутри салуна было сумрачно и дымно, и Расселу потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к темноте. Он подошел к стойке, и бармен кивнул ему, разглядывая звезду на его куртке.
“Что будете, маршал?”
“Нужно открыть глаза. Есть бурбон?”
Бармен ухмыльнулся. “Вы слишком далеко на западе для этого кентуккийского виски, друг”.
“Тогда просто чистый виски”.
Бармен вернулся с бутылкой и стаканом и налил Расселу первый стакан за день. Он сделал глоток, и на его языке заплясали смешанные ароматы жженого сахара, выпивки и жевательного табака. Это было похоже на адское пламя. Рассел изучал открытый бар. Там была танцплощадка и стоящее пианино в стиле хонки-тонк. На нижней ступеньке лестницы сидела молодая девушка в голубом платье и нижней юбке, единственная девушка из салуна в поле зрения. Столики стояли в дальнем конце заведения, многие горожане пили, хотя время только приближалось к полудню. Трое мужчин играли в фаро в облаке сигаретного дыма.
“Владельцы салунов никогда не голодают”, - сказал Рассел.
Бармен, тощий мужчина с изможденным лицом, облокотился на стойку. “Когда наступают хорошие времена, они приходят, чтобы отпраздновать. В трудные времена они приходят, чтобы утопить свои печали. А в этом городе сейчас тяжелые времена. Вы проходите мимо, маршал, или вы здесь, чтобы остаться?”
“Остаюсь. До тех пор, пока я буду нужен.”
“Думаю, нам не помешала бы сильная рука в этих краях, если все идет так, как идет. Эти помощники шерифа слишком зеленые.”
“Джейк и Нортон - хорошие люди”.
“Я и не говорил обратного. Мое имя Зик. Зик Оттоманка.”
Рассел кивнул, но не предложил пожать ему руку. ”Генри Рассел".
"Добро пожаловать в "Ржавый гвоздь". И добро пожаловать в Хоупс-Хилл".
Рассел допил свой напиток. Бармен налил еще. Двери салуна распахнулись внутрь, и к другому концу бара подошел чернокожий ковбой. Его штаны были заляпаны грязью, хлопчатобумажная рубашка прилипла к спине от пота. Трехдневная щетина покрывала его лицо. Зик отправился обслужить его, а трое мужчин, игравших в карты на заднем сиденье, с кислым выражением лица уставились на ковбоя. Рассел наблюдал за ними краем глаза на случай, если они высказали свои возражения вслух. Он не был уверен, знали ли эти люди, что он представитель закона, или нет, но он даже не пытался спрятать кольт у бедра. Ковбой был крупным мужчиной, добрых шести футов четырех дюймов роста, с широкими плечами и мускулатурой каторжника. Не тот человек, с которым стоит затевать драку.
Зик и ковбой дружески беседовали. Казалось, у бармена не было никаких предубеждений, и Рассел уважал это. Он слышал, что ковбоя звали Оскар. Мужчины в задних рядах отложили свои карты и поднялись на ноги. Когда они отошли от стола, Рассел повернулся на стуле, одернул пальто и положил руку на кобуру кольта. Один из мужчин отступил, но двое других подошли к стойке. Их лица были загорелыми и измученными слишком долгими годами работы под солнцем.
Большой посмотрел на Зика. “Я думал, что это место для питья белых людей”.
В заведении воцарилась тишина, другие посетители теперь смотрели в сторону бара. Девушка из салуна вскочила на ноги и ухватилась за перила, готовая бежать наверх, если начнется скандал.
“Не начинай что-то со мной, Эрл”, - сказал бармен. “Это мое заведение, и я не отказываю ни одному платящему клиенту”.
Эрл ухмыльнулся своему другу. Они обменялись злобным взглядом, а затем повернулись к ковбою. Ковбой выпрямился, его рост был поразителен. Он потягивал свой напиток, по-прежнему не глядя на мужчин. Эрл подошел ближе.
“Что ты здесь делаешь, парень?” - спросил он ковбоя. “Никто не хочет, чтобы ты оставлял жирный след по всему этому бару. Сделай танцпол слишком скользким, чтобы девушки могли показать нам хорошее время”. Он посмотрел на девушку из салуна на лестнице. “Не так ли, сладкая моя?”
Девушка смотрела в пол, ничего не говоря.
