«Да, человек без имени, я верю в магию и не стану нарушать ее законов, чтобы не потерять мною приобретенный ДАР», — сказав это, я вышла из дома, где находилась квартира якобы профессора археологии, но как позже выяснилось — его сиятельства, Каренина Александра Ивановича.
Тяжелел легкий дневной свет, как бы превращаясь в бархат сентябрьских сумерек. Наверно, я выглядела мрачным призраком, когда шла по улице, и свежий вечерний ветер развевал мои длинные волосы, которые от сумерек стали серыми. Думая о только что прочитанном письме, я хотела сделать хоть какой-то вывод. Смысл сказанного затемнен, и за этими строками скрываются и загадка, и предупреждение. Но хватит. Мне, как сказал профессор, следует довериться волшебству. Что ж, если идти по натянутому над пропастью канату, то уж для остроты ощущений делать это с закрытыми глазами. Кто не рискует, тот…
Я уже поворачивала к своему дому, когда вдруг почувствовала приближение нового видения. Мое восприятие стало подобно широкому зеркалу, где отражаются еще не ставшие реальностью события. На руке снова проявилась татуировка, и вновь крылья изменили свое положение. Теперь птица была похожа на морскую чайку, которая бумерангом повисла над горизонтом. Я посмотрела на зашторенные окна своей квартиры и улыбнулась. Татуировка предсказала мне возвращение Юли. Моя сестра, наконец, приехала.
Семейный ужин, к которому я впервые за несколько дней не опоздала, обещал быть насыщенным всякими смешными историями. Юля всегда была замечательной выдумщицей, но это на случай, если иссякал запас ее самых лучших рассказов.
Но странно: мы уже завершали нашу традиционную чайную церемонию, как вдруг, поймав необычный взгляд сестры, я увидела краткий, но легкий и воздушный образ. Сначала это мгновенное видение показалось мне всего лишь игрой памяти. Образ белокурого, пухленького малыша, который, ангельски улыбаясь, раскладывал на полу разноцветные кубики, мог быть воспоминанием каждодневной рекламы каких-нибудь подгузников или детских питаний. Словом, мое сознание способно просто-напросто подшутить надо мною же.
— О чем задумалась? — нежно обняв меня, спросила сестра.
«О падающих звездах», — как всегда, стихом ответила я. (На подобные вопросы у меня есть лишь такой ответ.)
«…Вон та, гляди, беззвучная, как дух…» — вздыхая, продолжила Юля наше любимое с ней стихотворение.
— Ты все еще помнишь, — посмеялась я, и она взяла меня за руку, прошептав:
— Пойдем, посекретничаем.
Под таким предлогом мы оставили наших родителей и закрылись в комнате. Юля с неподдельной радостью оглядела свою бывшую спальню и ностальгическим тоном стала вспоминать о своих школьных годах. Удивительно, но мне впервые стало скучно с сестрой. В ее жизни наверняка происходят какие-то перемены, но она пока боится признаться в этом своим родным. Но в чем ее секрет?
В то время, как Юля ходила по комнате, заглядывая в каждую вазу, гладя каждый листочек на цветах, я стала листать «Энциклопедию символов». Потом сестра втайне от родителей курила на балконе, а я все продолжала читать. И вот, как только я наткнулась на весьма полезную статью, Юля вдруг села рядом со мной, обняла меня и заплакала. Раньше так бывало часто, поэтому ее слезы не застали меня врасплох. В тот момент, когда она, расчувствовавшись, посмотрела в мои глаза, ко мне снова вернулся образ ребенка, играющего с цветными кубиками. Вот что как раз и заставило меня молчаливо недоумевать. Ведь это была весть о том, что в скором будущем я стану тетей.
— Мне просто необходимо с тобой поделиться… — начала Юля, и дальше я выслушала сентиментальный рассказ о том, как она познакомилась с богатым французом, который теперь собирается увезти ее во Францию. Но о своей беременности она не сказала ни слова.
— Юля, это серьезно? — как полагается, осведомилась я.
— Да, — сквозь слезы улыбнулась она.
— Ты ждешь ребенка?
Задав этот вопрос, я почувствовала, что все обстоит гораздо сложнее, поскольку сама сестра еще не знает о своей беременности.
— Нет… кажется, — в сомнениях ответила мне Юля. «Да», — в ответ подумала я.
Сестра вскоре уснула. Я же решила дочитать ту статью. При свете ночника, за письменным столом, я листала эту большую книгу. В ней были описаны древние символы разных мифологий. Передо мной в один миг раскрылся сундук с несметными сокровищами… Магия прошлого была сосредоточена в каких-то простых и точных образах. Но я нашла то, что больше всего меня интересовало: КРЫЛЬЯ.
