в конце XVIII века, самого бульвара еще не было – его разбили в 1820-х годах. Крепостную стену на его месте уже снесли, ров засыпали, земляной вал разровняли, и этот дом был самым богатым и внушительным возле Белого города. Кто его построил – до сих пор загадка. Причем вопрос в имени не только архитектора, но и заказчика: муж Аграфены или ее сын?
Аграфена была завидной невестой: ее отец, симбирский купец и горнопромышленник Иван Мясников оставил в наследство каждой дочери по два завода – медеплавильному и железоделательному, а сверху 19 тысяч крепостных крестьян. Он женился на Татьяне Твердышевой, сестре своих компаньонов, братьев Ивана и Якова. Вместе они открыли рудники на Южном Урале, построили заводы и стали «железными королями». Александр Пушкин в «Истории пугачевского бунта»[2] писал, что потомки их наследников одни из богатейших людей России. И это спустя столетие!
По легенде, разбогатеть симбирским купцам помог сам Петр Первый. Будто царь путешествовал по Волге, попал в шторм, а гребцы Твердышевы и Мясников доставили его на берег. Петр Первый пригласил их на чай и стал расспрашивать, почему они сидят в Симбирске, а не идут на Урал за счастьем, то есть за железной и медной рудой, как это сделал Демидов. Те пожаловались, что нет капитала, тогда царь выдал им 500 рублей и пообещал: если найдут рудники, то получат их в вечное пользование. Так и вышло.
Уже во времена императрицы Елизаветы горнозаводчики получили потомственное дворянство, однако для столичного светского общества четыре дочери Мясникова были все-таки незнатными. Но их басно-словное наследство помогло им сделать удачные партии. Ирина Мясникова вышла замуж за полковника Петра Бекетова. Екатерина Мясникова стала женой статс-секретаря Екатерины Второй Григория Козицкого. С Дарьей Мясниковой мы уже встречались на страницах о доме Пашкова. Помните, он достался ее мужу, Александру Пашкову, по завещанию двоюродного брата?
На Аграфене Мясниковой женился секунд-майор Алексей Дурасов, симбирский дворянин из старинного рода. Предок Дурасовых Иван приехал в Москву из Польши в конце XV века еще при Иване Третьем и получил поместья. Дурасовы взяли герб польского рода Одровонж: на красном щите серебряный лук, из него вылетает золотая стрела, сверху дворянский шлем и корона с павлиньими перьями. Историки рассказывают, что Алексей и Аграфена Дурасовы в конце XVIII века построили дворец у Белого города в Москве, но это не так.
Открываем книгу начала XX века Петра Мартынова «Селения Симбирского уезда»[3] и смотрим купчую крепость, то есть акт о покупке имущества, на Скугаревку – одну из деревень Дурасовой. Она продала ее 18 апреля 1782 года. Читаем: «<…> покойного отставного секунд-майора Алексея Федорова сына Дурасова, жена его, вдова Аграфена Иванова дочь». Так что Алексей Дурасов в то время уже умер, и дом заказывал, скорее всего, его сын Николай.
Имя архитектора неизвестно – документы не сохранились. Но историки приписывают дом Матвею Казакову – он включил его в свои архитектурные альбомы. Однако это не говорит об авторстве – архитектор собирал чертежи лучших зданий в Москве, и в альбомы вошли не только его постройки. Перед нами классический дворец во всем великолепии. Его переделали из старого дома – пристроили третий этаж, шестиколонный портик и левую часть, где разместили парадный вестибюль и большой двусветный зал на втором этаже. Давайте зайдем внутрь, посмотрим, как жили Дурасовы, и узнаем о типичных для конца XVIII века интерьерах в духе классицизма.
Как и гости Дурасовых, мы попадаем в парадный вестибюль: он квадратный, но кажется круглым – впереди восемь колонн образуют ротонду. Подобный прием мы видели в танцевальном зале Ивана Барышникова в доме на Мясницкой – там тоже архитектор использовал круглую колоннаду. На первом хозяйственном этаже находились и покои Аграфены Дурасовой. В этом нет ничего странного: службы часто выносили в отдельные дворовые постройки, а на первом этаже размещали так называемые «вседневные» комнаты. По бокам двери в покои Дурасовой стоят колонны. Они выглядят деревянными, но это иллюзия – на самом деле их сделали из искусственного мрамора.
На капителях, то есть верхушках колонн, замечаем советские звезды. Современные реставраторы пытались вернуть дому первоначальный исторический облик, но кое-где сохранили следы поздних наслоений и не стали исправлять колонны. Три окна комнаты выходят на Покровский бульвар. Внимательно присмотритесь: два окна слева образуют глубокие ниши – это выступает цоколь портика. Снаружи портик выглядит симметричным, он посередине дома, и с двух сторон от него по пять окон. А вот внутри он нарушает пропорции комнаты – и это не ошибка архитектора, так получилось, потому что дом не строили с нуля, а перестраивали.
Поэтому и у парадной лестницы не три марша, как было принято, а всего два – архитектор подстраивался под старую планировку. Как говорил историк Евгений Николаев в книге «Классическая Москва»[4], светлое пятно парадной лестницы указывало гостям дорогу, им не приходилось блуждать по дому, а ненужные двери запирали или маскировали под стену или шкаф. Лестница просторная, из желтого камня и, по моде того времени, с простой отделкой. По бокам мы видим заделанные ниши – раньше в них стояли скульптуры: какие были при Дурасовых, неизвестно, а вот в советское время их заменили на гипсовые бюсты вождей пролетариата.
Лестница ведет нас в парадную анфиладу комнат. Ее открывает Белый зал. «Пылает тысячью огней обширный зал, с высоких хоров ревут смычки, толпа гостей, гул танца с гулом разговора», – как писал Евгений Баратынский. Давайте внимательно посмотрим по сторонам. Зал занимает два этажа, он двусветный, то есть с двумя рядами окон. Они идут вдоль трех стен, и на одной из них фальшивые – при Дурасовых там скрывались комнаты для актеров. Они спускались по потайной лестнице и выходили на сцену. Видите овальную нишу? Там устраивали спектакли: Николай Дурасов держал свой крепостной театр.
С капителей полуколонн на нас смотрят ангелочки: они надули щеки и отвернулись. Такой декор нам кажется необычным, но на самом деле это типичный сюжет для того времени. «Где этот проклятый купидон не торчит, кому не грозит он пальцем?» – как вспоминал князь Иван Долгорукий. Под потолком зал огибает красная полоса. Аграфена Дурасова приказала украсить комнату красным шелком. Ткань спустя века не сохранилась, но реставраторы воссоздали пожелание первой хозяйки.
Из шумного танцевального зала мы переходим в Красную гостиную. Ее так назвали по цвету стен из искусственного мрамора – он вошел в моду в 90-х годах XVIII