Ковбой с силой и грохотом поставил свой стакан на стойку бара. “Относитесь к леди с уважением. Она девушка из салуна, а не шлюха, как твоя мама.”
Шея Эрла стала ярко-розовой. Большие желтые зубы оскалились. “Что ты мне сказал, мальчик?”
Теперь ковбой повернулся лицом к Эрлу и его другу. Его темные глаза были остры, как ножи, и сверкали так же ярко. “Еще раз назовешь меня мальчиком, и ты выползешь отсюда”.
“Тогда, я думаю, мне просто придется называть тебя мертвецом”.
Эрл замахнулся, но ковбой был слишком быстр. Он схватил бьющую руку Эрла и поднял ее в воздух, затем толкнул его на стойку, раскроив ему лицо. Его шляпа упала на пол. Друг Эрла наклонился и вытащил из сапога нож с прямой рукояткой, а Рассел вытащил свой пистолет и приставил его так близко к затылку мужчины, что от звука взведенного курка кольта волосы на его шее встали дыбом.
“Лучше держаться от этого подальше”, - сказал маршал.
Мужчина замер, и Рассел наклонился над ним и взял нож без какого-либо сопротивления. Эрл изо всех сил пытался восстановить равновесие, кровь сочилась из его разбитого носа и смачивала усы. Он потянулся за чем-то внутри своего пальто, но ковбой ударил его в живот, и Эрл обеими руками схватил его за запястье. Здоровяк занес ногу позади Эрла и подставил ему подножку, и как только он упал, ковбой отступил назад и ударил его ботинком по голове, а затем надавил подошвой на кровавое месиво на лице Эрла. Он засунул носок ботинка Эрлу в рот, сдвинув расшатавшийся зуб.
“Надеюсь, тебе понравится вкус коровьего риса”.
Рассел встал. “Хорошо, сейчас. Этого достаточно.”
Ковбой посмотрел на него, пот стекал по его лбу. Рассел указал на свою звезду, и ковбой сошел с Эрла. Рассел кивнул другу Эрла, и тот поднял Эрла, положил руку ему на плечо и помог доковылять до двери. Рассел ожидал, что они выкрикнут какое-нибудь обещание возмездия, но мужчины хранили молчание. Эрл наконец-то держал свой дурацкий рот на замке.
Ковбой вернулся к бару и сел на табурет.
Рассел подошел к нему. “Угостить тебя выпивкой?”
Ковбой молчал. Затем он ухмыльнулся.
“Оскар Шиес”, - сказал он.
”Генри Рассел".
Когда дверь снова распахнулась, Рассел вытащил свою железный ствол наполовину из кобуры, но когда он и Шиес повернулись, чтобы посмотреть, на фоне резкого солнечного света вырисовывались силуэты трех женщин. Когда они вошли в салон, Рассел увидел, что они одеты в ливреи Господа.
Оба мужчины встали.
Заговорила одна из монахинь. “ Доброе утро, джентльмены. Мы ищем нового маршала.”
Рассел снял шляпу. “Это я, сестра. Могу я быть вам полезен?”
“Меня зовут сестра Мэйбл”. Она представила других монахинь. “Мы ищем безопасный проход в священное место. Это недалеко отсюда, но находится в глуши Черной горы. Для женщин было бы неразумно путешествовать туда в одиночку. Мы надеялись, что вы сможете одолжить нам одного из ваших помощников, чтобы сопровождать нас.”
Рассел упер руки в бока. “Что ж, я бы с удовольствием выполнил такую просьбу, но у моих людей много работы здесь, в городе. У вас на службе нет людей, которые могли бы сопровождать вас?
“Вы выгнали его из города”.
Рассел прочистил горло. “Что ж, мне жаль причинять неудобства церкви, но Барли Рейнхольд заслужил свое исключение. Он выбрал беззаконие”.
“Как бы то ни было, вы лишили нас кучера и опекуна. Вот почему я пришла к вам. Ваша помощь - это должное служение нашему монастырю и Богу”.
Рассел опустил голову. Хотя он и не был религиозным человеком, он знал, что чувство вины за отрицание сестер будет грызть его, особенно если они попадут в руки индейцев, бандитов или волков. И отказ протянуть руку помощи церкви помешал бы его усилиям завоевать расположение города в качестве нового ведущего представителя закона. Непосредственная помощь этим монахиням принесла бы ему всеобщую благосклонность, а не только Божью.