Мне тут же пришлось обратиться к рисунку Димы, к той самой зарисовке, которая была безупречной копией моего первого видения… Я на спине огромной птицы, которая на фоне заходящего солнца несет меня над горами и далее, над старинным замком… И что же я читаю в этой обычной, земной книге, составленной не волшебниками, вроде Александра Ивановича, а вполне и, может, даже слишком, обыкновенными людьми? И как я могу выразить сделанное мной открытие простыми или сложными предложениями?
Я закрыла глаза, чтобы увидеть то, кем я теперь стала…
Вернулась пламенная птица,Вернулся огненный закат.И все над бездною повисло,Как тысячу веков назад.
Великий звездный властелин! Ты, расположивший все звезды и планеты, теперь я стала ЯСНОВИДЯЩЕЙ.
* * *
Очнувшись ото сна, я застала свою комнату погруженной в предрассветные сумерки. Сестра отрешенно дышала в своем, я верю, не менее чудном сне. Накинув на плечи теплый свитер, я вышла на балкон, чтобы встретить солнце. Мои окна выходили на восток. Возможно, это что-то значило. Посмотрела на небо, улыбнулась — уже сегодня, вечером, когда я вернусь из школы, Юля с радостными слезами забежит в спальню, чтобы сообщить мне о скором появлении на свет моей первой племянницы… Да, ведь это будет непременно девочка.
Потом я отправилась в школу, прежде выполнив будничный обряд, то есть: собрала необходимые школьные принадлежности, почистила зубы, позавтракала. Интересно, что наши привычки — тоже ритуал. Вот, к примеру, каждую среду при выходе из дома я заглядываю в свой почтовый ящик, чтобы забрать журнал, который мама для меня выписывает. Почтальоны тоже совершают ритуал, разнося почту к определенному времени. Получается, что весь мир участвует в одном большом обряде. И кто-то приносит жертвы, а кто-то просто наблюдает.
Примерно в таких размышлениях я вышла на улицу, где, как ни странно, на скамейке, на которой Ольга так и не услышала от меня правды, читая какую-то книжечку, сидел Антон Красильников.
— Что? Не успела? — увидев меня, посмеялся он.
— Привет, — приятно удивилась я. — Да, не ожидала.
Мы, не торопясь и совсем не думая о предстоящей контрольной работе, побрели в школу. Антон был, видимо, настроен на серьезный разговор.
— Раз уж мы доверяем друг другу, — говорил он, — я открою тебе тайну.
— О том, что ты всегда мечтал предвидеть события, я знаю давно, — пришлось мне опередить его. — Скажи сразу, что тебе от меня нужно.
— Я хочу знать, как ты приобрела дар ясновидения, — сказал Антон, на мой взгляд, слишком прямо, потому что я в таких случаях поступаю, наоборот, упрямо. Но все-таки здесь только моя ошибка, ведь я сама попросила говорить конкретно.
— Почему ты думаешь, что я приобрела его? — попыталась я увильнуть от его просьбы. И причиной тому был браслет — еще не пришло время говорить о нем. Антон взглянул на меня, иронично улыбнувшись.
— Ева, ты и я договорились быть честными, — как-то по-новому строго проговорил он. — Так знай, что в моем понимании честность…
И Красильников подробно описал свой кодекс чести, в котором меня касался лишь один пункт: не болтать, если болтовня не по делу.
— … Из опыта с головоломкой, — продолжал он, — я сделал некоторые выводы. Во-первых, в этом мире нет никакой магии, потому что она выдумка таких чудаков, как мы…
Это уже что-то новенькое. Было интересно слушать такие выводы, ведь их делал тот, кто сам разгадал одну из мистических тайн, оставленных ему в наследство от ведьмы. Причем Антон, пожалуй, забывал, что эта ведьма не кто иная, как его бабушка. Мне хотелось сразу же возразить ему, но он продолжал говорить. У него был такой вид, будто он не кто иной, как Одиссей — мифический первооткрыватель новых земель.
— Магия может действовать только через особые предметы… — серьезно сказал он.
— Конечно, всем знакомы истории с волшебной палочкой, с ковром-самолетом, что там еще? — не сдержавшись, я все-таки съязвила.
Но как ни странно, Антон не отреагировал на эту издевку, а напротив, с прежней серьезностью заключил:
— Ты права. Сейчас для всех это лишь сказки, ложь. Но это сейчас. А в древности? Тогда ведь люди тоже общались…
— Да, — подхватила я его мысль, — и у древних не было столько лишних слов, как у нас.
